Если забыть про дискомфорт от пребывания в обществе очень важных и засекреченных личностей, я извлёк для себя с этой свадьбы немалую пользу. Я ведь впервые присутствовал на свадьбе в этом мире. Что я могу сказать, красиво, пафосно, шикарно, но если по мне, то довольно скучно. Конечно, я с трудом представляю, как Волконский участвовал бы в типичных для привычных мне свадеб конкурсах, но хоть какие-то увеселительные элементы для гостей можно было придумать. Посмотрел на Белорецкого и представил, как он старается раздавить мягким местом лежащий на стуле воздушный шарик. Да уж. Круче было бы увидеть, как бегающему по кругу губернатору не хватает в итоге стула, и он теряет свою должность.

Было много пафосных поздравительных речей, щедрые подарки, а когда очередь дошла до меня, я немного растерялся. Потом вспомнил времена, когда заведовал подразделением и научился произносить красивые тосты в любой ситуации и сейчас тоже отжёг так, что зал разразился аплодисментами, некоторые даже встали. Маленькая коробочка с нашим подарком смотрелась не очень представительно, зато теперь у четы Волконских были серебряные медальоны, способные защитить их от практически любой магической атаки. Но, об истинном предназначении этих невзрачных изделий я поведал только князю и его новоиспечённой супруге.

Самое интересное меня ждало впереди. Я прекрасно понимал, что оркестр не организует привычную для моего понимания «дискотеку», поэтому ждал объявления танцев с нетерпением и страхом. Мои опасения оказались не напрасны, самым популярным танцем оказался вальс, который я мог исполнить ненамного изящнее, чем перевернутая черепаха нижний брейк. Вот тебе и засада, не к тому я готовился, вот на что надо было потратить свободное время.

— Ты не умеешь танцевать вальс? — на лице Насти была смесь недоумения и жалости, а мне в этот момент хотелось провалиться в недра Земли. — Сказать, что я удивлена, значит не сказать ничего. Но как же так?

— Представь себе, я никогда этого не делал, — пробормотал я, изо всех сил стараясь не оттоптать ей ноги.

— Тогда просто расслабься и доверься мне, — сказала Настя. — И считай раз-два-три, раз-два-три.

Она вела меня, стараясь делать это так, чтобы минимально было заметно со стороны, но это невозможно было не заметить. То и дело я ловил на себе недоуменные и насмешливые взгляды. Вот ты и прославился, Саша Склифосовский, вот тебе и слава, и нимб размером с канализационный люк!

В дальнейшем от танцев я под разными предлогами старался отлынивать. Надо теперь придумать, как наверстать этот пробел в моих жизненных навыках.

Пользуясь моментом, когда все гости разбились на кучки и разбрелись кто куда по особняку Зинаиды Матвеевны, я подговорил Настю и мы потихоньку смылись с этой светской вечеринки.

— Ну ты даёшь, господин Склифосовский, — пробормотала Настя, когда мы вышли за ограду особняка. — Ну ты меня удивил. Я даже подумать не могла, что ты не умеешь танцевать вальс.

Я промолчал, насупившись. Некоторым утешением было то, что Настя сказала это без сарказма и даже с некоторым сочувствием. Ладно, вальс не сложнее удаления внутричерепных новообразований с помощью тонких магических потоков, легче должно быть научиться.

— Саш, нельзя в воскресенье утром за завтраком так хмуриться, — сказала Катя, когда я неохотно ковырял вилкой салат. — Я кажется поняла, это похоже из-за тебя погода в Питере испортилась. У тебя что-то случилось? Фонтанка вышла из берегов и унесла госпиталь в Исландию?

Я внимательно посмотрел ей в глаза, она обеспокоенно смотрела на меня. Хорошо, что родителей сейчас за столом нет.

— Кать ты должна меня спасти, — сказал я.

— Тебя преследуют? — ещё больше встревожилась Катя. Давно бы уже могла прочитать причины беспокойства у меня в голове, но не делает этого принципиально. — Ты с кем-то поссорился на свадьбе у Волконского?

— Я не умею танцевать вальс, — сказал я, словно вывалил на стол шлакоблок. Катя чуть не подавилась салатом, выплюнув половину на стол.

— Чего? — удивлённо протянула она, вытирая рот салфеткой. Её округлившиеся глаза смотрели на меня, как на двухголового слонёнка.

— Ну да, я понимаю твоё удивление, — ухмыльнулся я. — Мы же дома по вечерам танцуем вальс в каминном зале, а теперь я внезапно разучился.

— Нет, конечно, ты прав, извини, — пробормотала Катя, собирая салфеткой салат со скатерти. — У меня не было возможности о тебе такое узнать. Просто раньше ты танцевал отлично. Но должна же тогда остаться память тела?

— Вчерашний день показал, что тело в этом плане обладает плохой памятью, — покачал я головой. — Или решило надо мной поглумиться и понаблюдать за моим позором. А мне этот навык в ближайшее время очень понадобится.

— Я поняла, — кивнула Катя, допивая кофе почти залпом. — Через десять минут жду тебя в моей комнате.

— Хорошо, — сказал я и проводил её взглядом.

В следующее мгновение мой взгляд упал на мохнатое рыжее существо, вопросительно смотревшее мне в глаза. Я повыбирал из салата кусочки курятины и поделился ими с Котангенсом, слушая его благодарное мурчание. После дозаправки рыжий запрыгнул мне на коленки и даже позволил понаматывать его на руку (не в буквальном смысле, фразочка из прошлой жизни).

— Как идёт строительство университета? — спросил, входя в столовую, отец. — Ты же наверно каждый день на него смотришь?

— Отлично идёт, — сказал я, улыбаясь. Рыжий комок быстро нормализовал моё настроение. — Уже издалека видно. Шапошников творит чудеса.

— Повезло тебе найти такого мастера, — улыбнулся отец. — Столько раз уже нас выручал.

— Я бы при возможности его к лику святых причислил, — усмехнулся я. — Для такого даже последнего нимба не жалко.

Я взглянул на часы и понял, что прошло уже не десять, а одиннадцать минут. Пожелал отцу приятного аппетита, поставил не желавшего с меня слезать Котангенса на пол и быстрым шагом направился в Катину комнату.

— Я специально надела ботинки с твёрдыми носами, чтобы ты мне ноги не оттоптал, — хихикнула Катя и включила музыку. — Почувствуй моё движение и считай, раз-два-три, раз-два-три.

Через полтора часа мучений, вздохов и сотен не произнесённых плохих слов, я двигался уже довольно сносно.

— Ну вот, уже лучше, — довольно сказала Катя. — Пожалуй на сегодня хватит, отдыхай.

— Спасибо тебе, Катёнок! — выдохнул я, чсокнул её в щёчку и отправился к себе в комнату с ощущением, что я разгрузил вагон с цементом.

Чтобы танцевать, не привлекая насмешливых взглядов, понадобится ещё как минимум пара занятий, а сейчас медитация. Надо восстановить силы и нервы, а потом добить-таки рукопись, чтобы отнести монографию по сосудистой патологии в типографию.

Когда рукопись была полностью пересмотрена и отредактирована, чувство облегчения и удовлетворения подтолкнуло меня к решению повторить занятие по танцам сегодня ещё раз.

В понедельник в обеденный перерыв я решил заглянуть в помещение будущего бюро архитектуры. Шапошникова там не было, но не покладая рук трудились двое ребят. За несколько дней помещение преобразилось до неузнаваемости. Уже полностью произведена перепланировка, большой зал разбит на «кабинки» под каждое рабочее место по образцу офисов из моего мира. Перегородки до двух метров высотой не достигали потолка ещё метра полтора, формируя сверху общее хорошо вентилируемое пространство.

Настин кабинет был ещё без отделки, комната отдыха и санузел тоже, но тут они справятся за пару дней. Я принёс рабочим горячих булочек и кофе, поблагодарил за труд и удалился, чтобы не мешать. Вывески пока не было, она по моему замыслу появится здесь в последний момент, перед тем как я приведу сюда Настю.

На сердце было радостно и в то же время немного неспокойно. Сегодня Мария должна приехать на аудиенцию к Волконскому и, по идее, должна бы уже от него уходить и позвонить мне, но телефон упорно молчал. Поехать обратно в госпиталь не позволяли нервы, и я решил опередить события, направив свой микроавтобус к особняку теперь уже четы Волконских.