В три длинные затяжки она выкурила свой тонкий «гвоздик для гроба» до самого фильтра, и пошла обратно на работу.

— Инспектор, — помахал ей Талли.

— Да, прости за маму. Она…

— Плевать. Работа появилась.

— Что там? — Инспектор д'Алтон напряглась. Раз дежурный остановил ее, то там минимум есть труп, или дело просто сложнее, чем обычный гоп-стоп.

— Малкей и Стаур семнадцать.

— Это где?

— У самой границы участков. Там длинный угловой дом, который разделен между нашим округом и восьмым.

— А. — Мари кивнула. Она не помнила точный адрес, а вот сам дом вспомнила. Всем он был известен, как «половинка». Граница между участками прошла в этом месте так, что одна половина длиннющего доходного дома была прикреплена к ним, а половина — к восьмому участку.

Чем только руководствовались люди, когда так нарезали округа? Наверно, им просто было плевать.

— Ну и что там? Тебе сказали.

— Труп. Может, криминал. Убит на нашей половине дома.

— Давно?

— Говорят, что слышали борьбу, крик и после только стук часов.

— Херово. Чего ждали-то?

— Так… хозяева вызвали не сразу. Плюс туда-сюда. Они с другой половины дома, вызвали парней с восьмого, а те уже нас.

— Что, там уже кто-то работает?

— Там парень из наряда нормальный — Пол Бартон. Тебе понравится.

— Ладно, скажи, что я выезжаю. Только куртку нацеплю и шлем. И Талли…

— Что?

— Ни слова про мою маму, иначе я тебя на мотоцикле перееду, понял?

Прокурором был не д'Алтон, и это чувствовалось. Четвертак не разводил бы политесы, а каждым словом заколачивал бы по гвоздю в крышку гроба малыша-Мартина. Сейчас же, глядя на то, как прокурор мямлит что-то невнятное и бессмысленное, Камаль захотел подойти и отвесить ему оплеуху.

«Не позорь юридический факультет, придурок. Профессор МакКолл использовал бы тебя как боксерскую грушу на первом же практическом занятии. И был бы еще добр», — мелькали мысли в голове Йоны. Периодически он поглядывал на скамью присяжных. Слова обвинителя не вызывали в людях такого живого отклика, как прокурор рассчитывал. То ли дело было в том, что он не лучший оратор, то ли сыграл роль не самый большой опыт обвинителя. Хотя Йона сам грешил на то, что Джин Дексли просто прочел без интонации выжимку из сути дела, подготовленную заранее.

Было это настолько плохо, что даже опытный полицейский терял интерес к собственному делу. Наконец, бубнение с изложением сути обвинения стихло. Настал черед заслушать сторону защиты. И вот тут стало видно явное, абсолютно избыточное преимущество. Йона смотрел на то, как работает защита, и не мог не отдать должное — Ланн отрабатывал каждый потраченный на себя медяк. Даже если получает он три своих тарифных максимума, то эти деньги точно отбились.

В своем приветственном слове Элмер принялся на всевозможные лады рассказывать, каким отличным парнем является его клиент. Молод, красив (был до рокового задержания), лучший ученик в своей группе. Если бы Камаль лично не был тем, кто Мартина вязал, то сейчас бы и сам требовал отпустить этого несчастного мальчишку. Вот только он точно знал — это лишь маска.

Мартин Дуарте V — мелкий и ссыкливый говнюк каких мало.

Папочка может купить ему все — отличный диплом лучшего вуза страны, дорогую машину, даже зубы ему фарфоровые за деньги подберут такими, каких не бывает у нормальных людей. А вот мужество, как и честь, к сожалению, не продаются. Ланн продолжал нахваливать своего подзащитного, а Йона только вспоминал тех, кому не повезло родиться в простой семье.

Агнес Уард — ткачиха на фабрике «Делер и Ко». Бедняжка недавно лишилась мужа, так что двое детей ее быстро разорили. Чтобы хоть как-то заработать, мадам Уард перевелась работать в ночную смену. Денег выходило немного больше. Вот только теперь эта разница покрывает не содержание ее детей, а больничные расходы. Три месяца назад она возвращалась со смены и стала первой жертвой того, кого газетчики назвали Джеком-прыгуном.

Она не только выжила, но и смогла выдать более-менее осмысленный рассказ о том, что с ней случилось.

В ту злосчастную ночь вдова задержалась дольше обычного и решила срезать путь через заброшенный двор. Бедняжка почти прошла его, как вдруг на нее с неба спикировал какой-то монстр. Длинный плащ, похожий на крылья, руки с когтями и гигантские ноги наподобие козьих.

Набожная прихожанка церкви Уард быстро сопоставила все факты, сообразила, что перед ней предстал сам дьявол, и бросилась бежать. Не сделай она этого, возможно и не отделалась бы так легко. В свете дальнейшего развития событий сожженная на спине кожа и полная потеря волос — не большая цена.

Второй жертвой была Дорма Би — молодая проститутка, перебравшаяся в город из Берренгри. Ей монстр разодрал клыками и ножом лицо и часть шеи. Чтобы собрать несчастной хотя бы подобие лица, врачам понадобилось наложить почти две сотни швов. Дорма сейчас походила на тряпичную куклу, угодившую в вольер к собакам. Теперь она уже точно не вернется на панель — любителей такого продажного секса даже на улицах Зверинца не найдешь.

«Хороший мальчик» входил во вкус. Частота нападений все увеличивалась, как и жестокость. Первый труп нарисовался примерно через три недели после первого нападения. Младший Дуарте в своем костюме Джека-прыгуна напал на одинокую женщину неизвестного возраста. Имя и род занятий также установить не удалось.

У бедняжки не было ни одного документа, а в качестве «знаков отличия» только длинные острые уши. Мертвую д'эви нашли утром, возле железнодорожного перегона, куда ее выкинул убийца. Она была так изуродована, что нашедший ее путевой обходчик решил, что беднягу переехал поезд. Только при ближайшем рассмотрении он догадается, что поезда не оставляют на телах следов зубов.

На теле неизвестной насчитали суммарно около тридцати ножевых ударов, а также следы побоев и глубокие укусы. Убийца буквально отгрызал от еще живой жертвы куски мяса. Собравшиеся мужики из Зверинца устроили четырехдневную облаву на бродячих собак, перестреляли несколько сотен дворняг. Вот только следствию приказали придержать информацию о том, что врачам удалось снять слепок с одного из укусов. И был он точно человеческим. Не было ни одного признака, говорившего об обратном.

Дальше были еще случаи.

Суммарно Мартин изувечил семь женщин. Простых — низкого происхождения, не имеющих за спиной ни огромного клана корабельных промышленников, ни высшего балла на инженерных дисциплинах, о которых так рьяно говорил Ланн. Они не ездили на дорогущих машинах, не посещали элитные мужские клубы. Они были заурядными и обычными обывателями, не чета «голубой крови».

Этот богатенький ублюдок превратил ради забавы жизнь семерых человек в ад. И теперь Камаль превратит в ад его жизнь. Он себе не простит слабость в этом вопросе. Только каторга или вышка — никаких «лечений на море», домашнего ареста или чего-то такого.

Между тем Ланн уложился в отведенные три минуты «Приветственного слова» и теперь восседал с видом отличника. Как же хотелось сейчас вмазать по его довольной роже тростью. В строю беззубых аморальных ублюдков прибавилось бы, ну да и что с того?

Интересно, а не брось Йона институт на четвертом курсе и не запишись добровольцем, сидел бы он с таким же надменным видом? Или тут дело не в человеке, а в деньгах, которые сводят его с ума? Может быть, где-то в душе Элмер сидит сейчас и думает, что нужно что-то поменять. Взять на защиту какого-нибудь беднягу pro bono, так… чисто для сохранения равновесия добра и зла в мире.

Не-е-е-ет, бредятина какая-то.

Ничего такого Элмер не думает, моральные метания — это точно не для него. Дорогой парфюм, шампунь и лучшие шлюхи города — вот выбор таких парней.

«Что же… дело труба», — мелькнуло в голове у инспектора, когда судья в очередной раз отклонил возражение прокурора. Да, похоже, что слова старшего Дуарте о скором освобождении вот-вот окажутся пророческими. На стадии рассмотрения дела по существу Ланн показал разницу в классе еще более явно. Если на арест можно было бы поставить деньги, то Йона бы сейчас не рискнул.