Но за всё приходилось платить, и раз в полтора года обелиск активировался, погружая долину в Испытание. Уже не для шести кандидатов, для всей империи. И лишь слаженная работа одарённых и военных помогала избегать жертв, которые в противном случае исчислялись бы десятками миллионов.

За восемнадцать лет с первого вторжения, когда в этот мир попытались пробиться Древние, эта равнина была щедро напоена кровью. Да так, что на ней с огромным трудом росла трава. Деревья не приживались. Те куцые аллеи, которые вели к временному дворцу — были высажены уже взрослыми, прямо в привозной земле.

Потому что за полтора года ни одно дерево не успевало вырасти достаточно высоко, а голая, как тарелка, степь, могла раздражать многих аристократов. Да и самого императора, скорее всего, бесила.

Он не мог отказаться от преимущества, что давал обелиск всей империи, но и терпеть угрозу не мог. А как человек не глупый, сегодняшний правитель прекрасно понимал: если у тебя есть слабость, нужно обратить её в силу или, по крайней мере, сделать вид, что происходит всё именно так, как ты решил.

Вот и появилась такая аномалия, прекрасная, кишащая жизнью, сующая в глаза лоск и блеск стекла столица. Мегаполис, возникший вокруг городища, которому было больше четырёх тысяч лет. Теперь, конечно, от культурного и исторического памятника ничего не осталось. Но за всё приходится платить.

— Спасибо за то, что были с нами. Надеюсь, полёт вам понравился, — вежливо улыбаясь, проговорил вышедший из кабины пилот. И когда мы уже начали подниматься, извиняясь, преградил нам дорогу: — Первыми выходят княжич и княжна Серебряные, их уже ожидают.

— Ну ничего себе, — выглянув в окно, присвистнул Тим. — Вот это я понимаю, эскорт. Они бы ещё танк подогнали.

Тут он был прав: за парочкой пожаловала целая моторизированная рота. При этом я говорю не просто об БМП и солдатах, а о полноценных доспехах с экзоскелетами. Пятеро из сотни вооружённых до зубов бойцов были облачены в такую броню, что делало их на две головы выше. Человек десять, даже в мешковатой форме, выглядели словно переростки-бодибилдеры, с бугрящимися под противоосколочными костюмами мышцами — бойцы, прошедшие боевую химеризацию. Ну и бронетранспортёры с двадцатимиллиметровыми автоматическими пушками тоже со счетов сбрасывать не приходилось.

— Кажется, твоя угроза подействовала, — усмехнувшись, сказал я Насте.

— Скорее уж твоё «позвоните родителям», — фыркнула в ответ девушка.

— Ну, зато теперь ясно, что они относятся к нам крайне серьёзно.

Даже, пожалуй, чересчур. Такую армаду, особенно если в доспехах — одарённые с боевыми символами или маги, даже мне будет одолеть непросто. Нет, я, конечно, могу выкрутиться, а в крайнем случае сбежать, активировав связь с испытанием. Только вот в этом не было никакой нужды. Я прилетел добровольно и продолжил провокацию Насти тоже не просто так.

Что бы они там ни думали, Серебряные сейчас показывали не силу, а страх. Призвав в аэропорт боевое крыло дружины, они буквально признавались в том, что есть причина для конфликта и они готовы применять оружие.

Глупо. Повелись на провокацию, как дети. Скорее всего, сработал материнский инстинкт Натальи Серебряной, той самой, что министр по делам аристократов.

Мог ли её муж быть не в курсе дел, которые супруга проворачивала за его спиной? Теоретически — мог. Крайне вряд ли, но чем чёрт не шутит. Так или иначе — они показали себя, а значит, я на правильном пути. И если мне придётся выступить против всей империи, чтобы спасти мать — так тому и быть.

Новая столица Российской империи. Аркаим.

Процессия Серебряных укатила сразу, не задерживаясь. И выглядело это достаточно забавно, почти как бегство. И от кого? От вышедшей из самолёта группы из двух заслуженных ветеранов и пятёрки младших сержантов?

Даже то, что за нами приехали старые и достаточно обшарпанные «газельки»-микроавтобусы не испортило мне начавшего подниматься настроения. Если есть цель — значит есть с чем работать. А дорогу осилит идущий.

— Грузимся, — скомандовал ректор, и сам подал пример, забравшись в самый потрёпанный авто. И этот шаг был вполне продуманный, показывающий, что его высокоблагородие майор смиренно принимает всё, что ему даёт империя.

А мы? В данный момент мы являлись просто кадетами, да ещё и подчинёнными Петра Алексеевича. Выпендрёж тут вообще неуместен. Тем более что выпендриваться перед правителем империи, в которой ты живёшь, — это всё равно что пытаться облаять слона. Ему это будет совершенно безразлично, а ты лишь потратишь время.

Едва мы залезли внутрь, как микроавтобусы тронулись, и несмотря на внешний вид, двигались они плавно и почти бесшумно. Правда, и дорога до дворца, а мы ехали именно туда, была идеально ровной. Никаких заплаток или стыков, словно скатерть постелили, или ковровую дорожку раскатали.

Рассказывать о мёртвой долине вокруг единственного комплекса зданий, было особенно нечего. Гигантское поле, уходящее с двух сторон за горизонт, и ограниченное лишь стенами новой столицы. Ветер гулял, создавая в высокой траве настоящие волны, напоминавшие морские.

И только высаженные вдоль пути аккуратными аллейками деревья напоминали, что мы не в монгольской или донской степи, а рядом с древним городом. Реки, если здесь когда-то и были, теперь сровняло с землёй. Ни одного овражка или ямки. Хотя кое-где виднелись едва заметные холмики. Порывшись в воспоминаниях, я определил их как испытанные доты и дзоты, увы, совершенно бесполезные против той угрозы, что скрывалась в центре долины.

— А когда следующее Испытание? — спросил я, когда заметил уже третий встречный грузовик, в кузове которого виднелись какие-то кресла и свёрнутые ковры.

— Дней двадцать, — немного нервно ответил Туча, тоже заметивший странность. — Мы на него не попадаем. Точно тебе говорю, не сегодня.

— Они говорят «ночей», — не к месту заметил Алабаев.

— Кто «они»? — приподняв бровь, спросила Хана, которая как раз убедилась, что Пушистик надёжно уснул.

— Ликвидаторы и Защитники, — пожав плечами, ответил Костя. — Предки мои из последних были. Ну, мама из ликвидаторов, а отец… в общем он сюда не выбрался.

— Чего, блин? — удивлённо воскликнул Туча. — Я же его на поступлении видел.

— А, не… это дядя Арсен. Кремень мужик, как отец мне. Будущий глава рода, — не без гордости произнёс Алабаев.

Дальше его пытали попеременно Тимофей и Ханна. Я думал о своём, стараясь выстроить в голове будущий разговор с императором и княжеской четой Серебряных. Настя тоже молчала, не вмешиваясь в споры. Но краем сознания я всё же отмечал необычную судьбу Кости.

Рождённый после первого Бедствия, он стал ребёнком, которого заносили внутрь испытаний. Возможно, единственным. И уж точно одним из немногих, кто выжил. Самое абсурдное и впечатляющее — испытание, проходящее раз в полтора года, открывалось не только для нашего мира, но и ещё для одного, о котором толком ничего было неизвестно.

Просто, потому что никто из нас, людей, рождённых в этом мире, не мог попасть на ту сторону. И никто из них — рождённых за второй гранью, не мог попасть к нам. Но встречались в Испытании.

Первые несколько циклов это держалось в строжайшем секрете. Но умным достаточно и намёков, так что главы дворянских родов скоро сообразили, что высокотехнологичные доспехи, оружие и техника появляются у императора не из воздуха, а в результате обмена с той стороной. Им нужны были редкоземельные металлы, уран и плутоний. Иногда куда более простые вещи — зерно, в больших количествах, и прочая долго хранящаяся еда. А иногда этот союз приводил к странным последствиям.

Костя как раз был одним из таких. Внезапная влюблённость одарённой девушки из гордого кавказского рода, и храброго воителя с той стороны. Роман, продлившийся чуть меньше девяноста дней, в которые они вместе отбивали потоки тварей, стремившихся вырваться в наш мир и уничтожить всё живое.