— Мой приём будет тогда, когда надо, — ответил я нарочито строго. — Рассказывайте, как тут у вас дела идут? Надеюсь, никто не отлынивает? Никто сбежать не пытался?

— Что вы, Александр Петрович⁈ — замахал руками лекарь. — После того, как вы их напугали последствиями, даже те немногие, которые об этом подумывали, и те передумали. Да и я всем довольно доходчиво объяснял, что избегать такого наказания, что вы нам придумали, просто глупо! Да если хорошо подумать, то это и не наказание вовсе, а реальный второй шанс. Обучившись у вас и переквалифицировавшись по онкологии, мы только выиграем во всех планах. Ведь после того, как большинство из наших перестали носить эти проклятые амулеты, так всё начало приходить в упадок. Мы бы долго на плаву не продержались. Да ещё вон во вторник опозорились на весь город. Так что все на своих местах и работают, как не в себя. Стараются. Если хотите, мы соберём коллектив в вашем кабинете, сами убедитесь. Дайте мне пять минут, и все придут.

— Нет, не надо никого собирать, поверю сегодня вам на слово, — отмахнулся я. — Проконтролируйте, чтобы у всех запись была полная, и чтобы в понедельник в полном составе все приехали ко мне на лекцию к двум часам. Если хоть кого-то не будет, начнутся репрессии, а в гневе я опасен, я вас уверяю.

Видимо моё серьёзное лицо, сдвинутые брови, грозные речи и тычок окованным наконечником трости в паркет оказали на моего заместителя неизгладимое впечатление. Хорошо хоть у него коленки не затряслись, и лужа на паркете не появилась. Может я немного переиграл? Ничего страшного, боятся — значит уважают.

— Не извольте даже переживать по этому поводу, Александр Петрович, — проблеял зам. — Всё будет в лучшем виде, дураков и безответственных мы здесь не держим.

— А я и не собирался переживать, — продолжал я изображать из себя железного Феликса. — Это вы должны переживать, чтобы не дай Бог всё пошло не по плану.

— Всё будет хорошо, Александр Петрович, — пролепетал зам и поклонился. На мой вкус слишком учтиво. — В понедельник к двум, как штык, все до единого.

— Вот и хорошо, — кивнул я, изображая удовлетворение его ответом.

А куда вы нафиг денетесь? Конечно все прибежите, это в ваших же интересах. Я ещё раз окинул взором вверенное мне учреждение и направился на выход не прощаясь. Пусть думают, что я могу вернуться в любую минуту, это неплохо поддерживает рабочий тонус.

Довольный своим утренним рейдом, я вернулся в госпиталь. У моих коллег в госпитале работа кипела, люди шли, не обращая внимания на слухи и легенды про обитающего здесь призрака. Похоже наша поездка в Ораниенбаумскую колонию послужила отличной рекламой. Хоть некоторые продолжали считать, что в смертях на второй день виноваты именно мы, но учитывая освещение в прессе прошедшего заседания коллегии, таких оставалось немного. Остальные видели в нашей клинике что-то не менее значимое, чем свет в конце тоннеля.

Прасковья на входе руководила доставкой привезённых продуктов до кухни, холодильников и кладовых, санитары грузили коробки и корзины на каталки и отвозили по указанным координатам.

— Что там с поваром? — спросил я, подойдя ближе к секретарше и стараясь не угодить под очередной взмах её руки.

— Сегодня придут три кандидата, — улыбнулась она, довольная результатом своей работы. — Так что сможем даже выбрать, кто больше по душе.

— Ого! — я восхищённо покачал головой. — А я думал, что будем долго искать. Ты молодец!

— Я знаю, — снова улыбнулась она и пожала плечами. — Эй, ты куда поехал, дурень? Это в подвал! Там вторая каморка справа специально для овощей!

Последняя фраза предназначалась молодому санитару, у которого сбился внутренний навигатор. Тот резко развернулся, поставил каталку возле лестницы, взял в руки одну из коробок и побежал вниз.

— Позовёшь меня тогда, когда повара придут? — обратился я к Прасковье, снова отвлекая её от работы.

— Да, Александр Петрович, — кивнула она и тут же снова подключилась к продуктовой логистике. — А это сразу на кухню, там второй холодильник для мяса и птицы.

Я не стал больше путаться под ногами, а поднялся к себе в кабинет, снял пальто и шляпу и отправился с ревизией учебных помещений. Теперь, когда я полностью распоряжаюсь временем и порядком проведения обучения, решил всё сделать немного по-другому. С понедельника у нас начнутся лекции, каждый день в два часа до пятницы. За пять лекций я им более-менее доходчиво смогу рассказать о сути применения тонких потоков.

На следующей неделе студенты будут также приходить после обеда, только распределятся между мной и моими коллегами для прохождения практики. Пять дней подряд с двух до четырёх, этого достаточно. К тому же они будут нарабатывать навык самостоятельно на собственном утреннем приёме, чтобы работа их клиники не застопорилась. Третья неделя — лекции по онкологии, затем снова неделя практики. К этому времени мы наберём достаточно пациентов с новообразованиями. Обухов ведь обещал мне, что кинет клич по всем клиникам и лечебницам, чтобы онкологию слали к нам. Думаю, большинство сделают это с превеликим удовольствием, чтобы самим не связываться.

В соответствии с моим планом через месяц лекари с Рубинштейна смогут убирать новообразования довольно эффективно, несмотря на ослабленное ядро. Кстати, обязательно надо включить в план лекций и основы медитации для проработки ядра и проводящих магические потоки сосудов. Как ни крути, а развиваться всё же надо, не стоять на месте. Чем быстрее они восстановят свой прежний уровень, тем легче им будет работать, а соответственно больше смогут обслуживать пациентов с онкозаболеваниями за день. Вполне очевидно, что производительность их труда важна и для финансового оборота клиники, и для повышения здоровья жителей города.

Лекционный зал меня радовал каждый раз, когда я туда заходил. Строго, солидно, комфортно. Ещё раз перепроверил развешанные по стенам плакаты, всё необходимое на месте. Остальные плакаты лежат в шкафу, откуда я смогу достать то, что вдруг потребовалось, в любой момент. На стене большая зелёная доска, запас мела достаточный. При необходимости можно написать значимые фразы, понятия, нарисовать схемы. К приёму первых учащихся всё готово. Теперь можно спокойно отправляться на обед, после которого запланирован приём до конца рабочего дня.

— Александр Петрович, пришли повара, идёмте с ними побеседуем, — перехватила меня на полпути к кабинету Прасковья.

Так, обед немного откладывается. Хотя, можно устроить смотрины поваров непосредственно возле плиты и, пробуя приготовленные ими шедевры, как раз-таки пообедать, что мы, собственно говоря, и сделали. Да, обед немного затянулся, зато мы выбрали самую расторопную повариху, у которой всё ладилось и спорилось, а на тарелке подавались истинно ресторанные блюда. Такое не стыдно будет привезти в палату даже самому избалованному пациенту, будь то хоть сам Кораблёв или кто-то такого же масштаба.

— Александр Петрович, они уже начинают возмущаться и бунтовать, — с упрёком сказала Света, когда я вошёл в манипуляционную с опозданием на полчаса.

— Да я знаю, Свет, — улыбнулся я ей в ответ. — Я же мимо них проходил, успокоил, как мог. Давай начинать.

— Проходите, кто первый, — сказала она в коридор, приоткрыв дверь и тут же отпрянула назад от новой волны поднявшегося возмущения.

Вот так, приличные люди, аристократия, а могут вести себя, как шпана в подворотне. Сам виноват, не стоило так долго задерживаться на кухне, теперь сам буду расхлёбывать. Взял список записанных на приём пациентов и сам вышел в коридор. Небольшая успокоительная речь с торжественным обещанием не задерживать приём и помочь всем страждущим, помогла навести подобие порядка и относительную тишину. Первый пациент вызван в соответствии с записью, никакой живой очереди, надо от этого отвыкать.

И с первым же пациентом сразу бинго! Не знаю, как сейчас, а когда я учился в институте, меланому называли царицей онкологии. Самое злокачественное образование кожи, происходящее из пигментных клеток — меланоцитов. Узнал я об этом, естественно не в первые секунды нахождения пациента в кабинете, несколько медленнее.