— Не только для тебя, Саш, — отмахнулся он. — На здоровье!

Я развернулся и вышел из кабинета, подмигнув по пути секретарю. Он ответил тем же. Язык показывать не буду. Голова гудела от всего, что в ней сейчас перемешивалось. Рой мыслей в ней уже просто не помещался. А мне ещё сегодня предстоит составить список всего, что надо приобрести для работы.

А чего это я буду один мучиться? Есть человек с большим жизненным опытом, который сидит дома в гордом одиночестве, скучает, из собеседников только кот и попугай. Я сел в машину с чётким намерением поехать к Виктору Сергеевичу, но на всякий случай ему позвонил, а то мало ли. Он оказался дома и с радостью принял моё предложение поработать над списком. Конечно я сначала зашёл в его любимую пекарню за его любимыми булочками, прихватив по пути то, что мне визуально понравилось.

— И что, прямо так и сказал, во дворец? — переспросил дядя Витя, когда я ему рассказывал про беседу с Обуховым.

— Ага, так и сказал, — кивнул я, забирая наполненную чашку из-под носика самовара, который дядя Витя ради такого случая вскипятил. — И сказал ещё, что Гааз и Захарьин меня в покое не оставят, будут устраивать проверку навыков всем работникам.

— Хм, кто бы сомневался, — покачав головой сказал дядя Витя и взял с тарелки свою любимую булочку, обойдя стороной красивые пирожные. Не проймёшь его ничем, когда есть то, что нравится. — Ладно, чёрт с ними, будем решать проблемы по мере поступления. Давай свой список, начнём.

Мои наброски дядя Витя быстро пробежал глазами, смял листочек в комок и трёхочковым броском отправил в мусорное ведро.

— Не годится, — покачал он головой. — Давай начнём всё сначала по пунктам. Что самое главное в медицинском учреждении? Правильно, медицинское оборудование, инструменты и препараты.

— Так там это было, — буркнул я с тоской проводив мой список глазами.

— Было, но очень куцо, — хмыкнул дядя Витя. — Пусть лучше будет несколько отдельных списков, чем один в перемешку по мере формирования. Итак, погнали. Что самое важное?

— Манипуляционные столы с лифтом! — выпалил я, вспомнив в перву очередь о наболевшем. — Чтобы пациентам было легче забираться на него, а не как у нас сейчас, со ступенечкой.

— Одобряю, — кивнул дядя Витя. — Пиши.

Мы сформировали несколько отдельных списков, постоянно прыгая от одного к другому. Немного отвлекал он важного процесса его упитанный кот Вася, который тёрся об ноги и требовал еды и внимания. От его назойливости меня спас Виктор Сергеевич, он насыпал ему в миску корма, а когда тот поел и попил, посадил к себе на колени, писал-то я, ему можно и кота погладить.

Когда я понял, что составление и коррекция списков займёт гораздо больше времени, чем я изначально предполагал, отзвонился домой и предупредил, что буду поздно. И не важно, что я взрослый и самостоятельный человек, прекрасно понимаю, что мама будет переживать в любом случае, даже если сыночку уже за пятьдесят. Вот если бы я жил отдельно, тогда совсем другое дело. Надо бы, кстати, подумать и над таким вариантом развития событий.

Ближе к ночи вспомнил, что так и не позвонил сегодня Насте. Ну раз не вспомнил, значит так сильно надо было. Позвоню теперь завтра. С непонятной ситуацией надо разобраться, а для этого надо с ней встретиться и поговорить.

Домой я пришёл ближе к полуночи. Голова уже не гудела и не разрывалась, а наоборот чувствовалось какое-то опустошение и завывание ветра. И это я вчера чувствовал себя уставшим? Ха! Я просто не знал, какой сегодня день будет. Хорошо хоть выспался этой ночью как следует, лёг вчера спать пораньше. Сегодня такого не получится.

Все уже спали, и я потихоньку крался в сторону лестницы на второй этаж, подсвечивая себе дорогу телефоном. Странно, а где Котангенс? Обычно в это время он гуляет по дому и ищет, где бы нашкодить. Может уже нашёл? Или Катя уговорила его заснуть рядом с ней?

Дверь в комнату снова немного приоткрыта. Только не это! Я решительно вошёл в комнату и резко включил свет. И что я увидел? Картина маслом: Котангенс на моём кресле сидит на пятой точке опоры, а передние лапы вытянуты вверх, пальцы веером и острые коготочки уже начинают впиваться в дорогую кожаную обивку.

— Не смей! — тихо, но достаточно жёстко сказал я.

Кот обернулся в мою сторону раньше, чем я включил свет и теперь замер в интересной позе, глядя мне в глаза.

— Ах ты маленький проказник, — спокойным тоном продолжил я и медленно, чтобы его не спугнуть, двинулся в сторону стола, за которым в режиме стоп-кадра застыл теракт на грани реализации.

Рыжий засранец даже и не подумал убрать свои коготочки со спинки кресла, и лишь утопил их туда чуть глубже. Одно резкое движение бессовестной лапкой и повреждения будут гораздо существеннее, чем несколько крохотных дырочек.

— Котя, я говорю тебе не смей! — сказал я и быстро обошёл стол, оказавшись прямо возле него.

Котёнок катапультировался с кресла за долю секунды до того, как моя рука оказалась на месте, где только что был его пушистый загривок. Один коготок видимо зацепился и осталась дырочка чуть побольше, чем я надеялся увидеть.

— Вот же редиска, а? — вздохнул я и покачал головой. — Ведь знаешь же, что нельзя, а всё равно делаешь!

— Мяу! — громко провозгласил Котангенс своё возмущение несвоевременностью моего прихода. Не дал я ему видите ли дело доделать. Потом, опасаясь, что я возобновлю погоню, ещё раз мяукнул и выбежал из комнаты.

— Ну и зря, — сказал я ему вслед. — Мог бы и со мной лечь спать, не сильно-то я и обиделся.

Надо поставить на дверь доводчик что ли, чтобы он не смог сам дверь лапкой открывать. Мне кажется, он ни перед чем не остановится, пока не доделает начатое. Один раз врага победил, значит и второй надо. Пока думаю насчёт доводчика, накрыл спинку и сиденье кресла сложенным вдвое пледом, который нашёл на полке в гардеробной. Достаточно неплохая защита от когтей, может и доводчик тогда не понадобится. Пусть не видно красивой кожаной обивки, но это ведь не в кабинете на работе, с пледом даже как-то уютнее.

Осталось последнее дело на сегодняшний невероятно длинный день. Поработать с ядром, включив амулет на четвёртую ступень. Немного рискованно, на фоне усталости, но, если на шестёрке я тогда в обморок не грохнулся, то и сейчас на четвёрке не должен. К тому же мои показатели за это время чувствительно улучшились. Очищающая медитация и активированный золотой амулет на моей шее.

Немного закружилась голова и я почувствовал более серьёзный прилив, чем за всё время, пока работал на тройке. В целом очень даже неплохо, ядро загудело и наполнилось энергией, сосуды наполнились до предела, но выдержали нагрузку довольно уверенно. Значит так дальше и буду продолжать. Зато теперь будет чем удивить Захарьина. Я почему-то считал его главным оппонентом.

К завтраку я выполз сонной мухой. Не спасли меня ни контрастный душ, ни приседания, ни бег на месте. Мало того, что устал вчера, как гепард после неудачной охоты, лёг поздно, так ещё и кошмары снились. Может не надо было прокачкой ядра прямо перед сном заниматься? Наверно да, учту на будущее.

А что снилось? Не поверите, Настя. Суть кошмара конечно была не в самом факте, что я Настю увидел, а в том, что её куда-то утаскивали люди Баженова и мне надо было её спасти, а мне в этом постоянно что-то мешало. То конь стреноженный подо мной, то ноги в траве путаются, то Проскурин мне шнурки на ботинках вместе связал, чтобы я не смог его догнать. Косясь на меня своим ехидным взглядом, этот гад тащил визжащую и ругающуюся на итальянском языке Настю (сам не знаю, почему на итальянском), а сам ещё и успевал на ходу эскимо есть. Причём мороженое ему какую-то сверхсилу придавало. Потом только я уловил последовательность событий — он откусывал мороженое, смотрел на мои ботинки и шнурки на них сами вместе связывались. Бред сивой кобылы в безлунную ночь.

— Ты чего такой смурной? — спросил отец, когда я уселся на своё место за столом.