— На колени! — прогудел я и ткнул пальцем в пол. И что характерно, этот жест он понял без всяких пререканий, тут же опустившись на бетон. Несколько раз поклонился, протягивая ко мне руки, а затем посохом начертил в пыли какой-то символ.

— Знак древних. Ну что ж, значит, диалог всё же возможен, — хмыкнул я.

—\\—

Спасибо всем за мысли и предложения, надеюсь, ответил на них в главе.

Тяжело общаться на мёртвом языке с существами, у которых значение символов может быть кардинально иным. Ещё тяжелее доносить какие-то сложные мысли. И совершенно невозможно, когда ты сам ещё не определился, что тебе нужно. Но самое удивительное — мы всё-таки нашли способ понять друг друга!

— ты… — ткнул я палкой в старика и нарисовал маленькую фигурку в пыли. — И твои родичи… — ещё несколько маленьких фигурок. — Отведёте меня… — большая фигурка. — К логову паразитов, — несколько схематично нарисованных сколопендр. — Чтобы я их убил, — резко перечёркиваю изображённых насекомых.

— Мух мрака мямур-р, — сказал старейшина и своим посохом начал споро выводить извилистую дорогу, по которой бегут человечки. Прямо в большую страшную яму. Иначе я не мог интерпретировать рисунок. К слову, знаки древних тоже пригодились, после нескольких часов мы-таки выяснили базовые понятия. А так как каждая руна состояла не более чем из десяти линий, их было достаточно легко чертить.

— У вас получается очень похоже на египетскую мозаику, — заглянув чрез плечо, сказала Настя. — Ну, если вам льстить, конечно. Так-то дети в первом классе рисуют лучше. Вы хоть понимаете друг друга?

— Вот сейчас и проверим, — поднявшись, сказал я. — Ты, веди меня к логову.

— Мья? Мья! — указал на меня старик.

— Э нет, Святослав, — ткнув себя в грудь, ответил я и увидел, как в его глазах появляется ужас, а ведь нормально общались. И только спустя несколько секунд до меня дошло, почему моё имя так подействовало на него.

— Шмятш—шляу… — с трудом выдавил мурак, пытаясь повторить. — Шмяууушлрр.

— Всё, всё, я понял, речевой аппарат на предназначен для сложных звуков, — отмахнулся я и указал на него пальцем. — Ты-то кто? Как тебя звать?

— Мряфр, — с гордостью ответил старейшина.

— Ага, понятно. Значит, ты — Мряфр?

— Ш-ш! — замотал головой мурак. — Мряфр. Мря-яфр!

— Кажется, тут крайне важна интонация, — предположила Настя. — Хочешь, позову Хану? Она с животными вроде ладит.

— Они не совсем животные, ну или совсем не животные, — вздохнул я, глядя на хорохорящегося старейшину. — Тут скорее нужны лингвист и нормальный социолог.

Вообще, был ещё один вариант, который мне не слишком нравился, потому как сильно урезал мой боевой потенциал и обесценивал пройденные испытания. При взятии знака, если будет такая возможность, выбрать Язык. Символ, позволяющий понимать любого собеседника. Это не давало общаться с ним, и не наделяло знанием диалектов, ты просто начинал чувствовать, что именно говорит человек.

Мне приходилось неоднократно использовать его после создания последнего мультинационального легиона выживших. Иначе было нельзя. Учиться некогда, переводчиков нет, английский и китайский знают далеко не все, чего уж о русском говорить. Но была и явная проблема — тестировался знак только на людях.

— Я бы и рад спихнуть все обязательства на кого-то другого, но мне без вариантов придётся присутствовать во время каждой экспедиции, — с сожалением ответил я. — Так что учиться с ними общаться всё равно придётся.

На самом деле не всё так плохо. Алфавит древних был достаточно простой и легко интерпретируемый, чтобы мы лишь писали, не пытаясь разговаривать. А когда мне всё же удалось объяснить, что я от них хочу, и найти проводника, то и вовсе молчали. Мурака провожали так, будто отправляли в последний путь, обнимали на дорогу, плакали.

Пока прощались, у нас была возможность в подробностях рассмотреть их быт и одежду. Большая часть была соткана из травы, становясь серой и неприметной на фоне руин тканью. Но глупо говорить, что они стремились к серости, нет. Отдельные элементы, можно даже сказать украшения, были яркими и выделяющимися.

В петельках на одежде то и дело попадались странные детали: схемы с блестящими контактами, небольшие яркие камни — возможно, драгоценные, а может, просто куски полированного стекла. Несколько мураков, державшихся особенно важно, были облачены во что-то напоминающее доспехи, собранные из крошечных частей брони сколопендр.

Сложно было представить, что эти милые существа могут быть воинственными, но Хана напомнила: даже кошки, включая домашних, остаются прирождёнными убийцами и в дикой природе за сутки ловят от семи до двадцати мелких птиц и грызунов. Вот и мой проводник, хоть и тощий, костлявый, но оказался на удивление ловким.

Первые минуты, пока он, балансируя хвостом, важно вышагивал рядом, я думал, этот зверёк будет меня только задерживать. Но вскоре он перешёл на все четыре лапы и легко сравнялся со мной в скорости.

Не могу сказать, что блуждать по городу в его компании было веселее, но толк определённо был. Стоило где-то рядом появиться паразиту, как провожатый отскакивал в сторону и отчаянно шипел. А пару раз он и вовсе бросался в щели между обломками. Так что мне оставалось только прихлопнуть выбежавшего за приманкой монстра.

Всего три дня постоянной зачистки обеспечили нам более-менее безопасную зону радиусом в пять километров. Мало? Если бы во время Испытания монстров было столько же, как сейчас, мы бы прошли его почти не напрягаясь. И хотя это радовало, умом я понимал: в этом таится опасность. Не для выживания — для самого смысла нахождения здесь. Нет монстров — нет опасности, нет награды.

Но пять километров — это не сто, а тварей на острове полно. Хотя, к слову, вовсе не факт, что это вообще остров: я видел лишь одну стену, а что с других сторон? Вообще непонятно. Учитывая местность, мне бы не помешал мотоцикл для разведки. Что-то более крупное брать опасно — оно может стать панцирем для паразитов.

Может, мотодельтаплан? Я видел пару участков дороги, где вполне можно набрать скорость для взлёта. Правда, это сразу вопрос топлива — и его тоже придётся тащить на своём горбу. Электричество? В принципе, можно поставить солнечные панели: температура тут не опускалась ниже двадцати пяти градусов ни днём, ни ночью. За прошедшие дни на небе лишь дважды появлялись белые облачка. Но чтобы хватило хотя бы на мотоцикл или даже мопед, таких панелей придётся иметь с десяток. А сожрут их с большой долей вероятности… ну или разберут на детальки для одежды.

Что опять, в который раз, возвращало меня к мысли о выгоде, которую можно было бы получить с этого мира. Что нам дано? Первое: время здесь течёт в сорок раз быстрее относительно нашего. Пока находимся внутри — это незаметно, но, стоит взглянуть снаружи, ситуация в корне меняется.

Старение и износ материалов: поставил ты турбину, только вышел в наш мир — а она уже обросла солью и кораллами. Проблема с кадрами: ты только обучил сотрудников, а через год они уже вышли на пенсию или вообще умерли от старости. И так далее. Вероятно, и с выгодой будет то же самое: вложил один — получил сорок. Если только мы придумаем, как именно её извлекать.

За этими мыслями и мерным уничтожением монстров, я не заметил, как солнце начало клонить к горизонту — часов шесть прошло. А ещё едва успел отследить изменение в поведении мурака. Чем дальше мы шли, тем медленнее. При этом вроде не уставал, не видел я у него особой отдышки. А значит, дело было в другом.

— Боишься, дружок? — прогудел я, понимая, что он смысл слов не поймёт. От звука моего голоса мурак отпрыгнул, присел у какого-то камня и начал мелко дрожать. Пришлось даже чуть сдвинуть его носком ботинка, чтобы продолжить дорогу.

Минут через пятнадцать мы наконец добрались до места назначения. Не знаю, чего я ожидал — может, гигантской открытой парковки, или уцелевшего здания. Тут было всё точно так же, как и у обелиска. Почти.