— И что делать с этими телами, князь? — Первес указал на ров. — Они разлагаются с чудовищной скоростью. Даже под огнем, запах невыносим.

— Пусть уборщики продолжают работу, — ответил я. — Засыпать, закапывать, топить в извести. Все, что можем. И не прекращать тренировки. Скорпионы должны быть готовы к работе двадцать четыре часа в сутки. Мы должны встретить костяные крепости во всеоружии.

Я чувствовал, как усталость накатывает на меня волной. Победа была горькой, как пепел. Настоящая битва была еще впереди.

Ночью, когда город погрузился в тревожную, серую тишину, и лишь редкие отблески догорающего рва освещали стены, я погрузился в сон. Пепел все так же сыпался с небес, просачиваясь даже сквозь закрытые ставни, оседая на мысли, на душу. Мой сон был глубоким, тяжелым, словно я проваливался в бездонную шахту.

Во сне передо мной возникли тени. Они были полупрозрачными, словно сотканными из тумана и лунного света, но их черты были отчетливы. Первым я увидел Олафа. Он стоял передо мной, его обычно суровое лицо было искажено гримасой боли, а глаза смотрели с немым укором.

— Йен, — его голос прозвучал как эхо. — Зачем ты это делаешь? Зачем продолжаешь бессмысленную борьбу? Город обречен. Люди умирают от голода и болезней. Сдайся. Это положит конец страданиям.

Я хотел ответить, но слова застряли в горле. Рядом с Олафом появилась Бриена. Ее прекрасное лицо было бледным, как мрамор, а на шее, там, где ее убил клинок, виднелась тонкая, красная полоса.

— Ты помнишь, Йен? — ее голос был мягким, почти умоляющим. — Помнишь, как я отдала свою жизнь, чтобы спасти тебя? Неужели ты хочешь, чтобы все эти жертвы были напрасными? Сдай город, Йен. Дай им мир. Ты не сможешь победить Аша. Он слишком силен.

Позади них, в полумраке, начали появляться другие. Дианель, его эльфийское лицо было искажено агонией, а на груди зияла черная рана. Князь Марций, его доспехи были измяты, а глаза пусты. Множество безымянных лиц — крестьяне, солдаты, женщины и дети, погибшие от пепла и болезней. Они все смотрели на меня, их взгляды были полны боли и отчаяния.

— Мы умираем, Йен, — прошептал Дианель. — Лес погибает. Магия уходит из мира. Что останется, если ты продолжишь эту войну? Только пепел.

Они окружили меня, их голоса сливались в один, нарастающий хор, убеждая, умоляя, давя на мою совесть. Сдай город. Сдайся. Спаси оставшихся.

Но в их глазах… в их голосах… Я почувствовал что-то чужое. Что-то, что не принадлежало моим погибшим друзьям. Что-то холодное, расчетливое. Это был не их отчаянный зов, а искушение, шепот, призванный сломить мою волю.

— Аш! — крикнул я, и этот звук, казалось, разорвал пепельную завесу сна.

Тени задрожали, их лица исказились, превращаясь в нечто иное. Голоса изменились, стали глубже, тяжелее, приобретая тот самый гулкий тембр, который я слышал в битвах. Фантомы рассыпались, как прах, и передо мной медленно проступила гигантская фигура.

Это был Аш.

Он стоял передо мной, огромный, словно гора. Его тело было сплавом лавы и обсидиана, кожа трескалась, и из трещин сочилось пламя. Крылья, сотканные из теней и магмы, раскинулись за его спиной, заслоняя собой весь мир. Глаза его светились, как два раскаленных солнца, а изо рта вырывался горячий пар, пахнущий серой и тленом. Он был воплощением самого вулкана, его силы и ярости.

— Ты узнал меня, Йен Тиссен, — его голос был как грохот землетрясения. — Твоя воля сильна, но и она сломится. Все преклоняются передо мной. Рано или поздно.

— Я не дам тебе уничтожить светлые земли, Аш, — я сжал кулаки, чувствуя, как внутри меня разгорается холодный огонь. — Отступись и возвращайся в свое инферно. Вернись туда, откуда ты пришел, демон.

Аш издал смешок, и этот звук был сухим, как шорох пепла.

— Глупец. Я не пришел. Я всегда был здесь. Это не твой мир. Это мой мир. И его судьба предрешена. Судьба Светлых земель, твоих княжеств, давно известна. Пепел будет везде. Он уже везде. В воздухе, в земле, в сердцах твоих людей.

Он сделал шаг вперед, и земля под моими ногами задрожала.

— Ты сражаешься за то, чего больше нет, князь. Ты сражаешься с неизбежным. Даю тебе три дня. Три дня, чтобы сдаться. Иначе Вертан будет сожжен дотла, а все, кто останется, познают истинную тьму.

Его глаза горели, прожигая меня насквозь. Угроза была реальной, осязаемой. Три дня. Всего три дня.

Я открыл глаза. Темнота в комнате была непроницаемой. В ноздри бил едкий запах пепла. На подушке рядом со мной лежала тонкая, серая пыль. Сон был явью. И этот ультиматум. Я поднялся, чувствуя, как холод пробирает до костей. Три дня.

Второе наступление Аша обрушилось на Вертан так же внезапно, как и первый удар. Едва рассеялась пепельная мгла, скрывавшая передвижение вражеских легионов, как на горизонте показались они — Адские крепости, о которых я предупреждал своих военачальников. Эти чудовищные махины, словно ожившие горы, медленно, но неумолимо катились по равнине, изрыгая пламя и серый дым. Каждая из них была размером с крупную городскую башню, и их приближение сопровождалось глухим, утробным грохотом, заставляющим дрожать землю под ногами.

Мои расчеты оказались верны лишь отчасти. Наша подготовка, сосредоточенная на борьбе с этими колоссами, дала плоды. Мы заготовили гарпуны, усиленные магией, и переделанные скорпионы, способные метать их на значительные расстояния. План был прост, но амбициозен: зацепить крепости тросами, прикрепленными к мощным противовесам, и опрокинуть их. Мы нацелились на уязвимые борта, где механизмы колес были менее защищены, а стены, хоть и массивные, имели точки для зацепа.

Сначала крепости обработали катапультами и земляным маслом. Бесполезно. Горящая масло просто стекало с них, не причиняя вреда.

Первые гарпуны, выпущенные с северной стены, где я руководил обороной, попали точно в цель. Есть попадание! Громадные гарпуны с воем вонзились в обугленную обшивку одной из крепостей, зацепились, и сотни рук, при помощи лебедок и блоков, начали натягивать канаты. Противовесы, заготовленные нами из обломков городских строений, с лязгом и скрежетом падали вниз, передавая усилие на другую сторону. Крепость дрогнула, наклонилась и, под дикий вой демонов на её стенах, с грохотом рухнула на бок, раздавив несколько Обсидиановых Колоссов, следовавших за ней. За ней последовали вторая, потом третья и четвёртая. Их падение подняло огромные столбы чёрной пыли и пепла, смешанного с воем и скрежетом металла. Ополченцы на стенах ликовали, их крики эхом разносились по всему Вертану.

Но Адских крепостей было слишком много. Из бесконечной пепельной мглы продолжали появляться всё новые и новые. Наш план сработал, но лишь против части наступающей силы. Пара из этих чудовищ всё же дошла. Они преодолели сопротивление на центральном участке и, изрыгая пламя, вплотную приблизились к стене. Скрежет их стальных колес о брусчатку заглушал все остальные звуки, а их огромные баллисты начали безжалостно обстреливать наши укрепления, пробивая бреши в древнем камне.

Одна из крепостей, та, что казалась самой массивной и зловещей, остановилась прямо напротив главных ворот. Её стены были усеяны скелетами-стрелками, а из жерл баллист с оглушительным рёвом вырывались снаряды, наполненные какой-то ядовитой дрянью. С грохотом обрушились на стены верхние секции башен, несколько солдат упали, их крики растворились в общем хаосе.

И тут же из проломов в стенах крепости, словно рой черных ос, хлынули Пепельные Рыцари. Их обугленные доспехи, сложенные из лавы и костей, тускло мерцали в сером свете, а пустые глазницы шлемов горели зловещим красным пламенем. Они несли смерть, не ведая боли и страха, и их целью были живые. Они молниеносно перебросили штурмовые трапы и, словно по живым мостам, бросились на проломленные стены.

— Защищайте стену! — закричал я, доставая Ас-Урум. Мой меч, казалось, жаждал битвы, его серебристое лезвие холодно блестело в сгущающейся тьме.