— Шеф… — Второй явно не был настроен на такой лад, но строгий взгляд лысого заставил его замолчать.

— Потеряйся на пару минут.

— Ше-еф…

— Не понял?

Мордоворот тяжело вздохнул и, сплюнув в направлении инспектора, пошел прочь. Когда тот окончательно скрылся, Рой недовольно произнес:

— Какого хера тебе надо, малыш? Обосрал всю работу.

— Поговорить мне надо.

— Говори, я послушаю.

— Не, сука, это я тебя слушаю. — На этих словах Камаль поставил свою трость на ногу собеседника и оперся всем телом.

Лицо вора искривила боль, рука его потянулась к карману, но инспектор быстро схватил ее и сдавил.

— Достанешь нож — завалю. — В голосе прозвучала не угроза, а холодная констатация факта.

— Пусти. Йона…

— Кто работает по солдатским кассам? До трех считаю и ломаю стопу. Раз…

— Не наши!

— Имя! — Камаль буквально рычал, так что вор поплыл. Мари смотрела на то, как этот странный тип постепенно превращается из матерого уголовника в запуганную тварь. Мари не смогла скрыть ощущения брезгливости и отвращение к главарю местного ворья.

— Клавен. Форс Клавен… его еще Вихлером зовут. А… отпусти, больно… Йона!

— Живет где? — Инспектор убрал трость с ноги лысого, и тот облегченно выдохнул.

— Не знаю. Как он со своими друзьями-идиотами от нас отбился, так я за ним и не слежу. Раньше в Зверинце жил. На шестой, где-то там.

— Чего отбился?

— Слушать умные мысли не хотел. Я сразу сказал, что идея с военными — херня. До тебя дойдет, и ты проблем устроишь, что всем не разгрести будет.

— Конечно, устрою.

— Вот как знал… Ты же сука отмороженная.

— Что? — инспектор сделал вид, что не расслышал.

— Не-е-е, ничего.

— Шестая длинная, точный адрес мне скажешь или тебе еще раз клюв погнуть?

— На углу, где старая аптека. Дом с эркером.

— Понял. Карманы выворачивай.

— Йона.

— Рой. Я про лопатник не шутил.

— Мы эту бабу от самых Просторов вели. Имей совесть, я что своим скажу?

— Рой, я второй раз повторять не буду.

— Ай, гнида…

Вор неохотно вывернул карманы. Внутри оказался приметный женский кошелек и несколько крупных серых камешков. При взгляде на них Камаль стал еще недовольнее. Он быстро забрал кошелек и протянул его Мари.

— Отдай женщине, скажи, что она выронила. Поняла?

— Да.

Мари послушно кивнула, не обращая внимания на то, какую ехидную усмешку вызвал у бандита этот жест. Вот уж без мнения такого мусора она точно проживет счастливо.

Когда девушка ушла, Йона строго взглянул на своего старого знакомого.

— Бросал бы ты это говно. Соль тебя в могилу сведет.

— За двадцать лет еще не свела.

— Только зубов у тебя как у меня пальцев на ногах.

— Да побольше будет… сержант.

— Поговори мне еще. Узнаю, что сболтнул кому или фуфло прогнал — приду с рейдом и изуродую вас всех так, что родная мама будет до конца жизни пугаться. Понял?

— Конечно. Шестая линия, в доме с аптекой. Я все понял.

— Кивни.

Вор старался держаться, так что только медленно моргнул.

— Привет дяде.

— Сам ему и передай.

Офицер д’Алтон была просто в ярости. Она только-только вернула кошелек, кода заметила инспектора, стоящего неподалеку и следящего за ней. Он прислонился спиной к стальной балке и спокойно курил.

— Мы ничего не будем делать? — спросила девушка, когда все формальности остались позади.

— С чем? — Сейчас Йона говорил медленно и размеренно, а потому разительно отличался от себя того, каким Мари видела его несколько минут назад.

— С ними! С этим вашим Роем. Они же воры!

— Конечно, ничего.

— Но…

— Ну, во-первых, друзей и информаторов не сдают. Друзей никогда, информаторов — до серьезных проблем. Рекомендую запомнить, ну или записать.

— А во-вторых?

— Скольких полицейских ты видела, пока шла сюда?

— Я…

— Семь. Семь человек должны охранять нормальных людей от того, что ты видела.

Мари встала как вкопанная. Догадка пронзила ее мозг, словно разряд электричества.

— Они в доле… — прошептала она.

— Двадцать очков. — Инспектор цыкнул и отправил окурок щелчком в урну. — Хотел дать двадцать пять, но ты долго соображала.

— А как же Кабинет…

— Я тебя умоляю. У этих ребят минимальная ставка и непыльная работа, в Кабинете бдительности они окажутся, если вокзал взорвут или сотворят что-то подобное.

— Но это же неправильно. — Голос девушки дрогнул, в эту секунду она походила на обиженного ребенка.

— Да. Мир — странная штука. На сегодня урок окончен. Одежду положишь утром в машину, завтра я тебя отпускаю. Отдохни… и сделай что-нибудь с этой кислой рожей. Пока.

Марианна смотрела удаляющемуся инспектору в спину и постепенно закипала от злости на собственное бессилие.

Когда Мари заступила на смену, то решительно удивилась тому, что инспектор уже за своим столом и работает с бумагами. За весь месяц с момента вступления в должность ей доводилось видеть Камаля за чтением отчетов раз или два. Так что у д’Алтон сложилось впечатление, что ничего подобного он не делает. Оказалось, она круто ошибалась. Инспектор сидел, погруженный в чтение, и что-то тихо бормотал. Эти мелкие движения губ придавали ему вид не в меру серьезного ребенка.

— Садись, будешь помогать, — произнес начальник, не отрываясь от чтения и даже не поднимая головы.

— В чем именно?

— Показания свидетелей будешь читать и находить нестыковки. Не может быть такого, чтобы эти уроды ни разу не прокололись, просто мы это еще не заметили.

— Мне не нужно, — спокойно произнесла Марианна и села на выделенный ей стул.

Под опергруппу Радд не пожалел целого кабинета. Тесного и углового, но все же. Окна выходили на запад и юг, так что с самого раннего утра внутри ярко, жарко и душно. Камаль распахнул окна и старательно боролся с запахом плесени и пылью. Свежий ветерок приносил с собой легкий аромат выхлопных газов и гнилой листвы, но это было даже немного приятно. В центре комнаты сдвинули четыре письменных стола, сверху они напоминали лепестки детской вертушки.

— Прости, это как, Куколка? — Йона оторвался от бумаг и взглянул на подчиненную с вызовом. Она не стала делать хорошую мину при плохой игре. Пусть лучше он узнает сейчас и от нее.

— У меня есть маленькая особенность… — Начала Мари. — В общем, у меня абсолютная память. В интернате упала с лестницы, пришла в себя неделю спустя и с тех пор ничего не забываю. Доктора говорят, что так бывает.

— Только в книжках такое читал. — Неожиданный поворот, судя по виду, оставил инспектора без аргументов.

— Я знаю четыре, могу пересказать по памяти каждую. Еще есть три монографии, один очень подробный медицинский справочник выделил целый разворот под описание подобных феноменов.

— Теперь понятно, откуда у тебя диплом с отличием. Думал, что тебе его купили, как выгодное приданое.

— Не в традициях моего отца. — Последнее Мари произнесла демонстративно холодным тоном.

— Знаю, Яни рассказывал. И у вас папаша — еще большая сволочь, чем у меня, судя по его рассказам.

— Да… мой средненький еще тот болтун был. С его умением трепаться можно писать книги, но он решил пойти в юристы.

Инспектор невольно улыбнулся. Яни, что уж говорить, ему нравился. Простой открытый парень, лишенный такой вещи, как врожденный снобизм. Такие взгляды сплошь и рядом встречались у обитателей «высоких» кварталов типа Хайгардена. Что уж греха таить, до встречи с парнишкой Йона придерживался абсолютно радикального мнения относительно верхняков — чем больше их перевешают при следующем погроме — тем лучше. Теперь инспектор был не так радикален, так что он сократил приемлемое число висельников примерно на треть.

— Ну и что он рассказывал?

— Из того, что пропустила цензура? Про Стерфорскую операцию.

— Когда мы стратегически драпали со всех ног так, что гутты нас выцелить не могли? Пример храбрости, ничего не скажешь…