— Интересный вы человек, Александр Петрович, — ухмыльнулся Соболев. — Мы же посреди поля встряли, где я вам ветки возьму? До леса ещё с полкилометра по грязи лезть.

— Ну вы же только что предлагали, — напомнил я.

— Ну я так, образно, так всегда делают, когда в грязи буксуют, вот я и сказал, — недовольно пробурчал эпидемиолог.

— Я знаю, что надо делать! — радостно сообщил Юдин. — У нас в машине есть одна деревяшка, лежит в багажнике, замотанная в мешковину.

— Да иди ты! — бросил я. — Я уж думал ты действительно знаешь способ.

— А что, думаешь не поможет? — усмехнулся Илья. — Как говорится «помоги себе сам».

— Не смешно, — сказал я, уже представив себе, как это произведение искусства тонет в грязи под колесом. — Выходите все, толкать будете. Дополнительные четыре лошадиные силы не помешают.

— А откуда мы возьмём четыре лошадиные силы? — непонимающе поинтересовался Соболев.

— А это он нас, Василий Иванович, лошадьми обозвал, — сообщил ему Илья, глядя на меня без прежнего восторга.

— Чего это ты так возмущаешься? — улыбнулся я. — Я реально дело говорю, другого варианта нет. И чем ты не лошадь?

Илья, продолжая бормотать себе под нос, открыл свою дверь и посмотрел вниз.

— Ты с ума сошёл? — чуть ли не взвизгнул он. — тут грязи почти по колено!

— Тогда останемся жить здесь, — предложил я. — Пока земля не просохнет, тогда поедем дальше, людей спасать.

— И когда она просохнет? — с сомнением спросил Илья, продолжая любоваться жижей под колёсами.

— От погоды зависит, — спокойно ответил я. — Может через неделю.

— Ты с ума сошёл? — взвился Илья.

— По-моему ты повторяешься, — ухмыльнулся я. — Поэтому вылезайте все дружно и толкайте, другого варианта развития событий я не вижу.

— У меня даже ботинок запасных нет, — тихо пробормотал Илья, снова уставившись на жижу. — Как туда нырять-то?

— С радостными криками, — сказал я.

— Так, подождите! — внезапно воскликнул собравшийся было чавкнуть ногами в грязь Соболев. — Кажется у нас скоро появится выход!

— Вы придумали что-то грандиозное? — поинтересовался я.

— Нет, но вслед за нами едет трактор! — торжественно объявил Соболев, улыбаясь от уха до уха. — И скоро он нас догонит.

— Во-от! Вот это дело! — обрадовался Юдин, высовываясь из открытого окна чуть ли не по пояс.

Я глянул в зеркало заднего вида и увидел тот самый трактор. До нас ему оставалось ещё метров триста, но рык двигателя был слышен уже довольно отчётливо.

— Наконец-то, — радостно выдохнул Соболев. — Скоро мы будем спасены.

— Как-то немного обидно, — сказал я.

— Что обидно? — нахмурился Юдин.

— Что там нас ждут люди, — сказал я, — а нас к ним не пускает банальная грязь. Это словно попавшая в затвор песчинка, мешающая решающему выстрелу.

Через пару минут трактор поравнялся с нами и остановился, отреагировав на взмахи руки Юдина.

— Вы чего, мужики? — хохоча спросил тракторист. — На рыбалку приехали? Клюёт? Какие-то наряды у вас странные и удочек не вижу. Сетью ловите?

Илья уже хотел было высказать что-то нелицеприятное, но я вовремя дёрнул его за рукав.

— Мил человек, — вступил в диалог с трактористом Соболев. — Мы тут в жиже застряли, а там в деревне люди от пневмонии умирают, им лекари нужны, а лекари все здесь, в машине.

— Ну так бы сразу и сказали, — ответил тракторист, тотчас став серьёзным. — Сейчас я вас подцеплю.

Трактор рыкнул двигателем, объехал микроавтобус и сдал назад. Тракторист спрыгнул в грязь, для его сапог высотой по колено, жижи оказалось до середины. Он прицепил трос и вернулся за руль. Микроавтобус плавно вынырнул из жижи и вскоре под колёсами снова зашуршала щебёнка. Природная помеха пройдена. Трактор снова остановился и отцепил трос.

— Дальше нормально, — сообщил мужчина. — А как обратно соберётесь, меня зовите, найдёте двор по трактору.

— А у вас-то в семье никто не болеет? — спросил я, высунувшись в окно.

— Почём я знаю? — пожал он плечами и нахмурился. — Меня три дня дома не было.

— Давайте мы тогда с вашего дома обход начнём, — предложил я. — В знак благодарности.

— Тогда езжайте за мной, — сказал он и ловко запрыгнул обратно в кабину.

Трактор припустил в сторону деревни с гораздо большей скоростью, чем ехал до этого. Видимо до мужика дошло, что там серьёзные проблемы. Так это получается, если он не знает о болезни, значит едет из незаражённого района. Домой его пускать нельзя, пока не разберёмся в ситуации.

Медленно, но верно, мы приближались к живописному селу, уютно расположившемуся на опушке хвойного леса у небольшого озерца.

Трактор впереди нас скакал, как вспугнутый охотниками сайгак. Чтобы от него не отставать, мне пришлось ехать даже немного быстрее, чем до того, как мы сели в лужу. Моих коллег мотало по салону безбожно. С задней части салона им на голову падали пакеты с припасами. Не хватало только дежурной фразы «не дрова везёшь», ответ на которую знают все водители общественного транспорта в нашем мире.

Тракторист проскочил мимо нескольких ближних к околице домов и остановился. Не люблю начинать не с начала, но мы же пообещали нашему спасителю, что начнём с его семьи, слово надо держать. Даже не заглушив двигатель трактора, мужчина побежал к калитке, мы побежали за ним, сзади всех пыхтел Соболев со своим увесистым чемоданом.

Я успел остановить мужчину после того, как он открыл дверь в дом, но до того, как вошёл.

— Будьте добры, подождите здесь, — сказал я ему, он обернулся и посмотрел как-то недобро, с недоверием. — Поверьте, так надо. Если вы ещё не болели, то риск заразиться очень большой, а им вы скоро очень понадобитесь сильным и здоровым, а не лежащим пластом в кровати, понимаете?

Мужчина нахмурился, бормоча себе под нос что-то невнятное и глядя себе под ноги, потом кивнул и отошёл в сторону. Когда я поднялся на крыльцо, он стащил с головы шапку и шмякнул ей об землю, рыкнув от бессилия.

Мы вломились в дом так же резко и неожиданно, как охотники за привидениями на какой-нибудь заброшенный склад. На кухне за столом сидело четверо детей в возрасте от шести до четырнадцати лет. В центре стола стояла большая миска с картошкой, сваренной «в мундире», мальчики и девочки замерли при виде нас, не дочистив каждый свою картофелину, глаза широко открыты, как и рты, на лице испуг и удивление.

— А где ваша мама? — спросил я спокойным голосом.

Повисла долгая пауза, в течение которой ребята, видимо, размышляли, можно доверять дядькам в столь странной одежде или нет. Потом мальчик лет восьми, помогавший перед этим почистить картошку младшей сестрёнке, вскочил, бросил картошку на стол и набрал полные лёгкие воздуха.

— А я не скажу, где мамка! — вскрикнул он и нырнул под стол, увлекая за собой сестру. — Нету мамки, ушла она!

Дети в стрессовой ситуации говорят всё наоборот. Если бы её не было дома, а он почувствовал, что ему нужна защита, сказал бы, что он её сейчас позовёт и тогда нам всем несдобровать. Исходя из этого я сделал вывод, что мама всё-таки дома, просто не может выйти навстречу гостям.

Можно просто пойти по комнатам и найти её, но в этом случае поведение детей непредсказуемо, могут и топор сзади на голову опустить.

— Ребята, мы лекари из города, — начал я объяснять, демонстрируя пустые ладони, сумка легла на пол. — Во всех ближайших сёлах люди сильно болеют и умирают, а мы приехали их спасать. Если ваша мама болеет, то мы можем её спасти, но нам надо как можно быстрее к ней попасть.

После небольшой паузы из-за стола встал старший сын. Его лицо всё ещё оставалось бледным, но испуг почти прошёл.

— Идите за мной, дядь, — сказал он и, раздвинув шторки, повёл меня в дальнюю комнату.

На кровати лежала женщина, она дышала очень поверхностно и часто, глаза были открыты, но взгляд бесцельно блуждал по комнате, не останавливаясь ни на одном предмете. На меня она тоже не обратила внимания, значит сознание далеко не ясное, но и не кома. Я присел рядом на кровать и положил ей руку на область грудины, сканируя лёгкие. Увиденная мной картина была вполне предсказуема — субтотальное поражение лёгких.