— Спал плохо, — буркнул я. — Не выспался.

— Вчера вернулся поздно, что-то случилось? — спросила мама.

— Не, с Виктором Сергеевичем составляли список оборудования и всех прочих мелочей, которые надо будет приобрести для клиники, — ответил я, неуверенно глядя на сырники со сметаной в своей тарелке. Немного подумав, решил начать с овсянки. — Обухов вчера озадачил, сегодня результат надо ему завезти, Николая опять попрошу.

— Ты уже у Обухова бываешь чаще, чем любой другой человек в этом городе, — усмехнулся отец. — Чаще только его секретарь к нему заходит. По какому поводу хоть?

— Сначала по смете на ремонт говорили, — вздохнул я, лениво меся ложкой кашу в тарелке, пытаясь утопить кусок масла. — Сказал, что денег дадут больше, чтобы сделали образцово-показательную клинику. Говорит интересоваться будут многие. Я так понимаю, как по музею всех водить будем. Может билеты на входе продавать?

— С одной стороны хорошо, — сказал отец, задумчиво отпивая кофе из чашки. — С другой, тебя правда замучают теперь эти посетители из разных инстанций. Ну что я могу тебе сказать? Крепись, Саш, через это придётся пройти, ты ведь первопроходец в каком-то смысле. И формат учебного заведения тоже не совсем привычный для всех. Это же не обучение с нуля, как в училище или институте, а дополнительное обучение уже состоявшихся лекарей и знахарей.

— Думаю и в училищах, и в институтах надо вводить такой предмет, тогда мне не надо будет этим заниматься отдельно.

— Саш, его если даже завтра введут, ты можешь себе представить, когда выйдут на работу студенты, обладающие этим методом? А сколько уже работает по всей империи лекарей и знахарей, которые нуждаются в этом методе?

— Да это всё понятно, — буркнул я, а у самого голова аж закружилась, когда я только попытался представить объём работы по внедрению метода в жизнь повсеместно. — Захарьину только этот метод не нужен, и так обходится. Ну Гааз ещё.

— Таких сильных магов в империи меньше сотни, а вот середина и слабых — тысячи, — сказал отец, эпично воздев вверх указательный палец. — А с освоением этого метода они приблизятся к этой «золотой сотне», что будет таких, как Захарьин, очень нервировать.

— Закономерно, — согласился я. — И неизбежно. Поэтому расслабляться нельзя, постоянно придётся ждать какую-нибудь подлость или каверзу.

— Но ты ведь готов? — спросил отец, испытующе глядя мне в глаза. — Тебе ведь это не страшно?

— Даже опытному канатоходцу, идущему над пропастью, страшно, — хмыкнул я. — Просто он умеет бороться со своим страхом и делать дело. Вот и я также, делаю шаг на тонкий, покачивающийся на ветру канат. Назад пути нет.

Приём начался вполне уже традиционно — с простуд. Пока не настанет лето, так оно и будет постоянно. И то далеко не факт, с капризами Питерской погоды вообще не угадаешь, что сегодня надеть. Даже если с утра угадал, то потом всё равно или замёрзнешь, или вспотеешь, а потом замёрзнешь, что ещё хуже.

Пациент с асептическим некрозом головки бедра сегодня пришёл одним из первых, я успел вылечить только двоих чихающих. Походка почти нормальная, неправильная больше из-за того, что он так и ходил, опираясь на два костыля.

— Уже не болит сустав? — спросил я, когда мужчина чуть ли не запрыгнул на манипуляционный стол. Тоже мне, бережливый, на костылях ходит, а тут чудеса ловкости решил проявить. Специально для меня что ли? — Смотрю движения у вас намного увереннее стали?

— Да, Александр Петрович, намного легче! — улыбнулся он. — Я, когда дома, то бывает и без костылей могу чуть пройтись. Может пора уже их убрать?

— Давайте сначала я проверю, как там идут дела, — резонно заявил я. — А там уже будем думать, как лучше поступить.

Я приложил ладонь в проекции левого тазобедренного сустава и начал сканировать. Кровоток восстановился в большей части головки, которая до этого была некротизированной. Теперь такой диагноз даже озвучивать как-то неуместно. Небольшой провал от компрессионного перелома на верхушке почти совсем разгладился за счёт локального утолщения суставного хряща, который хоть и неравномерным слоем, но покрывал суставную поверхность головки бедра полностью. Это уже можно называть победой. Диагноз асептический некроз меняем на диспластический остеоартроз, который ещё немного и тоже станет неуместным. Разве что первой степени.

Я прошёлся тонким потоком энергии ещё раз по всему объёму стремительно восстанавливающегося участка головки бедра, потом простимулировал суставной хрящ в местах, где он ещё был слишком тонким. Ну вот похоже и всё. На сегодня работы здесь больше нет.

— Вы вполне уже можете обходиться без костылей, — объявил я пациенту. — Можно ходить больше, неспешные пешие прогулки пойдут на пользу. Только на улицу лучше выходить с тростью для профилактики.

— Это уже подарок, — улыбнулся довольный пациент. — Наконец-то я засуну эти проклятые костыли подальше в кладовку.

— Только не на самую верхнюю полку, — усмехнулся я. — Чтобы не пришлось пользоваться стремянкой.

— Не, к стремянке я и сам не скоро решусь подойти, — покачал головой мужчина. — Про это можете даже не говорить. Я и к обычным лестницам теперь всегда подхожу с опаской.

— Это хорошо. Предупреждён — значит вооружён, — улыбнулся я. — Сустав ваш уже почти в полном порядке. Думаю, в пятницу скорее всего будет последняя процедура.

— Это лучшая новость, Александр Петрович! — улыбнулся пациент. — Даже не думал, что такое вообще возможно. Мне уже все лекари, которых я успел посетить до вас сказали, что я калека на всю оставшуюся жизнь. Один согласился заняться моим суставом, но сказал, что болеть он перестанет, но нога будет всё время прямая и короче другой. А вы сделали из меня человека.

Чего только не узнаешь, раньше он таких подробностей о своих мытарствах мне не сообщал.

— Если быть до конца откровенным, — решился я, — вы у меня первый пациент с такой проблемой. Я очень рад, что у нас с вами всё получилось.

— А я-то как рад! — он продолжал улыбаться, а на глаза навернулись слёзы. — Спасибо, что решились рискнуть, теперь я ваш должник.

— Бросьте, — махнул я рукой. — Благодаря вам я тоже получил бесценный опыт и теперь смогу уверенно помогать другим пациентам с такой же проблемой.

Мы наконец попрощались с пациентом до пятницы, я глянул на часы, самое время для звонка. Сказал Свете, что я скоро приду, пациентов в коридоре тоже попросил немного подождать, а сам поднялся к себе в кабинет. Надо это сделать прямо сейчас, а то снова месяц пройдёт, а я так и не решусь. Самое сложное — нажать на кнопку звонка, когда контакт уже найден и палец вдруг стопорится, не достигнув цели. Прошло несколько гудков, я уже подумал, что она не возьмёт трубку, что вызвало уже некоторое облегчение, но внезапно в динамике прозвучал знакомый голос.

— Да, кто это? — спросила она. Судя по всему, по телефону я с ней тоже раньше разговаривал, раз легко узнал.

— Это я, Настя, — сказал я и замолчал.

— Саша? Это ты? — удивилась она.

Мне показались в голосе радостные нотки. Значит ей не безразлично. Глупый вывод, если бы ей было безразлично, она не стала бы подходить ко мне в торговом центре и тем более писать на бумажке свой номер телефона.

— Да, это я. Хотел предложить тебе встретиться поговорить.

— Хорошо, что ты позвонил именно сегодня, — сказала она дрогнувшим голосом. — Завтра я собиралась уезжать из города.

— Значит мне повезло, — хмыкнул я. — Вечером сможешь? Посидим где-нибудь, кофе попьём, поговорим.

— Сможешь вечером часов в восемь? — спросила она. — Просто раньше у меня никак не получается.

— Ладно, в восемь, так в восемь, — подтвердил я. — На это время у меня планов не было. А где?

— В нашем любимом тихом кафе, как обычно.

— Настя, я не помню, в каком кафе мы раньше встречались, извини, я же говорил про амнезию.

— Я не знала, что настолько всё плохо, — вздохнула она. — Тогда давай в восемь у храма Спаса на Крови.