— Пока что да, но я нашёл на это управу, — сказал я, подвигая к себе тарелку с тёплым салатом. Настюха сегодня решила поэкспериментировать, довольно удачно. — Я нашёл помещение в центре и уже заканчивается ремонт, будет архитектурное бюро. Мой подарок Насте на свадьбу.

— Это ты молодец, правильное решение, — кивнул отец. — А мы с мамой тоже вам особенный подарок подготовили, закачаетесь.

— Это какой же? — поинтересовался я.

— Так я тебе и сказал, — рассмеялся отец. — Подождёшь до субботы, осталось недолго.

— Недолго, — эхом повторил я.

— Волнуешься? — спросил он, бросив на меня испытующий взгляд.

— Есть немного.

— Из-за сомнений?

— Сомнений нет, — помотал я головой. — Больше переживаю, чтобы всё прошло хорошо, всё-таки тройная свадьба — это не так просто, как кажется. Надо сделать всё так, чтобы никого не обидеть.

— Больше, чем возможно, ты не сделаешь, — сказал отец. — Делай всё спокойно и всё будет хорошо.

— Прекрасно тебя понимаю и сам всем так говорю, но когда ситуация касается не кого-нибудь, а тебя лично, эти советы перестают работать.

— Жизнь, — кивнул отец. — Советовать всегда легче, чем показывать пример.

Я убежал из столовой ещё до того, как пришли мама с Катей. Сестрёнка теперь всерьёз занялась учёбой и из института почти не вылезала. Два новеньких с иголочки мастера души летали по госпиталю, не успевая вытирать пот со лба. И как только Катя одна справлялась?

Хотя нагрузка в последнее время и правда увеличилась. Штат лекарей укомплектован полностью, стали брать на себя и экстренную травму и другую патологию, доставляемую бригадами скорой помощи. Несколько молодых и перспективных лекарей изъявили желание оставаться на ночные дежурства. Мой госпиталь начал напоминать институт Склифосовского в моём мире, только в миниатюре.

Осталось теперь решить, кого я оставлю руководителем госпиталя после моего перехода в университет. Приоритетным кандидатом вижу Сальникова, но пока не совсем уверен, что он справится. Поэтому сегодня утром мне предстоял нелёгкий разговор с человеком, который изо всех сил будет отпираться, я в этом уверен. Я знал, что Иван Терентьевич Рябошапкин приходит одним из первых, поэтому и назначил встречу полвосьмого у меня в кабинете.

К кабинету я подходил в двадцать минут восьмого, а мой собеседник уже стоял под дверью.

— Что-то случилось, Александр Петрович? — обеспокоенно спросил он, пожав мне руку. — У меня сердце не на месте.

— Не случилось ничего такого, чтобы ваше сердце хотело уйти погулять, — улыбнулся я. — Идёмте выпьем кофе и поговорим. У меня к вам есть одно очень интересное дело.

Прасковьи на работе ещё не было, она приходит в половину, за десять минут до меня. Я поставил в кофемашину две чашки, нажал на кнопку и уселся в своё кресло, Рябошапкин расположился напротив.

— Возможно я догадываюсь о теме беседы, — сказал Рябошапкин, внимательно глядя мне в глаза. — Хотите, чтобы я занял ваше место за столом?

— Никогда не сомневался в вашей проницательности, Иван Терентьевич, — улыбаясь сказал я. — Именно так.

— Поймите меня правильно, Александр Петрович, но возраст уже не тот. Мне бы вести потихоньку приём в кабинете и не надо никаких медных труб, уже ни к чему. Так что примите мой самоотвод.

— Я предвидел подобный ответ, — спокойно ответил я. — Но всё равно буду просить вас занять моё место. Прошу вас, дослушайте, — я поднял руку, давая понять, чтобы он меня не перебивал, а то он уже набрал полную грудь воздуха. — Время пребывания на этом посту скорее всего будет не особо длительное. Я хочу, чтобы вы научили всему Сальникова и поставили его потом руководить госпиталем. Просто назначить его прямо сейчас я не готов, а других кандидатур я не вижу.

— Юдин и Панкратов уходят вместе с вами? — уточнил Рябошапкин.

— Да, — кивнул я.

— Ясно, — ответил Рябошапкин и явно загрустил.

— Не переживайте, с Сальниковым я уже разговаривал, он боится, но пойдёт, просто я прошу вас побыть руководителем хотя бы первое время.

— Понял вас, Александр Петрович, я подумаю.

— Подумайте, — кивнул я и улыбнулся. — Но знайте, меня устроит любой ваш положительный ответ.

Накануне свадьбы вечером я сидел за столом и пытался подвести итог, что я успел сделать, а что так и осталось в подвешенном состоянии. Онкоцентр и госпиталь работают, как часы.

Мне всё-таки удалось уговорить Рябошапкина побыть некоторое время управляющим, но только после того, как Сальников клятвенно пообещал старательно вникать в организационные процессы и принять олимпийский огонь максимум через пару месяцев. Этот вопрос закрыт.

К доходному дому один за другим подъезжают на разгрузку грузовики с мебелью, техникой, утварью и прочими жизненно необходимыми мелочами. Грузчики под контролем Прасковьи и Савелия расставляют всё по местам, придавая квартирам жилой вид. Окончательно подготовка к заселению будет произведена за выходные. В понедельник приглашённым лекарям и преподавателям будет дана команда «ключ на старт», и мы начнём встречать первенцев. Как же это волнительно!

Архитектурное бюро полностью готово к началу работы. Вчера мы с Шапошниковым пили там кофе из нового аппарата, для Насти я купил лучший.

— Вывеску предлагаю в субботу утром повесить, — сказал Николай, кивнув на стоявшие у стены золотые буквы. — Стены холла мы просто покрасили, вы там развесите потом плакаты с чертежами и готовыми работами. Не забудьте, кстати, разместить там изображения нового здания таможни и дворца Волконского, когда их достроят, тоже очень показательно. С такой рекламой у Анастасии Федоровны от клиентов отбоя не будет. А когда вы ей, кстати, собираетесь продемонстрировать бюро, с утра пораньше?

— Скорее всего да, — ответил я. — Думал после церемонии, но мы ведь останемся с ночёвкой в загородном имении, а на следующий день дарить подарки как-то нехорошо.

— Ясно, — кивнул Шапошников. — Значит в шесть утра вывеска будет на месте.

— Может тогда лучше в пятницу вечером, чтобы в субботу в четыре утра не вставать? — предложил я.

— В пятницу вечером ещё есть риск, что она увидит вывеску раньше времени, — покачал головой Николай. — Лучше перестраховаться.

— Хорошо, — кивнул я. — делайте так, вам виднее. Теперь только остаётся найти убедительный повод, чтобы проехать по набережной Екатерининского канала.

— А ничего не надо придумывать, — улыбаясь сказал Николай. — Просто скажете, что надо проехать именно здесь и всё. Анастасия Федоровна девушка умная, глупых вопросов задавать не будет.

Я сидел за столом, вспоминая этот разговор и то, как выглядит бюро изнутри. Насте должно понравиться. Работников, я думаю, она быстро наберёт из своих однокурсников. Скоро она получит свой красный диплом и откроет бюро, которое очень быстро станет популярным в Питере и за его пределами. Того и гляди ещё расширяться придётся.

А ещё терзают мысли, что же там придумала Мария по случаю свадебной церемонии. Вспомнил её в кокошнике с караваем. Эта мадам точно что-нибудь отчебучит незабываемое. Иногда смотрю на неё и не верю, что она в прошлой жизни была княгиней, боевым магом и что у неё было своё княжество с десятками, а то и сотнями тысяч подданных. В голове не укладывается. Скорее всего большой отпечаток наложила жизнь в деревне, там поневоле станешь проще смотреть на жизнь.

Я забрался под одеяло, выполнил с полной выкладкой медитацию с золотым амулетом на девятой ступени, но сна всё равно ни в одном глазу. Так и пялился в потолок. Потом в дверь постучали, после чего она приоткрылась, с жалобным «мяу» вбежал Котангенс и запрыгнул ко мне на кровать. Ну не он же постучал?

— Не спишь? — тихо спросила мама, заглядывая в комнату.

— Пока не получается, — ответил я.

— Понимаю, — улыбнувшись сказала мама и вошла в комнату. Судя по одежде, она ложиться спать пока что даже не собиралась. — Это очень волнительный день, который бывает лишь раз в жизни. Ждёшь его ждёшь, а он пролетает моментом, оставив лишь воспоминания. Ты завтра должен быть бодр и весел. Давай я помогу тебе заснуть.