Как он не заметил? Как? Потому что он — тупейший во всей империи полицейский и спутал мандраж перед боем с пулевым ранением. Ну да, парень казался напуганным, и ведь Йоне хватило предубеждения и злости, чтобы он так ошибся.

«Урод ты тупой. На кой-хер тебе полицейский значок и оттиск медиатора, если ты два и два сложить не можешь»? — выругался он про себя.

Оберин оказался невероятно тяжелым для своей комплекции. Йона тянул его и тянул, пока еще были хоть какие-то силы. А когда остались последние несколько шагов до двери, он просто заорал. Орал он так громко и истошно, как не орал до этого никогда. Он не кричал так ни под бомбежками, ни в окопах, ни в лазарете, когда ему наживую отпиливали остатки оторванных пальцев. А вот сейчас воздух просто рвался у него изнутри.

Гусиная кожа постепенно начала пропадать.

Как он не понял этого? Как?

— Врача сюда!!! Быстрее, вашу мать!

— Что случилось? Вам же уже… — начал было санитар, но, заметив бледного полицейского на руках у инспектора, быстро принялся звать на помощь.

Галарте влетела в здание Центральной городской подобно вихрю. Она быстро подняла на уши весь младший персонал, разыскивая палату, в которую положили полицейского. На словесном описании Йоны разговор как-то сразу ломался. Народ виновато опускал глаза и указывал куда-то в направлении операционных.

Если эта сволочь умрет, то никакая магия его не защитит, пусть хоть двадцать татуировок набьет — она спустится в ад и там грохнет его еще раз. Может быть, даже дважды! Сделала героя себе на голову. Йону она нашла возле пустой операционной. Внутри было тихо и темно. Ни врачей, ни кого-либо еще. Полное одиночество.

Что же, он абсолютно точно жив и практически здоров. Камаль сидел на полу, привалившись спиной к стене, и молча смотрел в темный потолок. Ирма подбежала к любовнику и осторожно присела на корточки рядом с ним. Она собиралась спросить что-то, но, когда встретилась с ним глазами, поняла, что это лишнее.

Сейчас у него был тот самый взгляд.

Ирму всегда пугал этот взгляд на тысячу миль. Она боялась с того самого раза, когда первый раз увидела.

Война подходила к середине первого года, Ирма занималась любимым делом — разнюхивала сенсации, бродя в одном из своих мужских образов по прифронтовой зоне.

Встреча их случилась абсолютно случайно.

Потеряшки тогда только вышли из тяжелого боя и возвращались в расположение. Их знатно потрепало — выглядели уцелевшие так, словно побывали в горящей мясорубке. Закопченные, грязные, они шли не разбирая дороги.

Ирма окликнула его как своего старого знакомого — ее всегда забавляли такие шутки. Вот только в ответ ничего. Сержант Йона Камаль, также известный среди своих как Дырокол, просто молча шел с таким же точно взглядом… На тысячу миль.

Сейчас он снова выглядел так, будто смотрел куда-то вдаль, сквозь нее. Сквозь стены и предметы. Словно в эту самую минуту он не с ней, а ведет спор с самой смертью о чем-то.

— Йона, — прошептала она и прижалась к нему. Дорогая шифоновая блузка вымазалась в чужой крови, но Галарте было на это плевать. Сейчас она не монстр и кровопийца, а просто девушка, которая нужна. — Малыш? Ты меня так напугал.

— Я снова всех подвел, — прошептал Камаль и утер ладонями лицо. — Я так просто больше не могу.

— Сержант. — Она коснулась его щек и стерла слезы. — Ты ни в чем не виноват.

— Виноват. Я старший, а значит отвечать за это все мне. Но я так больше не могу, я устал терять друзей. Я устал и я…

— Что? — Ирма поцеловала его в лоб. Нежно, успокаивающе.

— Я боюсь, — Йона вытер слезы, — за тебя. Тебя я не хочу потерять. Я не хочу никого терять.

— И не надо. Я всегда буду с тобой, любимый, понял? А сейчас ты должен собраться. Нельзя сейчас раскисать.

Галарте прижала Йону к себе и держала, пока наконец он не пришел в себя окончательно. От него пахло его стареньким дешевым одеколоном, а еще потом, кровью и порохом.

— Поехали домой? — предложила она. — Или ко мне? Не надо оставаться одному, это тяжело. А?

— Нет, — инспектор покачал головой. — Я еще должен с этим всем разобраться. Встретиться с отцом Мари. Только я.

Ирма взяла его под руки и помогла подняться, дала трость.

— Спасибо, — прошептал инспектор и поцеловал девушку.

Нелин стоял в конце коридора с видом сторожевого пса. Заметив друга, он слегка расслабился.

— Привет, Ирма, — произнес д’эви спокойно.

— И тебе, дружище. — Галарте отпустила локоть Йоны. — Сержант, ты как?

— Нормально, спасибо, — ответил он спокойно. — Говорят что?

— Мне ничего, я ж не родственник. А родственники меня и близко к двери не подпустят.

Помощник кивнул в направлении палаты, рядом с которой сидели родители Мари. Судя по виду, мать уже успела выпить пузырек или два успокоительного. Отец же был, как всегда, холоден и спокоен. Что должно произойти в мире, чтобы он проявил хоть каплю эмоций?

Йона тяжело вздохнул. Теперь предстояло самое тяжелое — поговорить с ними. Он прикрыл глаза, сосчитал до пяти и пошел в направлении палаты девушки.

— Вы! — мать вскочила. — Вы!

Камаль ничего не успел ответить, старшая д’Алтон вместо слов просто-напросто влепила ему пощечину. Он даже не дернулся. Удар кулаком в грудь. Второй, третий, четвертый. Она била и била его, пока, наконец, не выдохлась. Ноги подкосились, и фурия рухнула вперед на инспектора. Недолго думая, он просто подхватил женщину и прижал к себе.

— Почему? — тихо и болезненно всхлипывала мать Марианны. — За что вы нас так ненавидите?

— Я не…

— Вы забрали одного моего сына, гутты забрали еще одного. Вам что, мало? Вам мало, Камаль? А теперь она… она… я просто хотела… а теперь у нас не будет внуков. Вы… вы решили извести нас? Хотите моей смерти? Что мы все вам такого сделали? Чего вы от нас хотите?

Женщина тихо завыла.

— Я… — Слова не шли. Инспектор просто держал безутешную мать и давал ей выместить на себе злость.

— Ненавижу вас! Ненавижу!

— Патрисия! — Патриарх семьи впервые подал голос и сделал это так, что всхлипы разом смолкли. — Ты мешаешь нашей девочке спать.

— Я…

— Альберт, проводи мадам до машины, — громко подозвал он к себе водителя.

На голос тут же появился высокий и подтянутый мужчина в водительской ливрее. Он осторожно взял хозяйку под руки и повел в направлении выхода.

— Дорогой?

— Я догоню вас, мне еще нужно поговорить с инспектором, — пояснил он супруге.

Несколько минут они просто стояли молча. Камаль все еще не знал, что говорить.

— Сядьте, инспектор. — Старик указал на место рядом с собой. Йона подчинился, после долгого стояния он был рад присесть.

— Господин…

— Замолчите, Камаль. Можете думать обо мне что хотите, но я не тот мерзавец, каким вы меня себе представляете. У меня сложный характер, но я не мерзавец. И то, что моя дочь выбрала между семьей и ловлей бандитов, последнее — полностью моя вина.

Они снова замолчали.

— Слышал, — голос старика стал чуть теплее, — что ваша операция пошла не по плану, убили дорожного полицейского. Кажется так?

— Да. С такими людьми никогда нельзя быть уверенным.

— Конечно. Случайные жертвы иногда случаются, особенно если хорошо делаешь свою работу.

— Моя дочь хорошо делает свою работу?

Йона хмыкнул:

— Достаточно хорошо, чтобы получить пулю в живот.

В ответ д’Алтон только сверкнул глазами.

— Прошу прощения, это было неуместно. Она хороший полицейский, зеленая, но это быстро пройдет.

— Что же, хорошо. — Генеральный прокурор медленно поднялся и протянул руку инспектору. — С супругой я поговорю. Считайте, что с моей стороны у вас проблем не будет. До встречи, Йона.

— До свиданья, сэр.

Мари пришла в себя с отвратительным чувством головокружения и тошноты. От наркоза голова была тяжелой и мутной, не получалось сосредоточиться хоть на чем-то дольше пары секунд. Пальцами она коснулась низа живота. Толстая повязка опоясывала живот и ногу. Мари надавила немного, но под бинтами ничего не чувствовалось, словно она разом лишилась нижней половины.