Сломать человека, который выжил после такого, практически невозможно. Инспектор медленно вытянул ногу и тяжело вздохнул.

— Ну, и как ты в это вляпался, Сэлл? Можешь не отрицать, тут все понятно, не будем тратить время друг друга, — сказал он тихо и спокойно.

— Я не понимаю.

— Ты все понимаешь. Смотри, как все будет: ты пойдешь в отказ, я выпишу ордер на твое задержание. Доктора, конечно, будут против, но рано или поздно ты окажешься в камере. Скорее всего, недели через две. Успеваешь за мыслью?

Валенберг молчал. Он отложил книгу и теперь полностью повернулся к гостям. Вторая половина лица у мужчины оказалась изуродована тяжелейшим химическим ожогом, а глаз явно не видел. Девушке стоило огромных усилий, чтобы не показать испуга или отвращения. Встретившись с ней взглядом, Сэлл попытался изобразить улыбку.

— К чему ты ведешь, Капеллан? — произнес он медленно, практически отдельными словами.

— К тому, что ты уже понял, Сэлл. Вы прокололись, и я вас всех посажу. Ну, тебя первым, если не будешь помогать. И уедешь ты на каторгу, лет на пятнадцать, если прокурор попадется добрый, а я в это не верю. Так что включи мозги и начинай говорить.

— Мне нечего вам сказать, инспектор. Вы ошиблись.

— Уверен?

В ответ последовало только сердитое молчание. Валенберг не собирался колоться. Все напрасно.

— Хорошо. — Инспектор поднялся со стула и подхватил трость. — Ты такой верный, что я это даже уважаю. Только… Вот о чем подумай — твои друзья верят тебе так же, как и ты им? Уверен в них?

— У меня нет друзей, инспектор. Я не буду больше с вами говорить.

— А я закончил.

Все трое гостей вышли в коридор.

— Инспектор… — начала д’Алтон, но Камаль от нее отмахнулся.

— Тихо, дай подумать. — Он молчал несколько секунд, а затем повернулся к доктору Виргелю: — Ян, организуй этому дураку отдельную палату. Охрану я обеспечу.

— Я попытаюсь, но нужен и ты. Просто на слово мне главврач не поверит.

— Ах… чертовы бюрократы. Так, д’Алтон, остаетесь здесь, ждете ребят и передаете этого упертого барана им под наблюдение. Я к главврачу, а затем в отделение, там мне все расскажете. Понятно? Кивни!

— Да, сэр. Я вас поняла.

Йона был готов рвать и метать, настолько ситуация его бесила. На все бюрократические дела и перевод предполагаемого информатора в новую палату ушел целый час. Главврач оказался словоблудом и прожженным бюрократом, перед разговором с которым его следовало бы как следует избить. Буквально на каждую просьбу со стороны инспектора он либо отвечал отказом, либо очень долго и многословно требовал письменных гарантий. К концу беседы Йона едва сдерживался, чтобы не влепить ему хорошенько в ухо.

Такой залет Радд бы ему точно не простил.

Вторым существенным ударом оказалось то, что вызванные из отделения офицеры так и не появились. Инспектор буквально оборвал телефон, пытаясь добиться прибытия хоть кого-то. Мари наблюдала из отдаленного угла, как с каждым новым телефонным звонком Камаль становится все злее и злее. В какой-то момент он даже как будто обзавелся невидимым колпаком, заставлявшим людей держаться подальше. Либо сыграло то, что он буквально багровел с каждым новым словом, либо то, что он при этом говорил нарочито медленно и спокойно. Это сочетание придавало инспектору схожесть с тлеющим бикфордовым шнуром, воткнутым в целый вагон динамита — догорит, и даже испугаться не успеешь.

Наконец, когда в очередной раз тяжелая трубка со звоном вернулась на место, Йона выпрямился и зашагал к Мари.

— Есть две новости — плохая и просто отвратная, — без лишних прелюдий начал он.

Отвечать, когда Камаль в ярости, чревато, д’Алтон уже это уяснила, так что сейчас только выразительно взглянула на начальника, позволяя тому продолжать. Тот сел рядом на неудобную больничную скамью, тяжело вздохнул и, словно собравшись с силами, продолжил:

— Радд не дал нам разрешения на задержание. Говорит, что нет веских оснований, а наши догадки таковыми не являются. Охрану, конечно же, поставят, но это будут ребята в форме. Свободных рук нет, все заняты хрен пойми чем. С-сука, можно этому дебилу прямо на лоб мишень повесить.

В своих негодованиях инспектор был отчасти прав, Тени не настолько отчаялись, чтобы брать штурмом больницу. Но убить свидетеля можно и без лишнего шума.

Если эта новость плохая, то что же еще успело случиться? Судя по тому, как инспектор выглядел, ему навязали какую-то ненужную, по его мнению, чушь.

— А вторая? — со страхом в голосе спросила Марианна.

— Мне приказано начать отрабатывать и другие версии.

— А у нас есть другие версии?

— Есть. Наводчики могли быть из тех, кто находился в кассе.

— Это же придется проверить несколько улиц…

— Десятков улиц, — поправил ее инспектор. — Плюс персонал. Этот клубок меня уже порядком достал…

Йона поднял голову, крутанул вправо и влево, громко хрустнув шейными позвонками. Незаметно время приблизилось к обеденному. С самого утра Мари успела только выпить кофе и заглотить вчерашнюю выпечку, так что внезапно живот у нее издал звук, невероятно похожий на предсмертный вой кита.

«Позорище», — подумала д’Алтон и явно смутилась.

Камаль, как ей показалось, покосился на нее с неодобрением. Девушка молчала, готовая провалиться на месте. Лицо буквально горело от стыда, и казалось, что вся кожа у нее пошла красными пятнами. В таком робком молчании они просидели несколько минут. Наконец инспектор заметно оживился.

— О… — Камаль кивнул на идущих в их направлении мужчин в темно-синий форме полиции. — Кажись, наши сменщики.

Мари глянула в том направлении, куда указал инспектор. Офицеры шли еще достаточно далеко, так что лиц толком не рассмотреть.

Инспектор неохотно поднялся и помахал. Сработало — оба полицейских поспешили к ним, стуча по кафельному полу тяжелыми ботинками.

— Здравия желаю, инспектор. — Старший офицер в паре выглядел весьма солидным и опытным полицейским. При взгляде на него в голове всплывало словосочетание «крепко сбитый».

Второй же — напротив. По виду он больше напоминал карикатурного легавого со страниц прогрессистских журналов. Дай такому дубину побольше и отправь на разгон их очередного митинга, и схожесть будет настолько налицо, что даже неудобно.

— Добрый день, — кивнул Йона, а затем указал на дверь. — Наш свидетель здесь. Впускать только врачей и сестер, без присмотра вне палаты не оставлять.

— Само собой, сэр.

— Вы при оружии?

— Да, сэр. Ожидаются проблемы?

— Только они и ожидаются. Старайтесь не сильно отсвечивать, человек проблемный попался.

— Так может, с ним поговорить? — вмешался в разговор второй офицер, до этого молчавший.

Лучше бы он и продолжал молчать. Камаль взглянул на него из-под густых бровей и холодно произнес:

— Это ветеран с опытом, так что еще вопрос — кто кого.

Парень быстро понял свою оплошность, замолчал и как-то сразу поник.

— Парни, этот хрен в палате — особенно важный свидетель. Хоть волоска недосчитаемся, и можем все вместе новую работу искать. Поняли?

— Конечно. — Ответ офицеры произнесли почти одновременно.

Инспектор вышел из больницы и уверенно пошел к машине. Мари плелась сзади и казалась потерянной. Инспектор постепенно сбавил темп и теперь шел практически прогулочным шагом.

— Мы что, ничего не сделаем? — спросила девушка, поравнявшись с ним.

— Сделаем, но не сейчас. — Камаль вытащил из внутреннего кармана плаща небольшой портсигар и сунул одну сигарету в зубы. Вот так, с сигаретой во рту, он и продолжил: — Играешь во что-то интеллектуальное? Шахматы, го?

— Нет.

— Советую начать. Сейчас не наш ход, я сделал свой там, в палате. Теперь надо ждать, пока Тени решат, что им нужно сделать.

— Решили ловить их на живца?

— Ну… можно и так сказать. — Йона выдохнул вверх струю дыма. — Вариантов три. Первый — Сэлла попытаются выкрасть и спрятать. Второй — его убьют.