— Ну да, ты же не помнишь, — хмыкнул Андрей. — Ну не то, чтобы отношения, а скорее я просто за ней ухаживал, но встречных движений так и не дождался, у меня ничего не получилось. А потом влез ты и мне по началу даже хотелось тебя утопить в Финском заливе. Потом я понял, что ты реально ей больше подходишь, да и ей ты понравился, не то, что я, раздолбай и гуляка. Скажу на всякий случай, ко мне её ревновать не надо, поводов нет и не будет. А привет ей передай, хорошо? Чисто по-дружески.

— Договорились, — кивнул я и улыбнулся. Потом сделал шаг вперёд и крепко обнял его. — Ты крепись, скоро всё это закончится, и мы посидим в «Медведе», отметим твоё освобождение.

— Только не в «Медведе», — хмыкнул Андрей, отстраняясь. — Возникают неприятные ассоциации. В Питере и без него есть хорошие места.

— Как скажешь, — улыбнулся я. — Мне не важно, где, главное, чтобы ты был жив и здоров и оказался на свободе.

— Ты не представляешь, как мне бы этого хотелось. Всё, иди, до завтра!

— До завтра, — ответил я, потом повернулся к начинающему нервничать охраннику. — Иду я, иду!

Пока шёл вслед за сопровождающим в сторону выхода, сердце было не на месте. Всё никак не мог отделаться от мысли, что это мог быть последний такой разговор и Андрей на самом деле процедуру не переживёт. Моё дело теперь подготовиться как следует, чтобы вероятность хорошего исхода максимально увеличить.

— Ну как он? — спросила меня Настя, как только я вышел в фойе.

— Держится молодцом, — успокоил я её.

— Он согласился?

— Даже и не думал возражать, — хмыкнул я. — Даже больше ему пришлось меня уговаривать.

— И что ты решил?

— Если он этого хочет, значит так и будет, — ответил я. — Только знаешь, давай наверно я тебя домой завезу, а сам поеду к Виктору Сергеевичу. Порыскаем в его библиотеке, может найду что-то полезное, чтобы не дать Андрею умереть.

Я отвёз Настю домой и по пути к Виктору Сергеевичу снова заехал в ту же кондитерскую, надо же порадовать их с Марией. В лавке меня встречали с улыбкой, наверно далеко не каждый клиент заезжает к ним третий раз за день. Аналогов первоначального торта больше не нашлось и мне предложили другой. Эх, жаль, значит тот я теперь куплю в другой раз.

Виктор Сергеевич был рад моему визиту, а Мария принесённому мной тортику. Как она сказала потом, уничтожив добрую половину принесённой мной вкусняшки, что её придворным кондитерам такие и не снились. А лично мне сегодня сладкое уже категорически в рот не лезло, скоро уже сахар на ушах выступит и пчёлы налетят.

Информации по конкретному способу хранения секретной информации, которую невозможно получить, только под угрозой самоуничтожения её хранителя, мы так и не нашли. Скорее всего это какие-то секретные разработки для узкой аудитории, возможно плоды трудов тайного общества и не исключено, что иностранного происхождения.

— Ну я даже не знаю тогда, как поступить, — сказал Виктор Сергеевич, поставив на полку очередную оказавшуюся бесполезной книгу. — Единственное, что остаётся — это действовать по обстоятельствам. Если у него внезапно опустеет ядро, значит влить в него энергии. Если остановится сердце — то запустить его снова. Перестанет дышать — применить искусственное дыхание.

— Это-то понятно, — вздохнул я. — Просто я думал и очень надеялся, что мы сможем найти какой-то специфический способ противодействия наложенной на него магии. Значит придётся вертеться исходя из собственных познаний и опыта. Как бы не получилось. что всё это из серии лечения малярии кровопусканием.

— Кстати о кровопускании, — сказал Виктор Сергеевич и поднял вверх указательный палец. — А почему бы и нет?

— Ещё чего не хватало, — буркнул я, но сам уже задумался на эту тему. Потом увидел игривое выражение его лица. — Да ну вас! Я уже подумал, что вы серьёзно говорите.

— Ну ладно, ладно, — сказал он и махнул рукой. — Не кипятись. Просто хотел немного разрядить обстановку. Понимаю, что моя шутка сейчас неуместна. Если честно, даже не знаю, чем тебе ещё помочь.

— Я на всякий случай активирую боевую составляющую своего медальона, — сказал я. — Сделаю небольшую мощность, как однажды уже делал при транспортировке раненого ребёнка. Если у Андрея остановится сердце, то попробую запустить его снова с помощью разряда.

— Это если тебя не заставят сдать перед входом все имеющиеся у тебя артефакты с целью безопасности, — сказал Виктор Сергеевич, покачав головой. — А ведь скорее всего так и будет, чтобы ты там не фонил.

— Ну тогда буду справляться своими силами, — пожал я плечами. — Надеюсь запас магической энергии меня не заставят положить в коробочку.

— Это вряд ли, — хмыкнул Панкратов. Видимо представил, как я складываю.

— Пойду я, лягу спать пораньше, если получится, — сказал я и направился в прихожую. — Похоже завтра у меня будет очень трудный день.

И как вы думаете, с чего у меня начался «завтрашний трудный день»? Правильно, с геморроя с простатитом, осложнёнными выраженным сдвигом по фазе. Ежу понятно, что я у Антона Александровича (о, Боже, я даже его имя запомнил) проблем с сосудами в руках и ногах не нашёл, везде был полный порядок. Точнее некоторые изменения были, но совершенно незначительные, до клинических проявлений ещё пройдёт много лет. И единственными реально существующими заболеваниями оказались именно те, что отразила в диагностической карте наша великолепная Анна Семёновна, заслужившая тем самым не благодарность, а кучу возмущения и негодования. Надо будет, кстати, поговорить с ней потом об этом пациенте. Наверняка он нахамил ей полную панамку, не утруждая себя выбором выражений, а девушка теперь переживает.

— Антон Александрович, могу вас порадовать, — сказал я недовольному пациенту, завершив сканирование всего организма, что у меня заняло значительно больше времени, чем у Образцовой. — Ваши ощущения в руках и ногах вызваны другой причиной.

— Очень интересно, — пробурчал мужчина, с недовольным видом разглядывая бестеневую лампу. — И какая же это причина?

— Именно та, которую вам написала эта пиг… диагностичка, как вы её называете.

— Да не может быть! — воскликнул он, переведя взгляд с лампы на меня.

— Другие варианты исключены, — сказал я и развёл руками. — Ну что, будем лечить?

— Ну конечно! — эмоционально произнёс мужчина. — А то сколько же ещё я буду с этим мучиться?

— Тогда ложитесь на левый бок и приспустите брюки вместе с исподним, — сказал я, надевая перчатки.

— А что это вы собрались делать? — насторожился пациент, глядя на мою руку в перчатке, как на королевскую кобру, выбравшуюся из террариума.

— Ну если вы в курсе, предстательная железа находится не на поверхности тела, и чтобы до неё добраться, мне нужно проникнуть внутрь, — терпеливо пояснил я.

— Что, всей рукой? — спросил он и в голосе проскочили истерические нотки.

— Да Бог с вами! — не удержавшись воскликнул я. — Я что вам, изверг что ли какой? Там окажется только один палец.

Для наглядности я продемонстрировал ему одетый в перчатку указательный палец.

— Только скажите девушкам, пусть выйдут, — сказал он, бросив взгляд на Катю со Светой.

— К сожалению я не могу этого сделать, — сказал я и развёл руками.

— Это ещё почему? — возмутился мужчина и попытался встать со стола, что в мои планы не входило, я должен попытаться вылечить его истинную хворь. Мне пришлось его придержать. Достаточно жёстко.

— Потому что процедура болезненная, а вот эта девушка, — я показал на Катю, — мастер души, который погрузит вас в глубокий операционный сон, чтобы вам не было больно.

— А вторая? — не унимался он.

— А это медсестра, которая будет следить за вашим состоянием и при необходимости подавать мне инструменты.

— О, Господи! — у пациента глаза чуть не вылезли на лоб. — Какие ещё инструменты?

— Надеюсь, что никакие, — попытался я его успокоить, но это, похоже, было бесполезно. — Просто если они понадобятся, а её нет рядом, то могут возникнуть проблемы, которые не нужны ни мне, ни, тем более, вам.