— Ученик, ты ничего не хочешь мне рассказать? — поинтересовался он.

— О чём именно я должен рассказать? — пришлось мне ответить вопросом на вопрос, когда я понял, что ничего не понял. Вроде не косячил в последнее время, у гостеприимных хозяев серебряные ложки и прочее ценное имущество не тырил. В чём дело-то?

— Откуда у тебя появился амулет на шее? — уточнил мой наставник.

— Жрец Локи его мне надел после того, как я помолился за души тех, кого мы на севере похоронили, — рассказал я.

— Прям взял и надел? — задал новый вопрос Гринольв.

— Ну вообще ещё немного побил своим посохом и выгнал из храма, когда я Локи добрым назвал, — добавил я деталей.

— Ясно, — хмыкнул вирдман. — Тогда спи.

— Так в чём дело-то? — не пожелал теперь вот так сразу начинать сопеть в две дырочки я.

— В том, что какие попало амулеты на себя надевать не надо, не посоветовавшись с учителем, — проворчал Гринольв. — Жрецы, тем паче столичного храма, конечно, по определению не могут причинить зла прихожанам, его сами боги покарают. Но впредь с такими вещами сразу ко мне иди, как со снами про ушастых подходил. Не жди, пока сам замечу и мы одни для разговора по душам останемся. Понял?

— Кристально, — отозвался я, потупив взор. И правда вышло неловко, как-то странно я протупил этот момент. В кулоне магии, конечно, не было, просто украшение, но всё же.

— Вот и хорошо. А теперь спи, — хмыкнул наставник.

— Да, учитель, — сказал я и наконец закутался в плащ, отрубаясь.

Я шёл по ровной, как стол, заснеженной равнине, которая простиралась во все стороны, покуда хватало взгляда. Надо мной было безоблачное небо глубокого яркого-голубого цвета, с таким ни один самый дорогой сапфир не сравнится. Как, впрочем, ни одна ткань не смогла бы соперничать белизной со снегом вокруг меня. Цвета в этом месте вообще были невероятно яркими и насыщенными.

Опустив взгляд, я обнаружил, что одет в белую рубаху и синие штаны. Сапогов у меня не случилось, так что по снегу я шагал голыми ступнями, но при этом не чувствовал холода. Ну может чуть-чуть прохлады, как если по линолеуму с утра босым пройтись. Оглянувшись назад и не увидев своих следов, а также сопоставив свои ощущения с обычными, пришлось прийти к выводу, что я сплю. Гринольв учил меня подобным вещам, всё-таки вирдману явь от сновидений стоит отличать. К тому же нас обоих настораживала эльфийка, что дважды посещала меня, будучи вполне себе мёртвой. Конечно, её визиты могли быть элементарной игрой моего воображения, но с такими вещами лучше не шутить.

Внезапно рядом слегка взвыл ветер, подняв снежную крошку с земли, а когда она опала, передо мной опять оказалась беловолосая девушка с золотыми украшениями. Вспомнишь солнце, вот и лучик! Хотя какая она, в принципе, девушка! Могла тысячу лет при жизни разменять, к тому же с момента её смерти столетия прошли. Но я, в конце концов, не совсем быдло, чтоб её старушкой звать. Эльфийка сделала шаг вперёд, подняла руку и приложила её к некой прозрачной преграде, что находилась между нами. Глазами её было невозможно заметить, но ладонь дамы будто упёрлась в стекло. Второй же рукой она подозвала меня и жестом пояснила, что мне тоже следует коснуться преграды.

Гринольв говорил мне, что с фантомами сонного царства лучше не разговаривать и тем паче не давать им обещаний, если не хочешь оказаться связан какими-нибудь договорами по рукам и ногам. Но ни о словах, ни о клятвах кажется речи не было, так что я положил руку на преграду напротив ладони девушки, и через секунду в моей голове раздался мелодичный строгий голос:

— Слушай и не перебивай! У меня слишком мало времени, ветра судьбы вот-вот увлекут за собой остатки моей души. Я, Эленделиаль Снежная Буря, благодарна тебе за наше погребенье, потомок, пусть ты даже мужчина и полукровка, к тому же других свободных эльфов с нашей кровью в жилах не осталось. А потому нарекаю тебя полноправным главой Дома Холодного Рассвета. Пусть ледяной свет ведёт тебя, как прежде вёл всех нас!

Сказав это, дамочка стала становиться всё прозрачнее, пока не исчезла вовсе. Я же почувствовал наконец холод, какой и должен был ощущать на ледяной равнине, по которой разгуливаю босиком в одной тонкой рубашечке. Ощущения были не из приятных, так что я резко проснулся и сел на земле, выдохнув изо рта небольшое облако пара. Осень уже вступила в свои права, ночи были холодными. Но зато дубак, как ни странно, мгновенно прошёл, наоборот, организм наполнился приятным теплом.

— Проснулся уже? — поинтересовался учитель, подкинувший немного хвороста в костёр.

— Эльфийка опять приходила, но, видимо, в последний раз, — хмыкнул я.

— Получилось её услышать? — приподнял бровь старик.

— Да, можно и так сказать, — кивнул я.

— Ну давай уже не томи старика, чего я из тебя слова тяну, — проворчал Гринольв.

— Да нечего особо рассказывать. Явилась эта фифа в белоснежном одеянии с гербом дома на груди, вся такая пафосная. Сказала, что я, конечно, грязный мужлан и вообще полукровка, но при этом единственный её свободный потомок. Так что быть мне теперь главой Дома Холодного Рассвета, а она окончательно перебирается в мир иной.

— А чего ты недовольный такой? — задал новый вопрос вирдман.

— Ну я глава аж над целым самим собой, это ли не радость? — рассмеялся я. — Вот уж действительно шутка в стиле Локи. Если мне всё не привиделось, могла б хоть заклинанию какому могучему обучить или сказать, где у неё в башне тайничок с магическими книгами. Ну или рассказать, что да как в ритуальном узоре на полу зачаровательного чертога.

— Кто о чём, а Альвгейр о магии, — усмехнулся мой наставник. — Что за герб-то у эльфийки был?

— Нижняя часть поля белая, видимо, изображает заснеженную землю, над ней полсолнца уже на голубом фоне. В общем, ледяной рассвет и есть, — припомнил я.

— Тебе надо нашить такой на одежду, — огорошил меня учитель.

— С чего бы? Это, может, вообще просто сны были, — не понял я.

— Не просто. Сейчас я вполне ощутил чужое присутствие. А раз так, то всё взаправду. Значит, тебе нужно иметь регалию своего дома. Или на одежде, как клановый знак, или гривну на шее, — категорично ответил старикан.

Мне же осталось только вздохнуть. Я как-то упустил, что у нас тут не двадцать первый век Земли, а очень даже средневековье. К знакам принадлежности здесь относятся не только серьёзно, но и ревностно. Мы носим клановые отметки на одежде и обозначаем свою принадлежность к определённому роду вышивками. Южнее носят гербовые котты и малюют геральдические изображения на щитах среди благородных, а среди иных сословий также имеют кучу своих маркеров. Купца одной гильдии ни в коем разе не спутаешь с купцом другой, а на тракте легко различишь крестьянина и горожанина, если хоть немного разбираешься. На западе тоже куча своих мулек и приколов с их кимоно и ципао. Так что если мне навесили с барского плеча принадлежность к ещё одной социальной группе, причём сходу в качестве главы, то это следует обозначить, даже если данный факт не даёт вообще никаких преференций. А тут она, пожалуй, в теории была, ведь я являлся законным владельцем той башни во Фростхейме и прилежащих к ней построек. До них, конечно, ещё дойти надо, но всё же если доберусь, то буду не каким-то там мародёром, а хозяином, что разбирается со своим наследственным имуществом. Если Гринольв, конечно, не ошибся и нечто потустороннее меня действительно посетило. Но это вряд ли, мой наставник все-таки во всяком мистическом разбирается получше многих.

Старик же, в свою очередь, удовлетворившись моим рассказом, решил заваливаться спать. Я ведь всё равно уже встал и заново закемарить вряд ли успею. Так что пришлось окончательно просыпаться и садиться спиной к костру. Говорят, что человек может вечно смотреть на три вещи: огонь, воду и то, как работает другой человек. Я бы, пожалуй, тоже был не против повсматриваться в игру пламени, но это было дурацкой идеей. Смотря на огонь, часовой напрочь забивает себе возможность что-то разглядеть в темноте, так что костёр согревал меня с тыла.