— Как… как можно с этим сражаться? — обхватив голову и покачивалась из стороны в сторону, взвыла Юля. — Всё кончено…

— Снижаемся! — приказал я, но вертолёт вместо этого пошёл вверх. — Я сказал, снижаемся! Какого чёрта?

— Это самоубийство, и мы на это не пойдём, и вас не бросим, — хмуро ответил пилот, не собираясь выполнять указания.

— Значит, встретимся на земле, — сказал я и шагнул в пустоту. Форма воина появилась метров за десять до земли, и я рухнул на головы передовому отряду зомби словно метеор. Ударная волна от разрушившегося конструкта прошла по рядам тварей, золотыми лезвиями рассекая тех на куски. А уже в следующее мгновение я активировал форму Паладина.

Моё трёхметровое воплощение было лишь на голову или две выше обычных зеленокожих зомби. Удары меча закона с лёгкостью рассекали их плоть и слабые конструкты. Всего несколько секунд, и проход, в который пролезли твари, был окончательно зачищен.

Но в дело вступили пастухи мёртвых. Моё лезвие врезалось в подставленный щит, и оба конструкта развеялись, распавшись золотыми искрами. Главная проблема магии порядка — аннигиляция при столкновении с равной по силе. Или более мощной. И побеждал в поединке начертания тот, кто успевал создавать конструкты быстрее и надёжнее. А в сражении обычно брали верх те, кого больше.

Поэтому сохранивший часть эмоций погонщик мертвецов оскалился, мгновенно создав новый щит и натравив на меня свою свору. Надо отдать должное, древний был по-своему великолепен. Гигант, которого египтяне изображали, как бога, в белой тоге, поверх которой сиял золотой доспех. На левой руке щит с вогнутыми боками, в правой — разящее копьё. Словно забытый демиург во всём своём величии.

Разве что отощавший после долгой голодовки. И всё же, пока я расправлялся с насевшими зомби, легко разрезая их постоянно крошащимся мечом, не мог скрыть улыбки. Был у древних один изъян, который они впитывали с молоком матери, с изучением алфавита: они безнадёжно устарели, застряв в четвёртом тысячелетии до нашей эры.

Стоило врагу увидеть, что его миньоны не в состоянии завалить меня массой, как он сам вмешался, широко размахнувшись. Копьё разбилось о подставленный щит, и в тот же миг я выстрелил, почти в упор. Древний шлем не имел забрала, купол появился слишком поздно и тут же распался, как и остальные конструкты, когда голова твари взорвалась от экспансивной пули.

— Туда тебе и дорога, — хмыкнул я, правда, радоваться долго мне не дали, через стену уже ползли новые монстры, и пришлось вновь наряжаться, создавая боевую форму. В этот раз я выбрал Громовержца, как Тим во время поединка.

И не зря. Всё же дротик появлялся после каждого броска, независимо от того врезался он в чей-то конструкт или нет. К тому же им можно сражаться и в ближнем бою, хоть и не слишком удобно. Зато я мог сдерживать и зомби, и погонщиков, пока их не стало трое, и меня буквально не завалили стрелами.

Пришлось уходить от волны конструктов и укрываясь под щитом бегать между развалинами, отстреливаясь баллистой или даже обычным призванным луком. Стараясь уничтожить главную опасность, я беспрестанно разил мертвецов, стараясь навсегда упокоить их тела и грешные души. Но достать погонщиков не удавалось.

Эти твари, поняв, что перед ними серьёзный противник, встали в подобие строя и начали атаковать меня, прикрывая друг друга. Осадной щит — короткая рунная фраза, удерживаемая центральным врагом, легко выдерживала попадания стрел и восстанавливалась едва ли не быстрее, чем я мог создать баллисту.

Оставшиеся по краям направляли на меня зомби и беспрестанно заваливали быстрыми и простыми конструктами. Стрелами, дротиками, камнями… Учитывая, что на мне был противоосколочный костюм и бронежилет, это было бы забавно, если бы конструкты не прошибали камни и бетон, оставляя после себя идеально ровные дыры. Зато броня позволяла не думать об осколках.

Выхватив из подсумка оборонительную гранату, я вытащил заранее разогнутое кольцо и бросил её под ноги тварям. Те, уже наученные снарядами, тут же закрылись куполом, да не простым, а тройным, так что я не мог бы прошибить его с первого конструкта, но это было и не нужно.

Баллиста влетела во внешний слой, рассыпавшись с ним золотыми искрами, следующая за ней пробила второй, но в это время враги уже обновили всю конструкцию. Я же, воспользовавшись тем, что они не могут меня атаковать, начал вырисовывать в воздухе сложный узор.

Погонщики мгновенно оценили мои старания и перешли в контратаку, сняв защитный купол, лишь бы не дать мне завершить конструкт. Я же создал ливень из стрел, заставив их поднять новый купол, большего радиуса. И в этот момент оборонительная граната взорвалась. И пусть она не долетела до них пары метров, эффект был впечатляющим.

Щиты остановили осколки, а вот ударная волна, отражённая от стен золотого купола, была ужасающей. Даже несмотря на расстояние, я видел, как у одного из них мозги через уши брызнули. Это вам даже не в комнате взорвать, это куда серьёзней, полностью герметичное пространство. Ну почти.

Вторая граната уже полетела к грани купола, и двое неупокоенных погонщиков тут же начали создавать один слой защиты за другим. В этот раз вместо взрыва будто на мгновение вспыхнуло само солнце. Светошумовая граната ослепила уродов, выиграв мне пару секунд времени. А больше мне было и не надо.

Заряды баллисты прикончили обоих дезориентированных главарей. И даже лезущие через пролом в стене зомби на мгновение замерли растерявшись. Ровно до того момента, как рядом не оказался новый погонщик.

— Вообще продыху мне дать не хотите? Где ж мы вас всех хоронить будем? — тяжело дыша, проговорил я и вновь активировал форму Паладина.

Схватка разгорелась с новой силой, атаки сыпались одна за другой, не давая даже минуты, чтобы создать полноценный многосоставной конструкт, а потом я неожиданно понял, что сражаться стало как-то легче. Настолько увлёкся и сосредоточился, что даже упустил момент, когда рядом оказалась вся моя шайка.

— Долго же вы, — проворчал я, но всё же с облегчением выдохнул, когда волна ледяных игл отбросила наступающих тварей за стену.

— Так, ты вроде и сам справлялся, — улыбаясь ответил Костя. Алабай, наконец, почувствовал себя вновь полезным, находясь на передовой и принимая на щит все удары тварей. И пусть у него было всего три конструкта, во время последней экспедиции в испытание он отточил их применение до автоматизма. На тело — доспех, в левую руку — щит, в правую — копьё, и в бой!

До формы воина ему не хватало лишь меча и лука, но он и без них справлялся на совесть, изничтожая зомби одного за другим.

Тим, вновь вставший на нашу защиту, старался не размениваться по пустякам, и купол создавал лишь тогда, когда это было в самом деле необходимо, и мы были на волоске от смерти. Не потому, что любил рисковать, просто он, как никто, понимал, что впереди у нас не один и не два часа, а столько, сколько понадобится, чтобы отбить атаку. Или пока не падут фланги, делая дальнейшее удержание стены бесполезным.

Настя, явно ещё не отошедшая от ярости небес, уничтожившей тысячи тварей, обладающих конструктами, всё равно старалась помочь. Каждый всплеск её хаотической энергии создавал магию, которая могла показаться бесполезной. Но только на первый взгляд. То стена покроется ледяной коркой, заставляя зомби скатываться обратно. То между обломками поднимется туман, дезориентируя стрелков.

А потом ими занималась Хана. Девушка, дорвавшаяся до своей главной страсти, ну, после Тима, работала снайпером. Каждый её конструкт, будь то стрела или баллиста, находил свою цель. Головы взрывались, словно спелые тыквы. Навсегда упокоенные зомби падали один за другим, но прежде чем тело касалось обломков стены, новая стрела уже срывалась с пальцев Ханы.

И даже Юля, на щеках которой остались потёки туши, пришла в себя и с утроенной яростью защищала место, на котором погибли её отец и брат. Метеоры падали с небес один за другим, снося зомби и даже слабосилков из погонщиков. Оставляя лишь расплющенные тела.