— Это вы молодец, Александр Петрович, — одобрительно кивнул Соболев. — Предусмотрительный.

— Теперь вы мне расскажите пожалуйста, Василий Иванович, — начал я свою атаку вопросами, пока он не продолжил. — Почему этот загадочный грипп «Танатос» поражает не всех? Раз уж болеет вся деревня. Инфекция редко себя проявляет, иммунитета практически нет, а пациенты с пневмонией примерно в каждом третьем доме только?

Поляков и Лукашкин с интересом слушали нашу беседу, а Юдин похоже задремал, мерно покачивая опущенной вперёд головой.

— Простого ответа на ваш вопрос, к сожалению, нет, — горестно вздохнул Соболев. — Мы этого до сих пор не можем понять. Очень надеюсь результаты исследования этой вспышки нам смогут помочь. Если я правильно понимаю, болеют все, в том числе и вы сами.

В этот момент Юдин резко поднял голову и уставился на меня, пытаясь проморгаться ото сна.

— Ты тоже болеешь? — Удивился он и прижался к двери, чтобы быть от меня хоть немного подальше.

— Да не переживайте вы так! — рассмеялся Соболев. — Ваш коллега для нас не опасен. Я нашёл у него вирус, но в его организме он быстро деактивировался. Можно сказать, что остались только следы, так что Александр Петрович относится к большинству, имеющему скорее всего встроенный от рождения иммунитет. Но этот механизм противостояния инфекции мы только изучаем, есть лишь гипотезы. Так что можно сказать, что нам повезло, благодаря этой вспышке мы наконец-то сможем лучше изучить Танатоса.

— Не особо уверен, что нам повезло, — проворчал Юдин. — Сейчас сидел бы дома вечером, писал стихи или разговаривал бы с Лизой о поэзии или о предстоящей свадьбе.

— Кстати о свадьбе, — сказал я, пока вспомнил, — с мамой поговорил о голубом платье?

— Поговорил, — сказал Юдин и грустно улыбнулся. — Она даже прослезилась.

— Согласилась?

— Естественно, — кивнул Илья. — Сказала, что это очень трогательно и ничего страшного, что платье будет не белым.

— Так у вас скоро свадьба, молодой человек? — снова активировался Соболев. — Это же прекрасно! Свадьба весной, ну что можно придумать лучше? Вы уже выбрали, где будете отмечать? Я хотел бы прийти посмотреть!

— Василий Иванович, — снова обратился я к нему, чтобы переключить тему. — А почему вас не было, когда мы боролись с чумой в Никольском, потом в Павловске и в самом Санкт Петербурге?

— Ох, это долгая история, — покачал головой Соболев, а я уже пожалел, что спросил, но всё равно это лучше, чем обсуждать свадьбу с малознакомым человеком. — Я как раз был с коллегами в командировке в районе южного Урала. Там искатели раскопали очередной курган с древними останками и по округе стала распространяться Сибирская язва. Причём нет бы заболели только сами искатели, инфекция оказалась особенно суровой и разносилась буквально по воздуху, что для неё совершенно нетипично. Мы столько новых открытий сделали, вы не представляете! Я и сам там заболел, еле спасли. Да что там, половина нашей экспедиции лежала при смерти, пока остальные искали способы борьбы. У меня на теле даже рубцы остались, хотите покажу?

— Нет, спасибо, — усмехнулся я. — Очень жаль, что вас не было на очаге чумы, там вы сделали бы не меньше открытий. Очень нетипичная вспышка, вам бы понравилось.

— Не сыпьте соль на рану, Александр Петрович, — сказал Соболев и вздохнул так, словно потерял близкого родственника. — Но мне, к счастью, достались образцы патогена, и я смог его исследовать. Одно точно могу сказать, что микробиолог, создавший такой штамм просто гений. Злой гений, если быть точнее. Этот проклятый микроб имеет резистентность не только к иммунитету, но даже к магии! — чтобы подчеркнуть значимость своих слов он задрал указательный палец кверху. — И даже более того, попытка магического воздействия на эту искусственно выведенную иерсинию только стимулирует её, делая более агрессивной! То есть этот гений понимал, что пациентов будут пытаться лечить традиционно потоком магической энергии и сделал так, чтобы пациентам после лечения стало ещё хуже!

— Я это всё знаю, — сказал я, воспользовавшись паузой в его рассказе. — Мы достаточно быстро поняли, что одной магии здесь недостаточно.

— И очень повезло, что вы наладили производство антибиотиков! — тут же подхватил Соболев. — Курляндский гений! Чудной, конечно, но гений!

«Чудной? Ты на себя посмотри!» — подумал я, чуть не сказав это вслух. Сердитое ворчание Курляндского показалось мне более безобидным, чем словесный понос этого гениального эпидемиолога. Мне кажется, что он там на месте Танатоса словами заговорит и капельницы не понадобятся. Вирус решит свалить куда подальше, пока не поздно.

Так за разговором мы доехали до цели. Шапкинская волость насчитывает более десятка деревень и работы нам предстоит немало, но начать мы решили именно с села Шапки, как с самого большого и являющегося административным центром волости.

Соболев, не умолкая, рассказывал о своих приключениях во время командировок, даже тогда, когда надел респиратор, и его не волновало, что собеседники не понимают и половины из того, что он говорит.

Я думал, что наконец-то наступил момент, когда мы будем обходить дома сами по себе, а эпидемиолог пойдёт отдельно и будет брать свои анализы у всех подряд, но он изъявил желание ходить вместе с нами, то есть со мной и Ильёй. Я уже начал завидовать Полякову и Лукашкину, которым посчастливилось работать без болтуна в нагрузку.

Я постучал в дверь ближайшего дома. Открыла девочка лет десяти и, увидев перед собой троих белых медведей в намордниках, тут же снова закрыла, ловко задвинула засов и с криком побежала вглубь дома. Я выдержал паузу и постучал снова. В этот раз дверь открыл коренастый мужчина средних лет с серпом в руке. Это был первый раз, когда мне стало реально страшно. Несмотря на откровенно болезненный вид, с острым серпом он легко мог справиться с любым невооружённым противником. Я даже пожалел, что не активировал медальон хотя бы на среднюю мощность атаки. Однако, силовые методы не главный конёк настоящего врача, надо находить выход из любой ситуации без применения физической или магической силы.

— Уважаемый, — начал я спокойным голосом, понимая, что речь моя из-за респиратора звучит, мягко говоря, невнятно, немного попятился назад. Болезненно бледное лицо хозяина дома было злым и решительным. — Мы лекари из Санкт-Петербурга и приехали, чтобы спасти Шапкинскую волость от грозной болезни. Если вы возражаете против лечения, то мы не имеем права делать это насильно, но тогда ответственность за жизнь и здоровье ваших близких ляжет полностью на вас и тогда вам будет мучительно больно, что самое плохое произошло по вашей вине. Разрешите откланяться. Идёмте дальше, коллеги.

Последняя фраза, как вы поняли, была адресована Юдину и Соболеву. Я спокойно повернулся спиной к мужчине с серпом в руке и подтолкнул коллег на выход с крыльца. Мы успели сделать лишь пару шагов вниз по ступенькам, когда сзади я услышал взволнованный голос:

— Подождите! — воскликнул мужчина. Молодец, мыслительные процессы работают, быстро смог взвесить все за и против и сделать правильные выводы. Об пол лязгнул брошенный серп. Надеюсь, что он себя не поранил. — Господа лекари, подождите! Не уходите!

— Передумали? — спросил я, снова обернувшись к нему.

— У меня жена там при смерти лежит, — сбивчиво начал говорить мужчина. — Да и мне с каждым часом всё хуже, а у нас детишки мал мала меньше, сиротами останутся. Помогите нам пожалуйста! Вы поймите, вы в этих костюмах смотритесь как чудища лесные, ну войдите в положение!

На последней фразе у крепкого деревенского мужика сорвался голос и из глаз брызнули слёзы. Он начал оседать то ли из-за того, что хотел рухнуть перед нами на колени, то ли от внезапно навалившейся слабости. Я резко подошёл к нему и подхватил под мышки, не давая упасть. Всё-таки у него такая выраженная слабость.

— Илюха, помоги! — крикнул я Юдину, который тут же оказался рядом, и мы практически волоком втащили защитника семьи в дом.