— Да, — кивнул я. Раз уж нам ничего не угрожает и клиент доволен, то можно и правду сказать.

— Вы не представляете, насколько я вам благодарен! — Северский запустил руку во внутренний карман сюртука и достал оттуда золотые карманные часы. — Примите от меня в знак благодарности!

Я слегка онемел от неожиданности, взял часы в руку и нажатием кнопки открыл крышку. Кроме того, что часы были полностью золотые, украшенные витиеватым растительным орнаментом, так ещё и циферблат украшен бриллиантами. Это как же она должна была всех достать, чтобы я такого подарка удостоился?

— Алексей Иванович, простите великодушно, но я не могу принять такой подарок, — сказал я и положил часы на стол перед ним.

— Да бросьте, Александр Петрович, — улыбнулся градоначальник. — Это же от чистого сердца, а у вас карманных часов нет, так что для вас это жизненно необходимый аксессуар. Каждый раз глядя на часы будете вспоминать, как сделали в этом мире на несколько счастливых людей больше.

— Хорошо, тогда я отдам их тому, кто реально помог в этом плане, своей сестре Кате.

— Э нет! — покачал он головой. — Для Екатерины Петровны будет другой подарок, за неё не переживайте, а это чисто мужские часы, и я буду вам признателен, если вы примете мой подарок и будете пользоваться.

— Хорошо, Алексей Иванович, — кивнул я улыбнувшись. — Спасибо большое, это очень красивый подарок.

Я решил сразу при нём применить аксессуар, как это должно быть. Теперь в области сердца в небольшом кармашке жилета были дорогущие часы, от которых наружу петлёй свисала золотая цепочка. Всё, как положено. Мне теперь ещё только пенсне не хватает. А что, шляпа есть, трость есть, теперь ещё и золотые карманные часы. Останется только усы отрастить.

— Александр Петрович, я вам хотел ещё кое-что сказать, — начал Северский, загадочно улыбаясь одними уголками рта и глазами.

— Слушаю вас, Алексей Иванович, — спокойно сказал я. Теперь его слова меня уже не напрягали, не ожидаю никакого подвоха.

— Хотел вам лично выразить благодарность за ваш вклад в здравоохранение Санкт-Петербурга, это неоценимо. Хочу вас предупредить заранее, чтобы вы знали. На день города собираюсь наградить вас во время выступления на дворцовой площади, так что прошу обязательно присутствовать.

— Ого! Ну что вы, не стоит так, — растерялся я, даже не зная, что сказать. — Как-то неудобно.

— Ничего не буду говорить вам про неудобно, — хмыкнул Северский. — Сами всё знаете. Мне вчера принесли на подпись сметы по оборудованию фармацевтической лаборатории у вас на третьем этаже.

Он сделал небольшую паузу, а я снова напрягся.

— Так вот, мои подчинённые решили немного порезать запрошенный бюджет, говорят, что это слишком дорогие закупки и у нас практически ни в одной фабрике нет такой концентрации дорогого оборудования.

— Но это же всё покупается не для себя, у нас будут разрабатываться и производиться инновационные препараты, которых больше нигде нет. И эти лекарства реально хорошо работают, это революция в современной фармакологии.

— Я-то это прекрасно понимаю, Александр Петрович, поэтому я разогнал их поганой метлой и велел вернуть всё на место. Сегодня они должны предоставить нормальный, предоставленный вами вариант, я его подпишу, и мой человек привезёт эти документы вам лично. Так что можете начинать договариваться о начале ремонтных работ и о закупке оборудования. Я так понял, что некоторые аппараты придётся делать на заказ, а на это понадобится время. Я хочу, чтобы наши горожане как можно быстрее получили доступ к новым препаратам.

— Всё будет в лучшем виде, Алексей Иванович, — почти торжественно пообещал я. — Я прослежу за тем, чтобы все работы и закупки были сделаны как можно быстрее.

— Нисколько не сомневаюсь в вас, Александр Петрович, — улыбнулся Северский и протянул мне руку, которую я крепко пожал. — Тогда я пойду, не буду мешать вам работать. Да, мой человек вместе с документами привезёт вам и банковский формуляр, за которым будет числиться вся запрошенная вами сумма. И не забудьте про двадцать седьмое мая, не стройте других планов. Мой человек придёт к вам накануне с инструкциями.

— Хорошо, Алексей Иванович, — кивнул я, а сам весь внутренне сжался. Такое публичное признание моих заслуг было для меня ново, непривычно и, честно сказать, дискомфортно. — Я вас не подведу.

Северский улыбнулся, кивнул и вышел из кабинета. Может надо было бы его проводить, но от всего, что он сказал, я словно прирос к стулу. А меня там уже пациенты ждут.

Так, пациенты, мне надо освободить часть приёма, чтобы отвезти Лизу по заводам и фабрикам, где делают оборудование. Мог бы съездить и сам или поручить Прасковье, но нужен всё-таки человек хорошо в этом понимающий, чтобы ответить на внезапно возникшие технические вопросы и уточнения.

Время после десяти утра оказалось в моём полном распоряжении, до десяти запись уже была плотной. Я сразу позвонил Лизе, чтобы в начале одиннадцатого ждала меня на крыльце дворца дедушки.

Прибежал в манипуляционную, под дверью которой уже сидели и начал приём. До последнего на пациентов везло, не было ничего экстраординарного и к финишу продвигался довольно быстро. Даже надеялся закончить чувствительно раньше десяти, пока не пришёл последний пациент.

Как говорят «закон парных случаев», в некоторой степени это было похоже но не совсем так. Как и тот пациент с язвой на ноге, этот тоже жаловался на ногу и был из тех же социальных слоёв и настолько же не привержен к личной гигиене. Он снял ботинок и носок, у нас остановилось дыхание сначала от запаха, потом от представшей перед глазами картины.

Когда ветхое подобие носка покинуло конечность, я увидел причину жалоб. Точнее следствие заболевания. Половина стопы имела чёрный цвет, мягкие ткани омертвевшей части высохли и скукожились. Из отверстия в области первой и второй плюсневых костей вылезла муха, осмотрелась по сторонам и полетела обследовать помещение. Света что-то пробормотала. Я на сто процентов не уверен, но эту фразу лучше не печатать. Она схватила полотенце и отправилась охотиться на внезапно появившуюся живность.

Причина сухой гангрены стопы всегда одна — поражение артерий нижних конечностей. А вот что именно произошло с артериями в данном случае, ещё предстоит выяснить. Вот как раз и появился идеальный вариант, что показать коллегам на консилиуме, там и разберёмся с нюансами патологии, нет срочной необходимости контактировать с месяцами немытым телом. Света позвала санитарку, а я поручил ей сопроводить пациента в палату, отмыть и переодеть.

Я уже оделся и собирался выходить из кабинета, чтобы ехать за Елизаветой Преображенской, когда в приёмную вошёл мужчина с красной папкой под мышкой. Это ещё кто такой? Какой-нибудь господин проверяющий?

— Александр Петрович? — строго спросил он.

— Да, собственной персоной, — брякнул я.

— Это вам от Алексея Ивановича, — сказал он, открыл папку, вытащил из кармашка ведомость и дал мне ручку. — Распишитесь вот здесь.

Слишком солидно он выглядит для курьера. Я расписался, ведомость он убрал в карман вместе с ручкой, а красную кожаную папку отдал мне, там находились подписанные сметы и банковский формуляр. Ну вот теперь точно можно смело ехать на закупку оборудования.

Подъехав к крыльцу обновлённого шикарного дворца Курляндского, я увидел стоявшую на крыльце Лизу и у меня упала челюсть. Она уже больше не была похожа на забитую мышь, а больше на роковую красотку. Абсолютно серьёзное, практически каменное выражение лица выдавало её стеснение по поводу своего внешнего вида, но я не заметил в нём ничего плохого. Длинное элегантное пальто с соболиным воротником, изящная шляпка с вуалью, лаковые высокие ботиночки, маленькая сумочка через плечо и руки в соболиной муфте, как на картинах художников.

— Едем, Александр Петрович, — сказала она ледяным тоном. Заметив моё внимание, она немного покраснела.