— Тогда посидите пока минут пять. Дальше наши действия будут такие, давайте встретимся с вами в пятницу. Вы хорошо переносите процедуру, не будем растягивать процесс, повторять будем не один, а два раза в неделю.

— Хорошо, Александр Петрович! — сказала она, уверенно спустившись на пол. — Вы мой ангел-хранитель, сам Бог вас послал ко мне. Я теперь во всём буду вас слушать и делать, как вы скажете. Я же не враг своему здоровью, в конце-то концов.

— Правильно рассуждаете, от этого зависит исход лечения и скорость выздоровления. Гуляйте, кушайте регулярно. Если вдруг появятся какие-то тревожные симптомы наподобие боли, спазмов, кровотечения, немедленно ко мне.

— Я поняла, конечно! Ещё раз спасибо вам большое, до свидания! — сказала пациентка и чуть ли не как бабочка выпорхнула из кабинета.

— Может это Борис Владимирович с ней что-то сделал кроме погружения в сон? — предположила Света. — Я её вообще не узнаю. По сравнению со вчерашним выносом мозга, сегодня вообще нормальный адекватный человек.

— Вот что стул животворящий с людьми делает, — хмыкнул я. — После недельного-то отсутствия.

— Хах, ну мне кажется не только в стуле дело, — улыбнулась медсестра. — Она настолько прониклась уважением к вам, что готова на всё. Хоть через горящий обруч прыгать в цирке вместо тигра.

— Не, такого нам не надо, — рассмеялся я. Фантазия-то богатая, я же себе это представил. Не благодарите, пусть теперь это у вас в голове крутится бесконечным видеороликом. — Погнали дальше, а то мне сегодня после обеда надо будет уйти.

— Да я уж поняла, слышала, как вы звонили в регистратуру — сказала Света и открыла дверь. — Проходите следующий пожалуйста!

Обед нам пришлось задержать совсем на чуть-чуть, все пациенты закончились, и я смог неторопясь поесть, чтобы с новыми силами заявиться в лечебницу. Почему-то я уверен, что силы мне понадобятся. Причём в большей степени психоэмоциональные.

«Святая София» приняла меня даже несколько раньше запланированного времени, что я озвучил Демьянову. Тогда можно заглянуть к нему не просто поставив известность, а на дружескую беседу. Надо же как-то развивать отношения, которые в итоге могут оказаться долгосрочными. Секретарь сказал, что у него посетители, но он скоро должен освободиться. Я решил подождать, усевшись в кресло напротив двери, картины пока поразглядываю и помедитирую, тоже польза.

Дверь открылась, выпуская недовольную женщину, которая поджав губы устремилась на выход даже не попрощавшись.

— Александр Петрович, вы уже здесь? — Спросил зачем-то Демьянов и посмотрел на часы. — Не ожидал вас так рано. Ну заходите, чаю налью, горячий ещё.

Во время незапланированного обеими сторонами чаепития я старался говорить с ним максимально спокойно, часто улыбался, рассказывал ему, какие улучшения в лечебной работе и в судьбе лечебнице ожидают его после моего вмешательства. То ли до него это раньше не доходило, но сейчас он прямо расцвёл и смотрел на меня почти так же, как та странная пациентка с онкологией. Ну вот, мирная беседа, улыбка и непринуждённое донесение непосредственно в мозг важной и нужной информации, похоже ликвидировали натянутость в его отношении ко мне. Насчёт моего отношения будем смотреть. Если всё пройдёт без войн и конфликтов, то я тоже начну считать его душкой и хорошим человеком. Сегодня мне показалось, что он созревает заплатить мне за обучение персонала названную Обуховым сумму. Батина взятка вернётся обратно втройне. Ну, в принципе, ничего так вложение, можно повторить.

Секретарь провёл меня к кабинету целителя с которым я сегодня должен присутствовать на приёме, чтобы погрузиться в мир примитивной медицины и понять её основные дефекты и недочёты. Это был тот самый кабинет, который Николай Шапошников первым отремонтировал для меня, а я в нём в итоге ни дня не проработал. И целитель там был тот самый, которого я застал в кабинете, надеясь, что работать в этот день там буду я, а не кто-то другой.

— Добрый день! — приветствовал я пожилого мужчину в белом халате. — Склифосовский Александр Петрович. Сегодня я с вами и очень надеюсь, что не зря. Хочу понять принципы вашей работы, чтобы понять, как их можно изменить в лучшую сторону.

— А чего их там менять, — проворчал старик, вглядываясь в моё лицо. Потом словно очнулся, подошёл ко мне и пожал протянутую руку. — Рябошапкин Иван Терентьевич.

— Очень приятно, — сказал я и выдал самую дружелюбную и располагающую улыбку. Это отличный инструмент для налаживания отношений, даже если они сначала по какой-то причине не заладились. — Начнём?

— Как пожелаете, — ответил Иван Терентьевич, всё ещё хмурясь по причине того, что ему навязали ненужный балласт, но мне кажется уже не было открытой враждебности в голосе.

Процесс расположения оппонента активирован. В кабинет вошёл первый пациент. Я молча стоял рядом и полностью превратился в зрение и слух. Рот на замок и руки за спину — основной принцип невмешательства на данном этапе, никаких умных советов и предположений, только когда пациент выйдет за дверь, можно будет обсудить сомнительные и интересующие моменты, задать вопросы и дать советы и ни секундой раньше.

Наблюдая за работой Ивана Терентьевича, я всё время задавался вопросом — а это точно один из лучших целителей в этой лечебнице? Хотя, чего я ожидал, у них же нет дара. Только направленная по линии жизни бытовая магия в соло режиме, без примесей других стихий, только это и способствовало их поступлению на учёбу по целительскому мастерству. Пределом мечтаний было обезболивание с помощью магии какой-то конкретной точки, уменьшение отёка, заживление совсем мелких поверхностных ран ему уже давалось с трудом. На более серьёзные раны он накладывал швы, на переломы — классический гипс. Основные же методы лечения других болезней — мази, кремы, микстуры, настои и так далее.

А чего я собственно ждал? При отсутствии дара и эволюции медицины, которая застыла на позапрошлом веке из-за того, что высшим сословиям это просто на хрен стало не нужно с появлением сильных лекарей, которые любую хворь исцеляли лёгким движеием руки. Медицинская же помощь простому люду была довольно бесхитростной. Но, на мой взгляд довольно эффективной, гораздо лучше, чем лопух приложить или капустный лист. Эту хрень даже в моём мире избранные продолжают творить. Снова вспомнил про настой клевера на кефире. Этот рецепт мне рассказала пациентка незадолго до моего попадания в другой мир.

Для анализа работы Ивана Терентьевича мне двух часов оказалось достаточно. На этом я решил с ним на сегодня закругляться, мне ещё за медальоном катить на другой конец города. На всякий случай я попросил Рябошапкина написать мне рецепты всех используемых в работе препаратов. Потом наберу в библиоеке литературы и, может быть, смогу внести во всё это полезные и эффективные изменения. По ходу фармация мне ждёт, изучение лекарств этого мира — неизбежный процесс, невозможно усовершенствовать то, чего просто не знаешь.

Жаль, что нельзя хоть на часок вернуться в свой мир и набрать необходимой литературы там. Нет, не набрал бы. Если бы у меня был этот час, я хотел бы посмотреть, как там живёт моя семья. Надо ли? Только душу травить. А если им ещё и показаться на глаза, а потом снова исчезнуть навсегда, только ещё хуже будет и им, и мне.

К кованым воротам усадьбы Поджарского я приехал на такси, когда уже начало темнеть. Молоточком на этот раз постучал сразу достаточно громко, но не долго и набрался терпения, ожидая, когда мне откроют. Прошло минуты три, когда сварливый раздражённый голос спросил: «кто там?». В этот раз я уже понял, что звук идёт именно из тех крошечных дырочек. Значит я правильно разглядел.

— Альберт Венедиктович, это Склифосовский, открывайте, — сказал я спокойным голосом направленно в сторону дырочек. Микрофон стоит скорее всего там же.

— Чего так поздно то пришёл, я же тебе утром звонил! — начал возмущаться старик, дверь он открывать не торопился. Хочешь так сначала поговорить? Ну хорошо.