— Может тогда и с гангреной получится разобраться? — спросил Сальников.

— Возможно. Придётся часть стопы ампутировать, новые кости и мягкие ткани на пустом месте никто из нас выращивать пока не умеет.

— Немного удлинить культю стопы можно попробовать, — сказал дядя Витя. — Я тогда объясню как.

Я не успел ничего ответить, как в кармане зазвонил телефон. Это был Обухов, звонил со своего.

— Слушаю вас, Степан Митрофанович, — сказал я, ответив на вызов.

— Слушай внимательно, — взволнованно произнёс главный лекарь Питера. — Ситуация критическая и мне кроме тебя послать туда некого.

— Что случилось-то? — возмутился я. — У меня приём только начался.

— К чёрту твой приём, отменяй всё! Пусть идут в другие клиники! — начал он тараторить на повышенных тонах, как отбойным молотком. — Там люди гибнут! Какая-то непонятная болезнь, а я знаю, что у вас есть всё оснащение для таких случаев.

— Массовая инфекция?

— Инфекция, — подтвердил Обухов. — Неизвестно какая. Доложили с места, когда уже почти вся деревня слегла, засранцы недоделанные, раньше не могли.

— На что хоть похоже? — решил я уточнить, прекрасно понимая, что не только пятница, но и как минимум выходные напрочь загублены. Бурундуки спешат на помощь.

— Больше всего на чуму, но они там лопочут про какие-то язвы. Так что все меры предосторожности соблюдайте. Шлиссельбургский уезд, село Никольское. Собирайся максимально быстро и езжай. Выясни, сколько заболело, сколько умерло, насколько вообще там всё серьёзно. Когда разберёшься, сразу отзвонись. Если надо будет, то вышлем подмогу.

— Так точно, — только и нашёл я что сказать, потом положил трубку.

— Что-то случилось? — спросила Света, выводя меня из ступора.

— Случилось, — кивнул я. — Прием окончен, пациенту я объясню, а мы все немедленно уезжаем.

Сказав это, я побежал по кабинетам коллег, у которых от такой новости всё из рук падало. Обухов знал, что после той эпидемии тифа в Ораниенбаумской колонии, у меня в клинике есть полный набор запасов на подобный случай. Уж и не знаю теперь, правильно ли я сделал, что создал этот неприкосновенный запас. Впрочем, если бы я не сделал, он всё равно позвонил бы именно мне.

Чума. Я это слово помню только с занятий в институте и исторических передач по телевизору. Здесь уже как с тифом не получится ходить без респиратора и обходиться регулярным мытьём рук и обработкой антисептиком. Эта дрянь распространяется не только через укусы заражённых блох, но и контактным, и воздушно-капельным путём. Кстати, о блохах, надо прихватить что-то наподобие дихлофоса, если тут что-то подобное существует. Никогда не задавался вопросом, как здесь борются с насекомыми. Может бытовая магия?

Санитары под моим руководством грузили коробки со специальными костюмами, которые в нашем мире как раз и называют «противочумными». Штативы для капельниц, растворы, таблетированные препараты, запас консервированных продуктов и воды. Я предусмотрел абсолютно всё и это было погружено в мой микроавтобус. Кроме инсектицидов.

Все мои сотрудники по понятным причинам выглядели довольно угрюмыми, выходные отменяются, а ведь скорее всего были какие-нибудь планы.

— В субботу должен был выступать на конкурсе «Питерские рифмы», — грустно вздохнул Юдин. — Я так к этому готовился. От нашего клуба выбрали меня и ещё двоих. Оказана такая честь, а я еду хрен знает куда, в какую-то деревню, лечить какую-то чуму.

— Никто кроме нас, Илюх, — хмыкнул я, вспомнив девиз войск дяди Васи. — Партия сказала надо.

— Какая ещё партия? — сдвинув брови он уставился на меня.

— Главная, — хмыкнул я. — Ну так получилось, что теперь делать. Зато представляешь какая нам честь оказана, из всех лечебных учреждений на такие задания отправляют только нас. Представляешь, какое доверие? Ты должен гордиться, расскажешь потом детям и внукам.

— По такому поводу я лучше гордился бы кем-то другим, — недовольно буркнул Илья. — Меня вполне бы устроило смотреть на этих героев со стороны.

— Давай без тебя поедем, вылезай, — сказал я и, прижавшись к обочине, остановил машину.

— Сань, прекрати уже, поехали! — возмутился Илья. — Мало того, что выходных не будет, так ещё и поныть не дадут.

— Поныть можно, — хмыкнул я и вернулся на дорогу, набирая скорость в сторону Шлиссельбургского уезда, находившегося на востоке Санкт-Петербургской губернии. — Но желательно это делать про себя, чтобы не раздражать других. А вообще не вижу смысла грустить. Нас и так ожидает достаточное количество негативных эмоций, поэтому предлагаю начать рассказывать анекдоты, хоть какая-то радость в жизни.

— Предлагаю другой вариант, — внезапно оживился Юдин. — Давайте лучше петь частушки, я много знаю.

— Неплохой вариант, — хмыкнул я. — Начинай.

Илья начал горлопанить так, словно находился один в лесу. Он знал столько частушек, что их можно напечатать в более толстом сборнике, чем его стихи. Я знал не больше, чем каждую двадцатую, а то и меньше, а вот коллеги сзади подпевали гораздо чаще. Микроавтобус с орущими и хохочущими людьми внутри подъехал к селу Никольское, и я резко ударил по тормозам, остановив машину с визгом шин по асфальту. От ствола старого дерева на въезде в деревню отделилась человеческая фигура, пошатываясь сделала несколько шагов в нашу сторону и, как мешок с песком, рухнула прямо на дорогу, оставаясь неподвижной. Похоже это первый привет.

— Все вылезаем и экипируемся, — скомандовал я. — Респираторы надеть. Я приготовил одноразовые чехлы для сидений, наденьте пожалуйста, мы потом их просто сожжём.

Песни и хохот прекратились мгновенно, как только я ударил по тормозам. Теперь все дружно бросились выполнять мои указания. Помогая друг другу, все облачились в противочумные костюмы, взяли сумки с готовыми комплектами оборудования и медикаментов и первым делом направились к упавшему на дорогу человеку.

Это оказалась женщина лет тридцати, похоже из крестьянской семьи, что в принципе логично. Измождённое, слегка синюшное лицо, засохшая кровь на потрескавшихся губах. Невооруженным взглядом видно увеличенные шейные и подчелюстные лимфоузлы, над некоторыми были изъязвления, покрытые шаткой корочкой. Признаков жизни женщина не подавала, пульс на сонной артерии я не нащупал. Её спасать уже поздно. Труп мы решили оттащить на обочину, убирать сейчас некогда, этим потом будут заниматься другие люди, наше дело спасать. Если ещё есть кого.

Мы сели в машину и доехали до центра села, к дому, который был похож на управу. Я припарковал микроавтобус, он будет стоять здесь, пока мы не закончим. Жаль, что мой коллектив так и не увеличился за это время, мы даже не обсудили возможные кандидатуры. Очень надеюсь, что Жеребин согласится перейти работать в госпиталь. Мы вышли из машины и экипировались по полной.

— Обухову будешь звонить? — спросил Виктор Сергеевич.

— Пока нет, — покачал я головой и посмотрел в сторону деревни. На улице никого, даже собак нет. — Мы пока только подтвердили факт заражения, а полной картины не имеем. Соберём данные и тогда я ему сообщу. А сейчас всем за работу.

— С чего начнём? — первым спросил Илья, прервав мои размышления.

— Начнём обходить дома, — ответил я. — Ты пойдёшь с Дмитрием Ефремовичем в ту сторону по порядку. Один смотрит четные дома, второй — нечётные. Виктор Сергеевич с Иваном Терентьевичем направятся в обратную сторону, откуда приехали. Осматриваете дома по тому же принципу. И это, респираторы наденьте обязательно.

— А ты куда пойдёшь? — удивлённо спросил Илья.

— И я без дела не останусь, не переживай, — хмыкнул я. — Я эту улицу начну обходить, что перпендикулярно основной дороге. Если что, встречаемся здесь. Телефонами пока не пользуемся, их потом антисептиком не обработаешь. Исключение — гарантированно чистые руки.

— А ты один будешь? — спросил Илья.

— Да, один. Не переживай за меня, я не маленький мальчик. Так, задание получено, выполняем!