— У вас перелом шестого шейного позвонка со значительной деформацией тела позвонка и соответственно оси позвоночника, — выдал я ему свой вердикт. — И это всё на фоне длительного хронического воспалительного процесса, вызвавшего значительную деформацию и сращение межпозвонковых суставов. Вы говорите раньше лечились по поводу болей в шее?

— Да, конечно, я регулярно ходил к лекарю в нашу клинику. Он делал пару сеансов воздействия магией, на какое-то время стихало всё, потом по новой. Я и сейчас к нему ходил с новой проблемой, он боль смог снять, а голова так и осталась висеть.

— Это ещё вам сильно повезло, — хмыкнул я. — Если бы повреждённый позвонок съехал вперёд, он повредил бы спинной мозг, и вы сейчас лежали бы пластом. Из всех движений вам были бы доступны только мышцы лица. Похоже, что этого не произошло за счёт сращения межпозвонковых суставов. Не было бы счастья, да несчастье помогло.

— И что же мне теперь с этим делать? — с тоской в голосе произнёс мужчина. — Я теперь так и останусь на всю жизнь?

— Нет, не останетесь, — ответил я. — Я это всё исправлю. Есть только один отрицательный момент, для выполнения таких манипуляций нужен мастер души, чтобы погрузить вас в операционный сон, а такой мастер у нас появится только в понедельник. Мы только что открылись и пока у нас есть некоторые кадровые проблемы, которые мы сейчас решаем.

— Тогда мне лучше прийти в понедельник? — с некоторой надеждой в голосе спросил пациент.

— Тогда уж лучше во вторник, — сказал я, вспоминая сколько планов на начало недели. А ещё у Кати это будет первый рабочий день в новой роли, пусть хоть немного опробует свои возможности в первый день. — А сегодня я постараюсь снять запущенное и давно не леченное воспаление в позвонках, для этого глубокий сон не требуется. Ложитесь на манипуляционный стол на живот с упором на локти, по-другому у вас всё равно не получится.

Мужчина снял рубашку и лёг, как я его попросил. Я просканировал весь позвоночник сверху донизу и утвердился с диагнозом. Снова болезнь Бехтерева, только теперь акцент больше на шейный и грудной отдел позвоночника. Из-за необычного положения головы я на усиленный кифоз не сразу обратил внимания. Ещё одно название этого недуга — анкилозирующий спондилоартроз. То есть из-за выраженного воспалительного процесса в межпозвонковых суставах постепенно происходит их сращение и движения в позвоночнике резко ограничиваются вплоть до полной обездвиженности. Именно так у него и произошло. Восстановить функцию всех этих суставов практически нереально, но можно хотя бы попробовать.

Я плавно смещал поток магической энергии вдоль шейного и грудного отделов позвоночника. Основная цель на сегодня — убрать воспалительный процесс. У меня это получалось, не впервые приходится, но также, как и у другого пациента с Бехтерева, воспаление уходило очень неохотно. Пришлось пройтись несколько раз, чтобы увидеть существенное затухание.

— Пока на этом всё, к сожалению, — сказал я после завершения сеанса. — Всё остальное во вторник. А чтобы значительно улучшить ваше самочувствие понадобится длительное лечение, но об этом поговорим потом, после того как ваша голова примет нормальное положение.

Ему я тоже выделил противовоспалительный препарат от Курляндского, объяснив, как его принимать и зачем он нужен. Заодно об опостылевших обезболивающих микстурах сможет забыть.

Думал побыстрее провести приём, раз уж так получилось, что задержался, а в итоге вышло всё наоборот, как обычно. Задержка с такими сложными пациентами только увеличилась. Когда мужчина так и вышел из кабинета со склонённой к груди головой, как и зашёл, в коридоре на какое-то время воцарилась тишина. Видимо посмотрели все на него и посчитали, что я не смог ему помочь. Потом я услышал, как его засыпали вопросами. Я не стал прислушиваться и выяснять, что там происходит, а позвал следующего по записи. Света идти вызывать опасалась, и я её прекрасно понимаю, поэтому взял на себя эту функцию.

Дальше всё-таки получилось ускориться. Трахеиты, бронхиты, тонзиллиты и один фронтит, то есть воспаление лобных пазух. Это всё проскочило достаточно быстро. Когда список иссяк, в коридоре остался один человек. Что удивительно, в листе записи его не было. Это был самый тихий и спокойный пациент. Просто смиренно сидел и ждал, поглядывая на дверь. Мне показалось, что он слишком бледный. Может хроническое желудочно-кишечное кровотечение?

— Я смотрю вы не записаны. А что у вас случилось? — обратился я к мужчине лет сорока, который выжидающе смотрел на меня.

— Температура не сбивается, боли в груди справа и дышать тяжело, — сказал он на одном дыхании, словно ждал команды, когда можно будет поделиться этой информацией.

— Проходите, я посмотрю, — сказал я, шире открыл дверь и сделал пригласительный жест рукой.

Мужчина с трудом поднялся с кресла и, пошатываясь, медленно двинулся в мою сторону. Теперь мне удалось лучше оценить его состояние. Он и сидел-то наверно тихо, потому что сил не было ничего требовать и доказывать. Я поддержал его, чтобы его не шатало, помог зайти в кабинет и довёл до манипуляционного стола.

— Давайте я помогу вам снять сюртук и рубашку, — предложил я свою помощь.

— А зачем их нужно снимать? — вяло поинтересовался мужчина. — У вас вроде не жарко, даже немного прохладно.

— Снять их нужно не потому, что жарко, — улыбнулся я. — А потому, что мне надо добраться до ваших лёгких.

Мужчина посмотрел на меня, сдвинув брови, потом всё же позволил помочь ему раздеться.

— И давно у вас такая высокая температура? — спросил я, чувствуя всё более отчётливо, что от него идёт жар, как от печки.

— Высокая температура появилась дней десять назад, — сказал пациент и его передёрнуло, когда я снимал с него рубашку. Похоже, что ему здесь холодно, по телу побежали мурашки. — Через пару дней удалось сбить и в течение недели больше, чем тридцать семь и пять не поднималась. А со вторника снова под сорок и микстуры уже не помогают. Я уже еле хожу. По комнате пройдусь и уже одышка появляется, а на второй этаж подняться, так вообще целая эпопея, два раза отдыхать приходится, воздуха не хватает.

— Всё с вами понятно, — вздохнул я и приложил ладонь к грудной клетке, собираясь сканировать.

— А что понятно-то, господин лекарь? — спросил пациент, уже никак не сопротивляясь моим действиям.

— Что у вас воспаление лёгких, — ответил я, продолжая сканировать. — Причём довольно распространённое и двухстороннее. Больше половины обоих лёгких в дыхании не участвуют.

— Ого! — удивился мужчина. — А я думал, что с таким не живут.

— Ну почему же, живут, — хмыкнул я. — Вы вон даже на приём прийти умудрились. А на дом не вызывали? Или хотя бы скорую? Ведь явно, что за последние пару дней хуже стало.

— Вы абсолютно правы, господин лекарь, — снова удивился он. — Со вчерашнего дня стало намного хуже. К лекарю я обращался, как только заболел. Он сказал, что это банальная простуда и ничего страшного. Что-то поделал рукой вот здесь, — он показал пальцем вдоль проекции трахеи. — А потом сказал какие микстуры пить и всё. Мне стало лучше, и я не стал больше никуда ходить и микстуры уже пить перестал. Когда снова температура поднялась, я снова взялся за микстуры, но легче уже не становилось.

— В нижней доле правого лёгкого у вас абсцесс, — сообщил я ему не особо радостную новость. — Ваша пневмония осложнилась абсцедированием.

— Абсцесс? — спросил пациент, расширив глаза на максимум. На другие реакции удивления у него не было сил. — В лёгком бывает абсцесс?

— Бывает, — кивнул я. — Но вы не переживайте, мы с ним справимся.

— Так это же резать надо? — в его глазах нарастала тревога. — Я слышал, что абсцессы надо вскрывать. А как резать лёгкое?

— Всё правильно вы слышали, абсцессы надо вскрывать, — сказал я и посмотрел ему в глаза. — Но мы сейчас ничего резать не будем, я знаю, как с этим справиться без скальпеля. Возможно будет неприятно или даже немного болезненно, но нужно немного потерпеть.