Копьё затрещало, глаза Пушистика расширились, хотя казалось, что дальше уже некуда, а затем оружие лопнуло под давлением, несколькими осколками вонзившись в тело зверёныша.

— Завесу! — скомандовал я, и Настя создала плотный туман, в котором утонули все окрестности. Отойдя внутрь купола, я снял печать и вернулся в нормальное состояние. — Ну, будем надеяться, сработало. Что с раной?

— Порез обработали, все посторонние предметы удалили, рану зашили. Неглубокая, хоть и длинная, — отчиталась Хана. — Завтра-послезавтра уже сможет встать на ноги. Но пока лучше отлежаться.

— Значит, пока смены меняем. Алабай с Ханой, я и в одиночку справлюсь.

— Плохой вариант. Прикрытие нужно всегда, — тут же возразил Костя.

— Ты две полноценных смены не вытянешь, — с сожалением произнёс я. — Решили. Теперь дальше, надо подумать, как мы будем поступать с аборигенами.

— В смысле, как поступать? Мы же уже начали создавать культ, — удивлённо посмотрела на меня Настя.

— Нам нужно выработать правила. И придерживаться их. Как мы поступаем при атаке, при краже, при… ну и так далее.

— Командир предлагает ввести законы? — догадался Алабай. — Ну, можно по шариату поступать. За кражу — отрубание руки, затем второй. За попытку убийства — смертная казнь. Жестоко, но эффективно.

— Мы не ва… не в ваших республиках, — вскинулась Юля. — И вера у нас разная.

— Боюсь, христианство нам подойдёт только средневековой модели, — покачав головой, заметил я. — Которое не сильно отличалось, плюс сжигание на кострах, утопление, четвертование.

— Хватит-хватит, я поняла! — замахала руками княжна. — И что ты тогда предлагаешь? Какие законы?

— Военные, — пожал я плечами. — Как во время второй мировой.

— Так, там то же самое было. За покушение на военнослужащего — расстрел… — проговорила Хана, с явной грустью в голосе.

— Ты если их жалеешь, брось это. Они могут не сильно отличаться от зверей, но при этом используют орудия труда. Даже маленький зверь может убить, если подкрадётся ночью, — покачав головой, сказал я. — Тебе кого будет жальче: Тимофея или непонятное существо с хвостом?

— У меня, может, тоже хвост есть, — украдкой глянув на Хану, проговорил Тим. Девушка гневно на него взглянула, а спустя ещё секунд пять заржал Костя. Хотя я бы такую пошлую шуточку больше от него ожидал. А потом до Алабая дошло, что это Тим так неумело клеится к Хане, и он резко нахмурился.

— В первую очередь они существа из другого мира, со своей историей, в корне отличающейся от нашей. Больше того, мы понятия не имеем, что именно у них тут происходило. Нет контекста. Единственное, что у нас может быть общего, это! — сказал я, ткнув пальцем в обелиск, у которого сидел.

— Не общее, — покачала головой Юля. — Мы отразили атаку древних и выжили, а они превратились в папуасов, хотя, судя по обломкам, когда-то были высокоразвитой технологичной цивилизацией.

— А не факт, что это вообще они построили, — неожиданно заявил Тимофей. — А что, если они были лишь домашними зверушками, выжившими в мире, где их хозяева сгинули? Ну как у нас кошки или обезьянки, с которыми фоткаются на пляже.

— Там только с мелкими фотографируются, пока они милые, — заметила Хана. — По сути, с детёнышами. А когда те подрастают и становятся агрессивными, сдают в питомники или в зоопарк. Живодёры, нельзя так с животными обращаться!

— А я думала, это взрослые обезьянки… — проговорила Настя.

— А ещё их разными препаратами пичкают и алкоголем поят, чтобы были спокойней, — продолжила снайпер. — И полиция в курортных городах смотрит на это сквозь пальцы. Как так и надо. Вообще, я против того, чтобы мы животных использовали.

— Но от тушёнки ты не отказываешься, — хмыкнул я, и девушка тут же покраснела от злости. — Рабский труд из нашей жизни никуда не уходил. Просто теперь он называется иначе или используется втихую. Ладно, мы отвлеклись. Законы…

— Военного времени, как ты и сказал. Самый оптимальный вариант, — согласно кивнула Юля. — Правда, с организацией культа будет сложнее. Боги должны не только гневаться.

— Да чёрт с ним, с культом, вы лучше объясните, как вы собираетесь этих папуасов использовать? — спросил Тимофей.

— Уж точно не в разработке лекарств, — хмыкнул Костя. — Лаборанты из них так себе будут, разве что подопытные.

— Можно притаскивать сюда бочки с вином и коньяком, чтобы за год получить сорокалетнюю выдержку, — вспомнила предложение Настя.

— Ты этих тощих обалдуев видела? Не знаю, как у них с реакцией на алкоголь, но могу поспорить, что они попытаются сожрать и выпить всё, что мы сумеем сюда принести. — покачав головой, сказал я. — Нет. Нужно что-то другое, не связанное с продуктами питания и сложным производством.

— Ну, давай от обратного тогда. Людей мы сюда перетащить не можем… — начала было Юля, но её грубо прервали.

— Он не может, говори правильно, — сказала Настя. — Это его испытание.

— Никто и никогда до этого не владел испытанием в одиночку, — нахмурилась княжна. — Это может вызвать большой общественный резонанс. Одно дело — закрыть испытание, сделать его неактивным. Подвиг без особой выгоды. И совершенно другое — захватить целую карманную реальность. Это буквально бросить вызов императорскому роду, создать собственное государство.

— За такое и казнить могут, — подумав, кивнул Костя.

— Уже пробовали, — пожав плечами, ответил я, и товарищи нахмурились. — Вернёмся к нашим баранам, в смысле муракам. Или муркам? Или…

— Если ставить задачу, то нужно понимать обычаи и традиции этого племени. Я когда-то слышала, что для многих аборигенов Африки, когда туда приходили конкистадоры, не было понятия отторжения результатов труда, — начала рассказывать Хана. — Они просто не понимали, как можно что-то забрать, работать на кого-то.

— И что, ну не понимали, какая разница? — пожал плечами Костя. — Они сделали — у них отобрали. Так по кругу.

— Так, нет! Они настолько не понимали, что прекращали все попытки, ложились и просто умирали с голоду. У них происходил слом картины мира. В результате которого наступал психологический шок. Так что их бесполезно было использовать в качестве рабов, — объяснила Хана. — Правда, в результате они всё равно стали рабами, те, кто не вымер. Но не конкистадоров, а соседних племён, что начали работать на белых.

— Мы не знаем, есть ли у них такая культура, что у них вообще происходит, да и времени разбираться у нас особо нет, — поморщившись, признал я.

— Если ты говоришь о прямой выгоде, для себя лично, то тебе придётся согласовать владение испытанием с императором, — задумчиво проговорила княжна. — Рано или поздно до него дойдут слухи. А после, когда договоришься о собственности, можно будет официально приводить в испытание аристократов, для получения второго символа. За очень-очень большую плату.

— Мне придётся сидеть здесь, вместе с ними, — ответил я, покачав головой. — Тратить время…

— Шесть часов, о чём ты вообще? — спросила Юля. — Даже если не шесть, а семь, ты же можешь запросить миллион золотых за каждого участника, что получит символ.

— Я уже объяснял, это не так работает. Обелиск оценивает опасность, ваши силы, ваше усердие и результаты, и по факту выдаёт символ, вы его даже выбрать не сможете, скорее всего.

— Выбрать? — загорелись глаза у всех товарищей. — Ты первый раз об этом говоришь!

— Потому что не уверен на сто процентов. Ещё семь дней продержимся, узнаем. Нужно придумать другие способы использования испытания, — покачал я головой. — Не нравится мне, когда без дела такой пассив простаивает.

— Кто-то идёт… — предупредила Настя, время от времени активировавшая свою силу, чтобы поддерживать туман. — Один.

— Ну, давай посмотрим, — поднимаясь и активируя форму Воина, сказал я.

А в следующую минуту из тумана вывалился белый, словно слепленный из снега, сгорбленный и опирающийся на корявый посох мурак. При этом посох был из настоящего дерева, я впервые в этом мире видел такой. Одежды старика представляли из себя мешанину каких-то ниточек, ярких блёсток, навешанных на петельки деталек и предметов непонятного происхождения.