— Ну, значит, у меня два десятилетия на всё про всё, срок немалый, — пожал я плечами. — Сделать можно много.

— Твоя правда, — хмыкнула бабулька, а потом встала, взяла кувшин с одной из полок и налила мне какого-то взвара в опустевший после морса стакан, — А теперь выпей да спать на лавку ложись. Тебя мой взгляд в будущее измотал больше, чем меня.

— Благодарю за угощение, — вежливо сказал я, выпив предложенное.

День был тяжёлый, мы с Гринольвом прошли немало, стремясь успеть до темноты, даже на обед не остановились. К тому же, взор бабуськи, который так напомнил мне давление от промышленного оборудования, действительно заставил напрячься. Взвар, в котором, судя по запаху, были успокаивавшие травы, стал последней каплей, и вскоре я вырубился на лавке.

Гринольв же, когда убедился, что моё дыхание окончательно выровнялось, проговорил:

— Всегда удивлялся легковерности людей. Всем ведь говоришь, что от них однажды будет зависеть судьба всего нашего народа, и никто не сомневается.

— Ну одухотворённое лицо я делать пока не разучилась, — хмыкнула Скальда. — Тем более чья б корова мычала, ты в своё время Ингеборге поверил.

— Молод был и ума ещё не нажил, — фыркнул старик на это, а потом спросил: — По серьёзному-то что сказать можешь?

— По-серьёзному… — протянула вёльва, а потом усмехнулась. — По-серьёзному задал ты мне задачку, развалина. Будущее я его не вижу, но вот прошлое у паренька определённо интересное, хоть руны доставай. Правда, Хеля с два они помогут, творение мастера не выдаст побратима.

— Значит, Локи всё-таки почтил его своим вниманием, — кивнул своим мыслям вирдман.

— Ага. И всё, что было раньше, закрывает стена огня и льда, по обыкновению этого паршивца, — хмыкнула Скальда.

— С будущим, надо думать, та же история, — констатировал очевидное Гринольв. — К нему тут давеча во снах мёртвая эльфийка приходила, видела её?

— Была такая, хоть образ и смутный. Но её кровь в нём есть, сильно разбавленная, но есть. Впрочем, оно и понятно, оно и правильно. Я почти сразу углядела, что твой подопечный северянин не на половину, а минимум на три четверти. Стало быть, хоть полуэльф, да в том эльфе ещё половина снежного, — усмехнулась старушка.

— Он бы на это ответил, что имеет честь быть наполовину ассоном, — хмыкнул годи. — Что ещё интересного увидела?

— Его мысли блуждают странными, непонятными путями. То, что вы с колдовскими узорами на цилиндрах и сферах изобретаете, лишь вершина айсберга, — покачала головой Скалда. — Там у него вообще столько всяких цифр, рисунков и чертежей намешано и перекручено, что его собственный покровитель обе ноги сломит. По крайней мере, я толком ничего не уразумела, а глубже лезть не получается. Снова пламя и лёд. Амулетик, кстати, интересный.

— Обратил внимание, — хмыкнул вирдман. — Но руками трогать не решился, хотя ни магии, ни ещё чего другого там не ощущаю.

— И правильно. Локи не зря слывёт богом коварства. И если в его подарке не чувствуется никакой опасности, то это повод насторожиться во сто крат сильнее, — мрачно усмехнулась вёльва какому-то своему воспоминанию.

— О чём и речь. Дали всё-таки боги ученика, с которым всё всегда не так, действительно Белый Ворон, — покачал головой старик.

— От не ной, — шикнула на него собеседница. — Магией силён, талантлив, упорен, до знаний жаден, тебя как родного отца слушается, богами примечен и гнева их не вызвал. Чего тебе ещё надо? Тем более сам жаловался мне, что Строри ни рыба ни мясо и в раки не годится, выдающегося ученика хотел, так получи и восхвали асов, неблагодарный!

— Молчу, молчу, — шутливо замахал руками Гринольв. — Медовуха-то у тебя есть?

— Не меняешься ты, старый пьяница, — усмехнулась Скалда. — Лезь в подпол за бочонком, там всё на прежних местах.

У Скалды мы провели лишь одну ночь, а следующим утром благополучно двинулись дальше. Ландшафт Ассонхейма по-прежнему изобиловал горами, скалами, быстрыми реками и прочими радостями, которые не давали нам двигаться по прямой. Тут кто угодно стал бы корабелом, просто чтобы не стирать ноги. Но вид северной природы радовал моё сердце. Причём это была именно природа, а не ледяная пустыня с редкими оазисами тепла и жизни, не к ночи Фростхейм будет помянут.

Размышлял я и о словах старушки-оракула. В прошлой-то жизни никакой веры гадалкам не было, всё-таки любая цыганка может кучу лапши на уши навешать, а потом выяснится, что из карманов пропали кошелёк и мобильник, так что шли бы они все на хрен, а лучше на кукан инквизиции за чёрное колдовство. Но тут был мир магии, сверхъестественных способностей у людей и нелюдей хватало, так что приходилось принимать на веру, что некоторые из них могут заглянуть в будущее. Нам с Гринольвом такого счастья не отсыпали, мы можем лишь подглядеть настоящее или прошлое с помощью рун, но некоторым повезло больше. Однако тут дело не в сути явления в целом, а в том, что делать с одним отдельно взятым пророчеством.

И, по здравому размышлению, мной было принято решение, что делать-то как раз особо ничего не надо. Я в этот раз чётко знал, кем хочу стать и чем буду заниматься во взрослой жизни. Моей целью было изучение магии и познание мира. Первое требовало толковых учителей и денег, второе — собственного корабля и команды. Чтобы преуспевать на своём пути, мне нужно было стать сильным, опасным типом, так как сам этот мир — крайне враждебное место. Так что при любом раскладе моя рука, держащая оружие, должна быть тверда. Слабые тут по дальним странам не ходят, а сидят по домам под защитой сильных. Так или иначе, я должен был стать могучим волшебником, а углублённое изучение магии это само собой подразумевает. Мой корабль должен стать опасной боевой единицей, а экипаж состоять из могучих и верных мне бойцов. А то ведь те же пираты не дремлют, морские змеи и кракены отнюдь не вымерли, слабая команда просто однажды сгинет, да и весь сказ. А при проблемах с верностью однажды утром можно будет и не проснуться. Вот и выходило, что я и так собирался соответствовать всем заявленным требованиям на того, кто должен, оказавшись в нужном месте и в нужное время, пустить историю Ассонхейма по правильной исторической колее. Разве что теперь мотивации стало побольше, всё-таки не только для себя буду стараться, а аж ради блага всего народа северных варваров. Впрочем, если бы я протупил с одним из пунктов, обещающих успех, то, скорее всего, помер бы во цвете лет, так что и до этого с желанием не лажать всё было хорошо. Инстинкт самосохранения способствовал. В общем, слова вёльвы изменили не больше, чем слова эльфийки. У меня по-прежнему был план, которого я собирался придерживаться.

Гринольв мне, к счастью, размышлять о своём положении первые дни не мешал, да и вообще, похоже, был больше занят своими мыслями. Уж не знаю, что напророчили ему, пока я дрых без задних ног, но тоже, наверное, что-то эдакое. О чём говорить, с утра в доме вёльвы ощущался запах хмельной медовухи, стало быть, старикан новости ещё и запивал для успокоения нервов. Однако я больше думал не об этом, а о круге общения своего наставника. Он на эту тему не слишком распространялся, но мне было известно, что молодость и зрелость у Гринольва были довольно бурными, в том же конфликте с сяньцами лет пятьдесят назад он знатно отметился. Уже это должно было обеспечить его солидным количеством знакомых, но данный реликт ещё и живёт уже сильно больше ста лет. Однако пока что я знаю только двух друзей Гринольва. Бруни — один из лучших столичных алхимиков, без сомнения талантливый мужик, накопивший множество знаний и имеющий обширную сеть как поставщиков, так и заказчиков зелий. И Скалда, что сидит в глуши и просматривает нити будущего, не желая видеть очередь из тех, кто хочет узнать, что судьба им готовит. Бабулька уже прожила очень долгую жизнь, и, похоже, люди успели её крепко достать. Однако, что один, что вторая, личности неординарные. Но сколько таких ещё? И все ли они из народа ассонов, или у наставника в каждом крупном портовом городе найдётся по корешку, должнику или просто старинному приятелю? Вопросы без ответа, я бы не удивился.