— Эка невидаль. Каждую ночь такое, — попытался отмахнуться я, не слишком тревожась: радиус зоны безопасности должен был нас прикрывать. Но не успел сомкнуть веки, как почти у моего лица в золотой купол влетела плюха кислоты, литров так под пятьсот. — Это ещё что за?..

— Они выползли откуда-то снизу, около полуночи, и с тех пор купол сжимается всё быстрее, — нервно пояснила княжна.

Солнце и правда встало, так что монстра было видно прекрасно. Гигант почти ничем не отличался от своих сородичей, убитых на свалке. Кроме ротового аппарата, из которого обильно стекала ярко-зелёная жижа. Чем бы оно ни питалось, ему это явно не навредило, а вот нам на пользу точно не пойдёт.

— Два, три, пять… вы уже считали, сколько их? — окончательно просыпаясь, спросил я.

— Не меньше десятка. И, в отличие от мелких паразитов, дождь им вообще не страшен, — ответила Юля. — Всё, я пошла на ту сторону, а вы развлекайтесь.

— Настя проснулась? — уточнил я, и убегающая девушка помотала головой. — Жа-а-аль… Ладно.

Я со вздохом поднялся и ещё раз оглядел чудовище — помесь краба, скорпиона и слизня. Оно пряталось в гигантской ракушке, бывшей когда-то то ли автобусом, то ли самосвалом, а может, вообще частью фюзеляжа самолёта. Чёрт его знает, что за конструкцию придумала прошлая цивилизация. На самом деле уже не важно.

Был ли это новый вид, плюющийся кислотой? Вряд ли. Скорее просто крупные особи, которым посчастливилось найти себе панцирь. Они застряли в коллекторах и, питаясь там, обзавелись новыми свойствами. Легче нам от этого? Нет. Тяжелее? Да не особенно. Задача остаётся прежней — перебить и выжить. А с этими тварями я уже умею расправляться.

На то, чтобы обездвижить ближайшую, ушло пять таранов. Чтобы вбить ей внутрь жвала, и навсегда лишить возможности плеваться — ещё три. Убедившись, что монстр стал не опасен, я переключился на следующего. Повторив процедуру. А закончив на своей стороне, обошёл обелиск по кругу, собрав всех товарищей и расправившись с тварями.

— Они лезли только с одной стороны, — заметила Юля, когда мы вернулись в лагерь. — Надо понять, почему так.

— Тут всё просто. Я там раздолбал поверхность, пытаюсь сделать ров вокруг обелиска. Пока вода течёт с неба, надо пользоваться, — ответил я, пожав плечами. — Мы уйдём отсюда через пять дней. Уйдём на месяц. А может, и дольше. Ну, для местных. Потом вернёмся с продуктами, и всё повторится. Нам нужно безопасное место, достаточное для организации минимального поселения.

— С нападающими каждую ночь тварями ничего не выйдет, — согласился со мной Костя. — Я бы ещё стену построил.

— Её придётся именно что строить, а значит, таскать материалы, технику, инструменты… Нет, ломать гораздо проще, и в нашем случае полезнее. Заодно отработаем известные знаки.

— Длань разрушается, если ей слишком давить на скалы или бетон, — скептически поджала губы княжна. — Так что я тут не помогу.

— Мы с Алабаем вообще бесполезны, у нас только защитные знаки, — без всякого расстройства заявил Тим.

— Это только пока, — покачав головой ответил я. — К слову, у вас есть другая задача: пока я делаю ров — вы истребляете тварей. Чтобы к концу работы, ни одного монстра на нашей территории не осталось.

— Но они могут скрываться в канализации, — заметила Юлия.

— Да, это проблема, но главное — это их количество. Если мы не допустим повышения популяции и будем уничтожать всех крупных особей, способных откладывать яйца, рано или поздно всех тварей истребим.

— Звучит как план, — согласилась княжна, и остальным, даже Хане, пришлось признать её правоту.

Так что мы начали работать согласно плану. И в этот день, и в следующий. Днём паразиты почти не появлялись, зато ночью регулярно выползали гиганты, и приходилось их убивать. Сражения превратились в рутину, о которой и не вспоминаешь. И единственное, что меня по-настоящему беспокоило — что Настя никак не приходила в себя.

— Нужно её в клинику, — сказала на третий день Хана. — То, что мы её бульоном поим, и штаны меняем, вообще ничего не меняет. Раз ни нашатырь, ни пощёчины не помогают — выхода особого и нет.

— Есть теория, что с ней произошло? — спросил я, присаживаясь рядом с девушкой и аккуратно убрав волосы с её лба.

— Я же не врач, и даже полевая медсестра очень условно. У тебя те же курсы были, — недовольно проговорила снайпер, и тут я вынужден был согласиться. Опыта у меня в разы больше, но сейчас меня раздирали противоречия.

Седьмой день. Истощения у Насти нет, зрачки реагируют. То есть, в принципе, ничего ей не угрожает. Наверное. Если это не какие-то внутренние проблемы, потому что они могут возникнуть неожиданно и в самом неприятном месте. Например, это может быть травма, которую мы проглядели.

Из хороших новостей — это точно не бактериальное заражение. Какими бы уродами ни были Древние, но о своей безопасности они думали, так что где-то в недрах обелиска была символьная фраза об адаптации. Иначе бы они вымерли куда раньше, а в наш мир и вовсе не попали бы.

Увы, и дураками они не были. Не сказать чтобы сильно умными… хотя нет. Они были очень умными, но дикими варварами. Как индейцы майя, которым достался их алфавит, но которые смогли в точности выучить и повторить все астрономические вычисления. Но сейчас это было вообще неважно.

Если у Насти травма головы, с кровоизлиянием в мозг, госпитализация крайне необходима. Но никаких характерных признаков не наблюдалось: кожа нормального оттенка, судорог нет, температура — в переделах нормы. Конечно, это ничего не доказывало, и лучше всё же проверить. Но я не мог отправить её наружу одну — придётся выходить всем. И не факт, что в следующий раз обелиск расщедрится на десятидневное испытание.

Может, вообще наложит запрет.

И всё равно, её жизнь важнее любых достижений и символов. Но, прежде чем принимать окончательное решение и объявить его команде, нужно хотя бы попытаться понять, в чём дело и можно ли это как-то исправить.

— Эй, ты чего удумал? — ошарашенно спросила Хана, когда я начал расстёгивать на девушке одежду. — Руки убрал!

— Ты верно сказала, курсы мы проходили одни и те же, но, может, ты чего-то не заметила, — сказал я, и не думая останавливаться. — След от укола, например. Может, один из мураков её отравленной иглой ткнул.

— Всё я хорошо осмотрела… — попробовала возразить девушка, которой не нравилось в моём предположении вообще всё: и то, что виноватыми могут оказаться аборигены, которых Хана по-прежнему считала милыми зверушками, и то, что она могла где-то облажаться. Именно поэтому, когда я закончил осмотр, но не нашёл никаких признаков, она смотрела на меня с таким превосходством. — Ну что? Доволен?

— Настя всё ещё в отключке, так что нет, — жёстко ответил я, и снайпер поджала губы. — Помоги мне её одеть, и будем думать дальше.

На самом деле был у меня один вариант, но проверить его было крайне проблематично в моём текущем состоянии. Потому что я пока полный бездарь в использовании стихий. Девушка отключилась в момент начала дождя, когда постаралась максимизировать его эффект, и с тех пор ливень не прекращается.

При этом я выпытал у старейшины мураков — он за всю жизнь такого не помнит. Правда, сколько именно он живёт мне не удалось понять, тут отсутствовало понятия года как такового. Всё же мы были ближе к экватору, и перепадов температур тут не случалось, как и сезонности растений или животных. Нечему было меняться.

С маленькой, даже крошечной вероятностью, может такое быть, что продолжительный интенсивный ливень напрямую связан с активностью Насти, что она завязала свою стихию, буквально выжимая небеса до капли. Но из-за силы огня и ветра концентрация влаги в воздухе происходит быстрее, чем вода льётся на землю. Не просто так её в будущем назовут Грозой.

Вот только в таком случае выдернув её в наш мир, я могу разрушить единение со стихией. И в любом другом случае мне было бы наплевать. Огонь, воздух, земля — не проблема. Ну станет человек больше мёрзнуть, не сможет заходить больше никогда в сауну, перестанет любить гулять по пляжу или летать — небольшая беда. Но с водой ситуация обстояла в корне иначе.