— Ну я ведь уже был в очаге заражения, сам не зная того, — пожал я плечами. — Я не заболел, и никто из нас не заболел. С чем, интересно. это связано?

— А он всегда такой был, этот Танатос, — усмехнулся Виктор Сергеевич. — Ведёт себя совершенно непредсказуемо, этим он всем и не нравится. Даже с той чумой было проще и понятнее. Непонятным было только её поведение после процедуры лечения, когда она набирала новые обороты.

— Да и опять же, чуму мы успешно лечили антибиотиками, а с вирусом гриппа этот номер не пройдёт, — сказал я.

— Да вот, ты прав, — улыбнулся Виктор Сергеевич. — Тут только на себя надеяться. Сколько его уже не исследовали, но никто так и не понял, почему грипп возвращается спустя столько лет, почему чаще всего в деревнях и почему болеют избирательно, зато очень тяжело и частые летальные исходы. Вот и задай эти вопросы эпидемиологам, может разговорятся. Наверняка за эти годы есть какие-нибудь новые исследования. Правда люди из этой конторы по большей части не разговорчивые.

— Со мной в машине Соболев поедет, — сказал я и Виктор Сергеевич закрыл лицо рукой. — А что? При первой встрече он мне показался очень приветливым и отзывчивым.

— Вот именно, что при первой встрече, — усмехнулся Виктор Сергеевич. — А при второй он начинает выедать мозг ложечкой через ухо. Зато этот точно ничего скрывать не будет, если что-то знает. Так что пользуйся моментом и сам его подталкивай на нужную тему, а то он загрузит тебя тем, что интересно только ему.

— Да, я так и планировал, — рассмеялся я. — Постараюсь победить врага его же оружием.

— Не, Василий Иванович не враг, — покачал головой Виктор Сергеевич, — но своей дружбой замучает кого угодно.

— Спасибо за предупреждение, отец мне уже говорил о чём-то подобном в отношении Соболева.

— А предупреждён, значит вооружён, — сказал, улыбнувшись, Виктор Сергеевич. — Езжай, Саша, с Богом!

— Спасибо! — ответил я, пожал ему руку и пошёл в свой кабинет, где у меня лежала сумка с запасными вещами, специально для таких случаев.

К половине пятого приехал курьер с продуктами и водой. Задняя часть салона была забита коробками почти под завязку. Сумки с продуктами пихали под потолок, бутыли с водой засунули под сиденья. Заметил за собой, что сейчас такого волнения, как во время поездки в Павловск, не было. Может, потому что инфекция менее опасная, может уже в привычку входит, но я собирался спокойно, почти как утром на работу.

Юдин, Поляков и Лукашкин стояли возле машины уже без четверти пять. Наверно пришли бы и раньше, но уютнее в комнате отдыха на диване, чем на улице в такой ветер, а он поднялся довольно ощутимый, сметая с асфальта мусор и пыль, которые кружили в воздухе над Фонтанкой, не желая касаться холодной воды.

К управлению эпидемиологии мы подъехали ровно в пять, и я позвонил Соболеву, чтобы выходил. Тут главное вовремя положить трубку, чтобы он не начал рассказывать про разговор с Обуховым вместо того, чтобы взять вещи и выйти на улицу. Через пять минут вышел наш дорогой Василий Иванович с сумкой и чемоданом, вслед за ним шли двое подсобных рабочих с большими картонными коробками. Это добро мне точно уже некуда складывать. Я вышел ему навстречу.

— А в коробках что? — спросил я у учёного.

— Так средства индивидуальной защиты ведь, — удивлённо ответил он. — Мы же на очаг едем.

— Костюмы, перчатки и респираторы я уже взял, — ответил я, старательно соблюдая спокойствие. — Эти будут лишними, пусть несут обратно.

— Ладно, — горестно вздохнув ответил мужчина. — Но чемодан с собой надо взять обязательно, это мобильная лаборатория. А в сумке мои личные вещи.

— Постараюсь как-нибудь запихнуть, — сказал я, открывая заднюю дверь.

Место под потолком занято продуктами, между коробками и дверью чемодан не поместится, поэтому я начал тасовать пакеты с едой, смещая их в одну сторону, чемодан влез, но с большим трудом.

— Только аккуратно, там хрупкое! — воскликнул Соболев, когда в чемодане что-то тихонько хрустнуло. Ему я об этом говорить ничего не стал, потом узнаем, что там случилось.

— Сумку давайте, — сказал я, стоя на бампере.

— Нет-нет, — покрутил головой Соболев, — сумку я повезу на руках, там самое ценное.

— Хорошо, вам виднее, — вздохнул я и осторожно захлопнул дверь.

— Едем в Никольское? — спросил я у Соболева, когда уже выезжали из города.

— Нет-нет! — возразил эпидемиолог. — Мы едем в Шапкинскую волость, в Никольскую поедет другая бригада. Вы ведь там уже были, так? Я же правильно понимаю, что вы в самом Никольском лечили заболевших?

— Всё правильно, — вставил я свой ответ в летящий веер вопросов. — Поэтому и думал поехать туда, потому что я там неплохо уже ориентируюсь.

— Именно поэтому мы туда и не поедем! — радостно сообщил Соболев, ещё не хватало ему руки потереть. — Никольское и окружающие его деревни будет осматривать и лечить другая бригада. Осмотрит, как говорится, беспристрастным взглядом. А мы едем в Шапки. Признаться, я и сам там никогда не был, зато я прихватил с собой подробную карту Шлиссельбургского уезда, вот она.

Я услышал шуршание разворачиваемой бумаги и в зеркало заднего вида увидел, как Соболев растягивает огромную карту практически на вытянутых руках. Да уж, может она и очень подробная, но пользоваться такой будет крайне неудобно. Проще уж в навигаторе посмотреть, не думаю, что там какая-нибудь деревня будет не нарисована.

— Начнём тогда с самих Шапок, а потом уж поедем по деревням, — продолжал Соболев. — Обязательно каждый дом надо пройти, и я постараюсь анализы взять у большинства.

— Вы хотите взять анализы у нескольких тысяч человек? — не удержался я. — Это же физически невозможно сделать одному человеку! Или вы собираетесь провести там пару недель?

— А вот сколько надо, столько и проведём, Александр Петрович! — важно заявил Соболев.

В этот момент я словил взгляд Юдина. Он смотрел на меня выпученными глазами, в которых застыл немой вопрос: «А может не надо?»

— Василий Иванович, мы едем туда спасать людей и постараемся сделать это максимально быстро, чтобы как можно меньше сельчан успели умереть от пневмонии, — жёстко ответил я. — Жить мы там не собираемся, а если у вас есть такие намерения, не буду вас отговаривать, только я и мои коллеги в этом не участвуем.

Соболев округлил глаза и уставился на меня в зеркало заднего вида. Увидев мой спокойный, но решительный взгляд, он на некоторое время замолчал и уставился в окно. Видимо задумался о смысле жизни. На некоторое время в салон опустились тишина и спокойствие, только мерный гул двигателя и шум колёс по асфальту. К сожалению, обета молчания эпидемиолога хватило ненадолго.

— Александр Петрович, а чем же вы так загрузили машину, что некуда было засунуть запасные костюмы? — минут через пятнадцать как ни в чём не бывало спросил Соболев.

— Василий Иванович, я же вам сразу сказал, что у нас этого добра вполне достаточно, — ответил я, неохотно выныривая из размышлений.

— И на смену есть? — не успокаивался он.

— Три раза смело можем поменять, если не больше, — вздохнул я.

— Ну это не так уж и много, — пробубнил Соболев. — А что же тогда в остальных коробках?

— Лекарства, растворы для капельниц, штативы для капельниц, — начал я перечислять.

— Ого! — восхитился Соболев и покачал головой. — И эти ваши новые антибактериальные препараты есть?

— Обязательно, — ответил я.

— А вы в курсе, что они от гриппа не помогают? — с какой-то странной интонацией протянул он и хитрым взглядом уставился на меня в зеркало.

— Я их не для гриппа с собой вожу, — стараясь не раздражаться ответил я. — Мы ими чуму лечили. Не исключено, что у пациентов могут быть обнаружены бактериальные осложнения, вот тогда антибиотики и пригодятся. Капельницы пригодятся наверняка, а так как мы едем не к одному пациенту, а на очаг инфекции, пациентов может оказаться много, соответственные и припасы по объёму.