— Ничего подобного, — ответил я. — Мне интересно послушать, так что не надейся от меня так быстро избавиться.

— Уверен? — спросил Илья, а у самого улыбка стала ещё шире.

— Абсолютно, — кивнул я. — Особенно тебя хочу послушать.

Декламаторы по очереди выходили на сцену и с таким чувством читали стихи, что весь зал достал носовые платочки и регулярно ими пользовался. Уж вроде я человек не впечатлительный, и то периодически глаза на мокром месте были. А уж когда Илья вышел декламировать, так тем более. Хлопал я ему громче всех. Когда Юдин вернулся на своё место, я как раз завершал борьбу с лишней жидкостью на лице.

— Ни фигасе тебя зацепило, — произнёс Илья, глядя на меня.

— Да ну тебя, Илюх, — отмахнулся я, убирая платок. — Нельзя так поступать со старым больным человеком!

— Тоже мне, старичок нашёлся! — хохотнул Илья. — Поехали ко мне, чайку попьём и поболтаем.

— С удовольствием, — улыбнулся я.

Никогда раньше мы так часто не общались вдвоём, видимо ему всё-таки одиноко и непривычно жить отдельно от родителей, от семьи. Кто как не я поддержит друга в такой ситуации? Думал вечером прогуляться с Настей, но, ничего страшного, значит в другой раз, например завтра.

Утром, когда я поднимался по лестнице на второй этаж к себе в кабинет, на лестнице меня ждал пациент, которому я залечил трофическую язву, а потом мы с дядей Витей восстановили проходимость глубоких вен.

— Что-то случилось? — спросил я. Не зря же он меня встречает чуть ли не на пороге.

— Александр Петрович, — замялся он. — Я тут поговорить с вами хотел.

— Говорите, слушаю, — сказал я, когда пауза начала затягиваться.

— Спасибо вам большое за мою ногу, я ваш должник по жизни! — сказал мужчина и на глаза навернулись слёзы.

— Да бросьте вы, — улыбнулся я, махнув рукой. — Это моя работа и призвание.

— Золотой вы человек, Александр Петрович, — сказал мужчина. — Я ещё вот что хотел спросить, мне в подвал возвращаться жить совсем не хочется.

— Как в подвал? — удивился я. — Вы же в регистратуре адрес называли.

— Называл, да только это уже полгода, как не моё это жильё, — вздохнул он и поник. — Может вам нужен какой дворник или разнорабочий? Я всё могу. Валерий Палыч подсказал, что в подвале есть комнатка с небольшим окошком. Мне и такого выше крыши хватило бы. А у вас по хозяйству работников нет ещё, что скажете? Можно даже без зарплаты, если жильё и еда будут.

— Ну уж если Валерий Палыч сказал, — произнёс я.

— Говорил, да, — раздался откуда-то сверху голос Валеры. — Нормальный мужик, Сань, просто в жизни не повезло. И опыт хозяйственных работ большой имеется, мы тут поговорили с ним по душам. Давай возьмём?

— Да разве ж я против? — улыбнулся я. — Я сам не раз думал, куда его сейчас отпускать. Вы хоть представьтесь тогда, а то я даже имени не знаю.

— Архип меня зовут, Александр Петрович, — сказал наш будущий дворник, он же слесарь-сантехник и всё такое прочее, расплываясь в улыбке. — Так вы меня берёте?

— Пока нет, — строго ответил.

— Нет? — переспросил Архип, находясь на грани обморока.

— Да это не то, о чём вы подумали, — рассмеялся я. — Я пока хотел немного понаблюдать за вашей ногой, а когда буду полностью уверен, что с ней всё в порядке, тогда сможете и приступать к работе официально. И не только за еду и кров, а ещё и зарплата будет.

— Ох, Александр Петрович, благодетель вы мой! — воскликнул Архип и предпринял попытку упасть передо мной на колени, но я его вовремя поймал и не допустил этого безобразия.

— Э, э, вы чего это? — возмутился я. — Даже не вздумайте такое делать никогда в жизни и ни перед кем!

— Простите, Александр Петрович, больше не повторится, — виновато потупившись сказал Архип.

— Идите пока в палату, потом подробности обсудим, — сказал я, вздохнул и пошёл к себе в кабинет.

— Саш, ты когда сказал сначала «нет», я реально за мужика испугался, — захихикал Валера. — Ты так поосторожнее с фразами или договаривай сразу до конца.

— Мне же договорить даже не дали, — отмахнулся я. — А уже выводы сделаны. Валер, у меня к тебе просьба будет, объясни при случае Архипу, что не надо раболепия, я это не люблю. Взаимоуважение — это правильно, а на колени падать из благодарности, да даже по любому другому поводу — это уже перебор.

— Вот тут согласен с тобой. Мы дети свободных пролетариев и крестьян к таким проявлениям непривычны, костью в горле, — с душой выдал призрак. — Ладно, Саш, изложу ему правила непридворного этикета. Будет у нас правильный работник. Он еще и непьющий, представляешь? Хотя с первого взгляда так бы не сказал.

— Это большой плюс, теперь я уверен на все сто, что он будет у нас работать. Ты мне потом покажи эту каморку, где он решил приютиться, а то там может только картошку хранить можно, а не обитать нормальному человеку.

— Как скажешь, так и отведу.

Вся эта беседа происходила в тупике перед моим кабинетом. Наконец-то я открыл дверь и вошёл в приёмную.

— Доброе утро, — сказал я Прасковье.

— Доброе утро, Александр Петрович, — ответила девушка. — Тут приходил посыльный от Северского, просил кое-что передать.

Она достала из ящика стола свёрток, по форме напоминающий книгу. По весу тоже примерно как книга.

— Посыльный сказал, Что Алексей Иванович просил, чтобы вы от его имени передали это Екатерине Петровне в знак глубочайшей благодарности.

— Обещание сдержал значит, — сказал я, нащупав в кармане золотые часы, подаренные градоначальником. — Видать сильно она всех достала, теперь нарадоваться не могут.

— А кто достал-то, Александр Петрович? — спросила Прасковья, я видел, что она уже сгорает от любопытства.

— Тёща, — хмыкнул я

— Вы что, её убили? — девушка выпучила глаза.

— Боже упаси! — воскликнул я и бросил на неё взгляд с упрёком. — Кате удалось превратить её из невыносимой мегеры в нормального человека.

— Ого, тогда я его понимаю.

Я быстро переоделся, переобулся и побежал на приём. Возле кабинета сидел один пациент и стояли все мои коллеги. Я обвёл их вопросительным взглядом в ожидании объяснений.

— Пришли лечить гангрену, как договаривались, — ответил за всех Виктор Сергеевич.

— А мы разве на утро договаривались?

— Ну лучше с утра, пока свеж и полон сил, — улыбнулся Виктор Сергеевич. — С записанным по времени пациентом мы уже договорились, он никуда не торопится, может подождать.

— Хорошо, давайте так, — согласился я. Потом обратился к ожидающему приёма пациенту: — Прошу прощения за временные неудобства, постараемся надолго не задержать.

— Илья Фёдорович, — обратился дядя Витя к Юдину. — По праву младшего, зови пациента со стопой.

Илья привёл мужчину из палаты в манипуляционную, мы уложили его на стол.

— Я посмотрю, как вы делаете, потом заменю вас, — предложил я дяде Вите.

— Предлагаю другой вариант, — покрутил он головой. — Ты начинаешь, а я контролирую. Если что добавлю тебе энергии, вдвоём мы сделаем больше, чем вчера, а остальные по очереди будут убирать бляшки.

— Договорились, — кивнул я и встал на исходную.

Дядя Витя положил свои руки поверх моих. Первым вызвался Рябошапкин. Он просканировал артерии и начал с того места, где я закончил вчера. Продвигался очень медленно, помня вчерашнюю просьбу дяди Вити не торопиться. Потом его сменил Сальников, последним к очистке приступил Юдин. К этому моменту мой запас энергии приблизился к критической отметке, но я не останавливался, зная, что дядя Витя поддержит и он направил свою энергию через мои ладони, усиливая моё воздействие и пополняя мой запас.

Когда я понял, что нам пора заканчивать, пока мы все не разлеглись на белом кафеле, удалось дойти только до верхней трети бедра, остановившись недалеко от разветвления общей бедренной артерии.

— Значит в понедельник мы процесс завершим, — сказал я, повторяя сканирование артерий. — Осталось вдвое меньше, чем мы сегодня смогли убрать.