— Ага. Голову тебе отрублю, сожгу в крематории и перемешаю с известью и солью.

— Ого, как много ты знаешь про меня. — В глазах кровопийцы появилось что-то звериное. — Ладно. Предлагаю сделку.

— Слушаю.

— Эксклюзив от тебя. Без имен, без дат. Простой рассказ с подробностями.

— В печать уйдет…

— Когда вы посадите всех ублюдков. Ну или перестреляете.

— Мы далеко не всех бандитов убиваем.

— Конечно, только по твоим делам самый большой процент людей, убитых при задержании.

— Случайность.

— Конечно, — Ирма расхохоталась. — Простая случайность, что ты выезжаешь на самые опасные дела.

— Да думай что хочешь. Но ты меня услышала: хоть строчка в новостях со ссылкой на меня, и можешь искать другого осведомленного друга, а заодно и хорошего душеприказчика.

— Без него я в свет не выхожу. Погнали!

Журналистка кивнула, а затем уселась поудобнее, готовая слушать, выбившаяся из-под одеяла грудь немного отвлекала, но Йона быстро пересказал ей все события вчерашнего дня. Говорил он, стараясь не рассказывать все слишком уж подробно, но Галарте недаром зарабатывала себе на хлеб. Она как будто знала каждый срезанный инспектором угол и, подобно питбулю, намертво вгрызалась в недосказанные моменты. Таким образом, через пару минут расспросов она стала, пожалуй, третьим по осведомленности гражданским человеком в городе. Вторым, само собой, можно считать Нелина.

Обмолвился Йона и про предположение об участии кого-то из его ребят.

— Сможешь мне достать информацию по моим парням? — спросил инспектор. Отыскать информацию о бывших сослуживцах он мог бы и сам, вот только все могло утечь куда не следует. Если Радд узнает о возможном конфликте интересов, то он точно снимет Камаля с дела. А без него все точно пойдет ни шатко ни валко. Йона здраво смотрел на свое положение в участке, он — нужный, но далеко не самый главный механизм карательной машины. Да, без него дело не встанет намертво — тот же Вацлав Гаусс, хоть и запойный алкаш, но в минуты трезвости умеет работать не хуже него.

Так или иначе, но с запросом в паспортный стол спешить не стоит, а лучше напрячь Ирму — пусть отрабатывает возможную сенсацию.

— Не только смогу, но и сделала это уже, — варра улыбнулась своей самой хитрой улыбкой.

— Зачем?

— Если ты вдруг забыл, то в следующем году будет десять лет с операции «Ледокол».

— Забудешь тут.

— Хотела написать очерк про то, как сложились судьбы людей, участвовавших в деблокировании третьего Северного фронта.

— Переходишь на крупную форму? Там многотомник можно написать.

Высказывание было вовсе не преувеличением. На четвертом году войны гутты смогли хорошенько огрызнуться, зажав в клещи ударную группу генерала Маркберга. Старый, опытный генерал слишком растянул фронт, так что внезапный встречный удар смог его рассечь. Большая часть войск смогла уйти из котла, вот только сам Стальной Генрих и наиболее боеспособные части оказались отрезанными и медленно истреблялись.

Операция «Ледокол» стала последней, в которой Йона с ребятами смог поучаствовать. Замысел казался тогда прост и гениален: пройти по едва схватившейся реке в тыл к гуттам и вырезать весь артиллерийский расчет. Седьмой драгунский полк, которым зачем-то усилили артиллеристов, тоже бы неплохо пощипать. Ублюдки в самом начале войны вырезали под корень дэвскую деревеньку, и единственный выживший в той бойне жаждал крови. Оказавшись без правого фланга, противник не смог бы нормально удержать котел, и ребята смогли бы прорваться. Идеальный план, который они сорвали. Чертов Яни не смог тихо убрать часового, гарнизон поднялся по тревоге и «трешке» пришлось прорываться с боями через минное поле. Маркберг смог вырваться с тяжелейшими боями, будучи уже тяжело раненным.

И вот об этой катастрофе Галарте хотела написать.

— Многотомник — не мое. Может, лет в двести рискну, когда все участники событий отправятся в могилу. А так я хотела оседлать свою победоносную лошадь.

— Вот кто я для тебя?

— Ну, не надо строить из себя оскорбленную невинность, сержант. Ты не девочка, а я не уговариваю тебя отдаться. Так что, слушать будешь?

— Да, — Йона коротко кивнул. Не хотелось показывать заинтересованность, но ему и вправду хотелось послушать, как сложились дела у его парней.

Варра тяжело вздохнула.

— Вы ошиблись. Твои ребята тут ни при чем. Если хочешь, пришлю все документы, которые нашла.

— Буду не против. Только присылай не на работу, лучше сюда или на адрес Нела.

— О… этот старый ублюдок еще жив. Приятно знать. Живет там же?

— Да.

— Хорошо, займусь этим с утра. А теперь давай спать, а то ты меня измотал, дорогой.

— Измотаешь тебя…

Она ушла под утро, оставив после себя аромат духов на подушке и половину кофеварки.

В сердце тлела робкая надежда, что Галарте поймала попутку или взяла такси, а не упорхнула в рассветное небо, перекинувшись каким-то рукокрылым чудищем. Соседи тогда точно попросят его съехать к чертовой матери. Или, что вероятнее, заколотят двери и окна и подожгут его квартирку. И плевать, что он полицейский. Спит с варрой, значит точно дурак.

С кухни доносился приятный терпкий аромат свежего кофе. Судя по запаху, он находился в том состоянии, когда все еще приятно пахнет, но уже не такой горячий, чтобы сжечь к чертям пищевод.

Нужно поспешить.

До времени, когда напиток остынет и превратится в горчащую черную бурду, оставалось всего ничего. Йона прошлепал на кухню в одних штанах от пижамы, налил небольшую кофейную чашку практически до верха и осушил махом.

Старый приятный вкус.

Память услужливо подсказала, что кофе тоже был подарком от Ирмы. Она подарила целый мешок в пять килограмм и с тех пор, когда оставалась у него на ночь, выдувала не меньше двух чашек каждое утро.

Йона никогда не разбирался ни в сортах, ни в степенях обжарки. Все, что ему нужно, — кофеин. За четыре года войны он успел привыкнуть к нему. Бодрящий, как удар коленом по яйцам. Когда ты целыми днями борешься за жизнь, побеждает, как правило, тот, кто не спит.

Инспектор прошел в ванную и быстро смыл с себя остатки сна. Тело все еще страдало от недосыпа, постепенно переходящего в хронический. Напиток очень быстро взбодрил.

Камаль мысленно вернулся в прошлый вечер.

Получилось очень даже неплохо. Иногда все-таки хорошо, что Ирма нечасто у него остается — не успевают привыкнуть друг к другу.

Стук в дверь был короткий, уверенный и незнакомый. Йона быстро прошел к двери и открыл.

— Не ждал тебя так рано, — бросил он, не глядя и судя по отсутствию едких комментариев, ошибся.

Офицер д’Алтон стояла на пороге и явно пребывала в растерянности.

— Тебя я точно не ждал, — чтобы как-то исправить ситуацию сказал инспектор и пропустил девушку внутрь. — Где этот проходимец?

— Прошу прощения, — чуть ли не пискнула она, явно смутившись. — Не могли бы вы одеться.

Йона взглянул на себя со стороны: стоит тут на пороге в одних только штанах перед совсем еще девчонкой. Хорошо хоть, он успел принять быстрый душ, царапины от ногтей это, правда, не уберет… но куда ж деваться. Внезапно он поймал ее робкий взгляд, девчонка украдкой рассматривала его татуировки.

Она не была первой, так что инспектор знал примерный маршрут: защитное плетение на руке, руны охраны на плече, печать света у самого сердца, а ниже мелким шрифтом и явно рукой другого мастера нанесен «отказ от реанимации».

— Ладно, — хмыкнул инспектор и пошел за своей одеждой. Послышались звуки открываемого шкафа, а затем он громко крикнул: — Где этот проходимец?!

— Сказал, что будет ждать вас в машине вместе с офицером Оберином.

— А ты чего, вытянула короткую спичку?

— Я… просто…

— Понятно. Ладно, любопытство — это нормально.