Фон Эрт нервно сглотнул.

— Неумение молчать быстро сделает вас сумасшедшим и очень опасным парией. Мне не хотелось бы портить вам жизнь, доктор, но если нужно, то я это сделаю. Так что не давайте мне повода.

— Н-нет, конечно, нет, — врач закачал головой так быстро, что казалось, будто у него судороги.

— Вот и славно. Тела заберут ночью. До свиданья.

— Д-да, до свиданья.

В аббатство Дарфи Гай приехал почти в сумерках. Право являться без предупреждения у него было, так что он быстро вошел в собор и показал охранникам на входе перстень и кольцо дознавателя. Старик быстро прошел обходными коридорами вглубь здания и остановился у двери в опочивальню кардинала Валориса.

Виктор поднялся на кровати и недовольно взглянул на вошедшего. Бельма разрослись еще сильнее, так что теперь глаза его казались мутными, как у протухшей рыбы.

— Кого там принесло? — Голос старого кардинала был тихим и болезненным.

— Прошу прощения, монсеньор, — Варломо поклонился. — Я не появился бы без особенной нужды.

— А… это ты, отец Варломо?

— Да, еще раз прошу меня простить за поздний визит.

— Если сам Огненный Бич Господа является без приглашений, то жди беды. Я давно это уяснил. Что за мерзость ты узнал и почему не дал больному старику забыться сном?

— Возникли некоторые обстоятельства, которые стали мне известны.

— Да, все котлы ада тебе на голову, говори уже ясно и прямо! Я при смерти, но не в маразме. Что случилось?

— Дело Теней получило неприятный оборот.

— Это то дело, которое поручили твоему протеже? Как же его… Жамаль?

— Камаль. Медиатор третьего класса с черным истоком.

— Да… помню такого, из полицейских, который весьма вольно трактует святое писание. Что такого еще учудил этот мальчик?

— Мальчик убил троих грабителей, вот только по бумагам и по факту все трое были почти десять лет как мертвы.

Сказанное повисло в воздухе, и казалось, что кардинал перестал дышать. Он повернулся немного, так что тот глаз, которым кардинал еще хоть немного видел, уставился на незваного гостя.

— Информация точная? — произнес старик строго, и из голоса его пропала болезненность и немощь.

— Фон Эрт провел вскрытие тел, он уверен настолько, что вызвал меня для консультации.

— А ты?

— Запугал его как следует и приказал подготовить тела к транспортировке. Бумаги тоже изъяты.

— Их в огонь, — старик кивнул на небольшой камин, в котором тлело полено.

Гай медленно прошел до него, вытащил из папки исписанные листы бумаги. Они отправились в очаг. Робкие языки пламени облизнули листы и превратили в черные скрученные хлопья.

— Хорошо. Врачу можно доверять?

— Я запугал его как следует. Жизнью он дорожит.

— Как и все мы. Хорошо, по нему тогда все. Просто наблюдайте и будьте готовы вмешаться, если горячая вода у него во рту не удержится.

Священник кивнул.

— Что делать с телами, монсеньор?

— Сжечь, пепел смешать с солью и известью. Не мне вас учить, Гай.

— Мне готовиться к чему-то серьезному?

Кардинал нервно сжал губы и тяжело выдохнул.

— Только к плохому. То, что ты обнаружил, — это зло на столь поздней стадии. Плохо, и даже хуже. Боюсь, что мне придется потратить много сил, чтобы скрыть эти факты от лишних людей.

— Монсеньор?

— Мой милый друг, когда-то давно, когда ты еще был мальчишкой, я сказал, что мир — удивительное место, все тайны которого я не постигну никогда, а потому не смогу вас ничему научить. Помнишь?

Варломо улыбнулся. Это была одна из первых лекций в семинарии, на которой он очутился.

— Да, я помню. Вы читали нам закон божий.

— Так вот, мой мальчик, я сказал это не потому, что я не могу понять законы мироздания по глупости. Я просто некоторых из них очень сильно боюсь…

Старик зашелся в приступе кашля. На звуки вбежали две сиделки, которые принялись переворачивать кардинала так, чтобы он не захлебнулся отходящими массами. Варломо собирался уже уходить, но за шаг до двери его окликнул сдавленный голос старика.

— Гай!

— Да, монсеньор.

— Готовьтесь и подготовьте своего протеже как следует. С его везением у него будет очень много проблем. У нас всех будет много проблем.

Купер пришел в себя и не сразу понял, что происходит. Последним, что он помнил, был какой-то странный звук у окна. А затем как отрезало — щелчок, боль в челюсти, а затем темнота. Хорошо его приложили, ничуть не хуже любого из тех парней, с кем Билл когда-то спарринговал. Вот только кто?

Купер не понимал, кто же его так ловко скрутил?

За последние несколько месяцев желающих вывезти Билла в лес прибавилось. Чертово дело с ограблениями сделало его уязвимым. И было только вопросом времени, когда за ним кто-то придет. Интересно, кому он так неудачно перешел дорогу, что заслужил казнь?

Билл попробовал крикнуть, но тряпка во рту не позволила это сделать. Перевернуться тоже не получилось — и слева, и справа он натыкался на холодный металл. Пара секунд размышлений подсказала единственный правильный вывод — он связан и лежит в чьем-то багажнике.

Машина остановилась через час или два. Крышка открылась, и Купер почувствовал всем телом порывы ветра. Его вытащили и поставили на колени. Брюки пропитала грязь, так что стоять стало холодно и неприятно.

В пригороде местами еще лежал снег. Купер попытался подняться, но не смог. Пара крепких рук держала Билла сзади за плечи, не давая ни упасть, ни встать. Кто-то второй стянул с лица повязку и выдернул кляп. Секунда ожидания, и теперь он отлично видел все вокруг. Лес казался сейчас особенно тихим и темным, длинные стволы деревьев расчерчивали все вокруг, как линии в тетради.

Справа от себя Купер увидел свежевырытую могилу. Образцовая и аккурат под его габариты. Билл покрутил головой, рассматривая тех, кто стоял за спиной. Сначала он попробовал сделать это незаметно. Удара или чего-то в этом духе не последовало, так что Билл решил взглянуть не таясь.

Палачами оказались те, кто и ожидались, — Камаль и Нелин. Вечная сладкая парочка — рыцарь в ржавом доспехе и его оружейник без намека на мораль. Ну что же, раз тут эти двое, то можно и поговорить. Для чего еще нужны друзья?

— Сержант, курить дашь? — спросил Купер пересохшим языком.

— Конечно, — ответил Йона мертвецки холодным голосом. Казалось, он не хотел бы этого разговора и теперь пожалел, что ответил.

— Спасибо, старик, только вы мне руки связали. Развяжите, я не побегу. Слово даю.

— Слово собаки не стоит даже воздуха, — огрызнулся д’эви и сдавил ему плечо.

— Нел, развяжи рядового. Пусть покурит.

Нелюдь что-то недовольно буркнул, и тут же веревка, стягивавшая запястья, ослабла. Билл быстро растер их и принял у д’эви сигарету. Вот примерно так он это и представлял — курит дрянной табак перед свежей могилой, а двое его друзей вот-вот его хлопнут. Хорошо не ошибаться в таких вещах.

— Знаешь, сержант, — Билл закашлялся от слишком глубокой затяжки, — я ведь знал, что ты меня достанешь. Ты же дотошный…

— Какой есть, — огрызнулся Нелин. — Он со своей дотошностью тебя под завалом в том вагоне нашел. Урод.

— Не знал. Хотя… лучше б ты меня там оставил, сержант. Не пришлось бы сейчас все заканчивать вот так.

— Это ты сам все обосрал, Купер. Мог же быть нормальным человеком.

— А ты можешь? После всего? Иди ты на хер со своей нормальностью. Жрать макароны и слушать радио — вот участь нормальных, а я не для того четыре года месил грязь и требуху, чтобы закончить, вот как они.

— Да, — с ехидцей в голосе ответил Нел, — а потому закончишь вот так — в безымянной могиле в лесу.

— Ну и классно. — Купер попытался изобразить браваду.

— Ты прямо рад.

— Конечно рад, у кучи ребят из моего взвода не было и этого. Ты мне, сержант, если грехи перед смертью отпустишь, то я вообще буду самым счастливым приговоренным к «вышке».