— Да, конечно, — мужчина отступил от двери назад, давая мне войти.

Я щёлкнул выключателем, чтобы лучше видеть пациента. Цвет кожи нормальный, не бледный, немного увеличены подчелюстные лимфоузлы, эластичные, безболезненные. Я положил ладонь ему на область грудины и просканировал лёгкие. Всё чисто. Судя по жалобам, это обычный мононуклеоз, или как его ещё называют «болезнь поцелуев». Это не значит, что он с дочкой целовался по-французски, достаточно воспользоваться одной кружкой.

С одной стороны, я испытал облегчение, что у мужчины нет чумы, с другой — начало закипать негодование. А что если её вообще в городе нет, а нас заставили вскочить среди ночи и мчать, выпучив глаза, в темноту?

Как бы то ни было, пациент в этом не виноват. Я извинился за беспокойство, поблагодарил за терпение и вышел на лестничную площадку.

— Меня терзают смутные сомнения, — пробормотал я, выполняя упражнения из дыхательной гимнастики, чтобы успокоить разогнавшийся от сдерживаемой злости пульс.

— Правильно, Саш, подыши, — хмыкнула Мария. — Как успокоишься, дальше пойдём себе нервы накручивать.

Следующий пациент находился этажом выше. Я уж и не знаю, на что лучше надеяться, чума или не чума. Да ладно, шучу я. Конечно, пусть это лучше окажется какая-нибудь лимфома Ходжкина или просто подчелюстной лимфаденит из-за ангины или больного зуба. Если вспышка чумы не существует — это же замечательно! Да, немного обидно, что не дали поспать, но это мелочи по сути.

Дверь открыли также не сразу, на пороге нарисовалась бабулька за восемьдесят. Увидев меня такого нарядного, вскрикнула и схватилась за сердце. Ещё инфаркта мне тут не хватало. Я как мог увещевал старушку, что я не инопланетный монстр, а лекарь в защитном костюме, получилось далеко не сразу, главное, что без инфаркта обошлось.

— А ты чего, сынок, в такое вырядился, а? — пытаясь восстановить дыхание, спросила она. — Да ещё среди ночи, кошмар, да и только, мне такое и во сне не снилось!

— Пронёсся слух, бабуль, что в Павловске злая инфекция появилась, — пояснил я. — Вот мы и ходим, смотрим пациентов из тех, кто вызывал скорую недавно.

— А-а-а, — она всплеснула руками. — Так это вы деда моего хотели посмотреть? Проходи, сынок, проходи.

Мы с Марией прошли в прихожую и последовали за старушкой в дальнюю комнату. Подойдя к кровати, где лежал её дед, она только заметила мою помощницу.

— А чего это у тебя напарник такой маленький? — удивилась бабулька, пытаясь рассмотреть лицо за респиратором. — Ба-атюшки, да это же девочка, ребёнок совсем!

— Это очень особенная девочка, бабуль, — сказал я, а сам в это время уже осматривал деда. — Она получше многих взрослых лекарей будет.

— Вот ведь как бывает, — старушка прижала руки к груди. — Деточка, хочешь конфетку?

— Спасибо, бабуль, я не голодна, — недовольно ответила Мария.

— Так по какому поводу скорую помощь вызывали? — спросил я, чтобы прекратить этот ненужный разговор.

Внешний вид дедули не создавал впечатление здорового человека. Неестественная бледность, впалые щёки, ввалившиеся глаза и серые губы. Увеличенных лимфоузлов я сначала не заметил, на лбу была испарина. Бабулька выглядела неизмеримо лучше, не вызывала никаких подозрений.

— Да он у меня давно уж с постели почти не встаёт, — заговорила старушка и на глазах появились слёзы. А ночью дышать хуже стал и жар у него.

— Ясно, будем смотреть.

Я сел на край кровати и положил деду ладонь на грудную клетку. Никакой чумы, естественно, у него не было. А вот новообразование в лёгком и множественные метастазы имели место. Состояние и правда ближе к средней тяжести. Заниматься лечением онкологии сейчас совсем не в тему, разве что записать адрес и оставить на потом, когда разберёмся со вспышкой, если она есть.

— Сможешь его хоть немного к жизни вернуть? — обратился я к Марии. — Там опухоль, но это не сейчас.

— Просто оживить? — переспросила Мария. — Это я могу.

Я встал с края кровати и отошёл, чтобы не мешать, а она заняла моё место и положила руку туда же.

— Большая штуковина там выросла, — сказала Мария. — Сейчас немного подправим.

Она сидела неподвижно несколько минут. Дед начал чаще дышать и метаться в постели, потом успокоился. Когда девочка встала, её повело в сторону. Понятно, хотела как лучше и немного перестаралась. А у деда щёчки порозовели и появился смысл жизни в глазах. Он легко и непринуждённо сел в кровати, потом встал, более уверенно, чем моя напарница.

— Ох ты ж, — бабулька всплеснула руками от неожиданности. — Куда это ты собрался, старый? Ты чего вскочил?

— А пойду-ка я, солнце моё, гостям картошки пожарю! — заявил дед и, как был в трусах и в майке, отправился уверенным шагом на кухню.

— Вот чудеса, да и только! — продолжала удивляться бабулька. — Он в последнее время и в туалет ходил еле-еле, с моей помощью, а тут глянь как рванул! Ну, раз сказал, что пожарит картошки, значит и правда пожарит. Да вы снимайте свои эти балахоны несуразные, давайте позавтракаем вместе.

— Спасибо за предложение, бабуль, но нам надо идти, — сказал я.

Старушка всё пыталась нас уговорить, с кухни было слышно шкворчание сала на сковороде и уже начали доноситься весьма аппетитные запахи, которые проходили и через респиратор, но мы попрощались с радушной хозяйкой и вышли из квартиры на лестничную клетку, уверенно начали спускаться вниз. Просьбы вернуться и позавтракать не стало слышно, когда вышли на улицу.

— Очень оригинальная вспышка, хочу сказать, — произнесла Мария, когда мы уже стояли на площадке возле дома.

— Не то слово, — кивнул я. — Может и остальные такие же? Было бы замечательно никогда больше этого не увидеть. Но, что-то мне говорит, что дальше будет хуже.

— Пессимист, — буркнула Мария и уверенным шагом направилась к соседнему дому, где находился ещё один пациент из списка.

— Реалист, — сказал я сам себе под нос и направился следом.

Дверь в квартиру нам не хотели открывать довольно долго. В списке было обозначено время вызова, не думаю, что хозяева квартиры за это время куда-то ушли. Наконец дверь открыли, и я тяжко вздохнул. Перед нами стояла, прислонившись к стене, молодая женщина с типичными признаками той самой новой чумы. Она выглядела настолько измождённой, что удивительно было, как она вообще нашла в себе силы, чтобы открыть дверь. На губах следы засохшей крови.

— Накаркал, — буркнула Мария.

— Предвидел, — ответил я.

— Вы кто? — слабым голосом, еле держась на ногах спросила женщина.

— Мы лекари из Санкт-Петербурга, приехали вас лечить, — сказал я громче, чтобы пациентка услышала. — Давайте пройдём в квартиру, мы вам поможем.

— Да я ещё ничего, а вот муж и дочка совсем плохие, — пролепетала она, медленно развернулась и, придерживаясь за стену повела нас сначала в детскую.

В кровати лежала девочка чуть старше Марии на вид. Она была вся мокрая и металась в бреду. Лимфоузлы на шее увеличены, некоторые с изъязвлениями, дыхание шумное, частое, поверхностное. Девочка то и дело заходилась кашлем и на подушке появлялись капли крови.

Мария опередила меня и села возле девочки, положив ей руку на грудь. Маленькая пациентка сначала стала метаться ещё больше, потом успокоилась, через пару минут открыла глаза и с испугом посмотрела на нас.

— Тихо, доча, не переживай, — постаралась успокоить её мать. — Это нас лечить пришли.

— Таблеточку выпить сможешь? — спросил я девочку. Она начала интенсивно мотать головой. — Тогда капельницу ставить будем.

Сказав это, я поставил сумку на стол и начал доставать штатив для капельницы.

— Я выпью таблетку! Выпью таблетку! — заверещала девочка и Марии стоило усилий удержать её в кровати.

— То-то же, — улыбнулся я, вытащил облатку и выдавил оттуда три таблетки, потом обратился к маме девочки: — одну таблетку дайте выпить ей, а две выпейте сами. Мы пока займёмся вашим мужем. Где мы можем его найти?