Первым живым существом, что встретилось нам в оазисе была тёмно-зелёная ящерица с золотистым пятном на лбу, напоминающим косой крест. Выглядела она, греясь на камне, забавно, но на всякий случай мы её решили обойти. Всё непонятное и незнакомое может нести опасность, особенно здесь. Магии вокруг хватало, а растения и животные в повышенном фоне порой обретают едва ли не абсурдные свойства. К примеру, непомерную ядовитость, что и дракона пронять может.

Правда, в какой-то момент зверушка вдруг подняла голову, посмотрела в центр оазиса и вдруг бодро юркнула под булыжники. Подобное заставило нас с Гринольвом насторожиться, но через несколько секунд наши подозрения развеялись, хоть и заставили меня сначала струхнуть. Всё-таки кипящая вода из гейзеров вырывается с весьма громким звуком. Ипучий полярный Йеллоустон, ипучая тектоническая активность, млять!

Дождавшись, когда гейзеры успокоятся, мы двинулись дальше. Правда, на этот раз зверушка углядела нас первой и резко выскочила из-за камней. Гринольв, идущий впереди, комплексовать не стал и прибил животину размером чуть меньше дворняги к земле копьём, попав ей точно в глаз. Присмотревшись, я констатировал, что у нас тут был мёртвый медоед. В животном мире они считаются отморозками, но в целом это не комплимент. Если агрессивно кидаться на всех подряд, не глядя на силу и размер противников, то конец закономерен. Вот и сейчас он наступил. Хотя вряд ли это был единственный медоед оазиса, раз они тут выживают, а не вымерли, значит, и в их стратегии поведения что-то есть.

Магических свойств у зверька как-то не обнаружилось, а потому тушка осталась на месте, и мы продолжили свой путь. Чахлые деревца сменились вполне себе полноценными берёзками, хоть и молодыми. Данный подвид этого растения назывался хрустальным за полупрозрачную древесину и листья. В принципе, уже тут можно было потихоньку срубить несколько берёзок на посохи и сваливать, однако Гринольв повёл нас дальше, и я не стал возражать. Почти с каждым шагом мы встречали всё новые растения, от которых ощутимо фонило магией, и они быстро оказывались в различных отделениях моей сумки. Наверное, можно назвать это жадностью, тем более что дальше деревья становились всё более могучими и старыми. Как не трудно догадаться, такие как материал для посохов подходили значительно лучше. В идеале бы вообще где-нибудь тут найти ледяной дуб, которому лет пятьсот, срубить, аккуратно расколоть ствол и взять самую сердцевину.

Ход моих размышлений прервал замерший Гринольв. Остановился и я, внимательно осматриваясь вокруг и не понимая, что за опасность почуял учитель. Так продолжалось несколько секунд, пока мой наставник вдруг резко не повернулся и не ударил копьём в воздух перед собой. В тот же миг раздался противный визг и стал видим натуральный динозавр. Ростом он был примерно полтора метра, может, чуть выше, передвигался на двух ногах, наклонив корпус вперёд и уравновешивая себя длинным хвостом. Честно говоря, я, раз такое дело, ожидал увидеть чешую, но зверюга была покрыта перьями, которые к тому же меняли цвет, подстраиваясь под окружение. А сама тварюшка, пожалуй, походила на велоцираптора, что заставило меня не наседать на противника на пару с Гринольвом, а защитить его спину, заодно подхватив горсть земли и волевым усилием раздув её веером вокруг.

Фильм из прошлой жизни, где говорилось, что велоцирапторы обычно охотились группами, был так себе источником информации, но брошенная мной земля с мхом и листьями справа будто растворилась в воздухе, и я без колебаний ударил туда своим копьём, вновь услышал знакомый противный визг. Мне повезло задеть шею зверюги, но по касательной, однако она резко остановилась, вместо того чтобы навалиться на меня, и стала пытаться достать развитыми верхними лапами с внушительными когтями. Это, млять, не тираннозавр с его культями… Хотя он бы, наверное, просто сделал «ам», и меня бы не стало, схарчил бы вместе с копьём и сапогами.

А отпрыгнув от этого промежуточного звена между динозавром и курицей, я через мгновение сам пошёл в атаку, делая копьём выпад за выпадом. Проблемой противника было само его тело, выдвигающее вперёд голову, в которую я и целил, пытаясь поразить глаза. И только я один из них достал, как рептилия резко развернулась и сбила меня своим хвостом с ног. Прежде чем я очухался, на мою грудь опустилась когтистая задняя лапа, прижав к земле. Копьё вылетело из моих рук, но ладонь быстро нащупала кинжал на поясе, который я выдернул из ножен и собрался уже попытаться воткнуть в горло твари, которая опускала свою раскрытую пасть ко мне, как её черепушку пробило копьё Гринольва.

— Вовремя. Я уж думал, мне пиз#ец, — выдавил я из себя.

— Вставай давай, увалень, — хмыкнул наставник. — Руби берёзы, а потом обработай туши. Когти, зубы, сердца, печёнки и так далее.

— Понял, — коротко ответил я, вставая на ноги, и достал из петли топор.

Было очевидно, что идея идти дальше попахивает идиотизмом, а мы совсем уж жадными идиотами всё-таки не были. Даже тут, на окраине оазиса, встречаются хищники с натуральным оптическим камуфляжем, который хрен разглядишь. Гринольв сумел, а я, несмотря на свои зоркие глаза и модную татушку на лице, нет. И то, что наставнику уже за сотню лет, ситуацию не меняет. Дальше что-то хуже может попасться. Прозеваем нападение оба — и на этом наши саги закончатся.

Потому топор замелькал в моих руках почти как пропеллер, сначала свалив несколько самых толстых берёз вокруг нас, а потом нарубив их стволы на брёвнышки длинной примерно по два метра. Затем настал черёд потрошения динозавров. Тут всё было примерно как с вендиго. Этот конкретный вид магических животных нам, конечно, был неизвестен, но природа живых существ во многом похожа. В частности, волшеба у них концентрируется во вполне определённых органах. Но тут кроме требухи я по-быстрому постарался содрать хотя бы те части шкур, где были самые длинные и яркие перья. Материал был до одури интересный, с ним хотелось разобраться. Может, пораскину мозгами, и получится что-то придумать с улучшением заклятия отвода глаз. Ну или ещё чего в голову взбредёт вроде плаща-невидимки. Не говоря уже о том, что видеть невидимое очень хотелось научиться лучше, а то мне тут чуть башку не откусили. Не кинул бы подхваченную под ногами землю, и «Привет, валькирия, не могла бы ты прилететь попозже, а то я умирать на этой неделе ну совсем не планировал, да и вообще жить страсть как хочется». Как будто эта отмазка может, млять, прокатить!

Собрав трофеи, мы с Гринольвом спорым, но настороженным шагом добрались сначала до остальных наших вещей, а потом и в темпе вальса свалили за пределы оазиса тепла. Двигались, конечно, той же дорогой, где уже протопали, а следовательно там нами уже не должны были встретиться какие-либо хищники, так как они, вообще-то, существа территориальные. Но под ложечкой у меня всё равно сосало, тем более что в моём заплечнике лежали внутренние органы динозавров, попахивающие кровью, а она плотоядное зверьё ох как привлекает. Прибавим к этому, что на моём горбу были ещё и берёзовые стволы, которые неслабо так сковывали мою мобильность в любой драке, и станет понятно, почему я был до одурения рад, что мы больше не встретили никого опасного. Наставник-то, конечно, у меня боец знатный, шёл налегке и, скорее всего, успел бы защитить своего «вьючного мула», но это чёртово чувство собственной уязвимости безумно бесило.

Однако, как и было сказано выше, мы вполне успешно свалили обратно в снежную пустыню, где перераспределили трофеи и резво стартанули на юг к морю. Во-первых, времени на наш вояж было потрачено прилично, а во-вторых, от обиталища магического зверья хотелось убраться подальше. Но хоть с хранением «диназоврятины» проблем не было — низкая температура делала своё дело сама.

После оазиса Гринольв гнал нас часов двенадцать просто на всякий случай. Лишь когда они закончились, мы по очереди завалились спать. Должен признать, что выстоять караул после лишь четырёх часов сна было нелегко. И физическое, и моральное напряжение сказались на мне не лучшим образом, и без источника праны вообще бы, наверное, лежал пластом. А тут недолго подремал, позевал и потёр глаза в карауле, мысленно поминая всех подряд матерными словами, а затем снова встал на лыжи и начал торить лыжню для Гринольва, как самый молодой.