Сергий подмигнул:

– Самсон не иудей, хотя может стать им в любой момент. Дети, чьи матери еврейки, могут принять иудаизм в любой момент, также и перейти в другую веру, снова вернуться обратно, если так нужно делам паствы. Такова их система выживания, позволяющая выжить при любой оккупации и в любых условиях. Но, помимо религиозных догм, есть в человеке, хоть и не в каждом, понятия совести. И Самсон Андреевич в автомобиле заёрзал на сидении, размышляя, покуситься ли на запретный плод или выдержать испытание. Прочий бы не ёрзал, сразу хватаясь за возможность.

– Слушай, Скорп, а ты жестокий.

– Ну нам же с ним работать. Для хорошей работы мы должны полностью доверять друг другу. А потерять миллион не жалко. При хорошей работе в нормальной компании заработать его можно запросто. Главное люди и идеи. Атмосфера. А ресурсы приложатся после. Вася видит в нём преданного учёного-патриота. МОССАД попеременно, то предателя, то агента. А я просто хочу разглядеть человека. Без рамок системы и религиозных штанишек. Такой обновит дорогу в космос. Люди есть везде. Даже там, где людьми быть не положено и… опасно.

С Бахмутовым проблем не возникло. Заросший недельной щетиной рыжий, длинноволосый микробиолог ухватился за предложение, как за спасительный плот. Дочке, лежащей в больнице, требовалась срочная операция, и он со дня на день готов был согласиться на любую работу для любой страны или группы заинтересованных лиц. Когда дело касается близких, человек готов делать и бомбы для террористов. Родные ближе общепризнанных человеческих ценностей.

Скорпион первым вернулся к Порше, открыл дверь. Самсон сидел и улыбался:

– Неплохо, молодой человек, неплохо. Столько бумажек. И все хочется потрогать. Только работа для меня значит немного больше, чем условия комфортабельного проживания. Для кого и ради чего работать тоже имеет значение. Скажу прямо, мне ваш человек-таки импонирует. Мы найдем с ним общий язык. А значит и с вами. Ну чего вы молчите?

Сергий в ответ лишь улыбнулся.

Кренделёва дома не оказалось. Соседи сообщили, что он лежит в больнице с истощением. За компьютером заработался так, что забыл про время, еду и потребности организма. Пришлось час кряду накачивать его энергией, мобилизуя резервы и перенастраивая психику.

Суматошный день на этом не завершился. Поместив всех троих учёных в гостиницу рядом с вокзалом, Сергий, сложив миллион в ячейку и купив билеты на следующее утро, почувствовал непонятный импульс прогуляться. Наняв у гостиницы водителя, чтобы тот доставил автомобиль в подземку приобретённой Сёмой неподалёку квартиры, побрели с Лерой под руку по вечерней Москве.

– И куда ты меня ведёшь? – ворковала под ухом рыжая половина.

– Сам не знаю, но полезно иногда и себя слушать.

– И что говорит внутренний голос?

Скорпион остановился, прикрыв глаза. На грани сознания пищал тоненьким голоском зов, молящий о помощи. Таинственная душа вопила о пощаде, лила слёзы и всеми силами стремилась к свободе от сковывающий её сетей. Сергий не знал, что одиннадцать лет назад так же молила о пощаде и его душа, когда старый волхв откликнулся на зов.

– Туда! – уверенно обронил Сергий и потащил девушку за руку.

– Ого, тёмные подворотни, подъезды, – бормотала Лера. – На тебя, Скорпиоша, не похоже. Или решил сменить антураж? Как романтично.

Ноги принесли к тёмному подъезду полузаброшенного здания. Непонятно как оно ещё уцелело в довольно приличном районе столицы. Видно под снос. Заброшено, обесточено, но и здесь живут.

Зов исходил с уровня второго-третьего этажа.

– В таких местах только гопники и сатанисты тусуются, – зябко передёрнула плечиками Лера и добавила. – Или наркоманы с алкоголиками… Выбирай.

Скорпион пропустил сказанное мимо ушей, раздумывая, что именно привело его сюда. Странное внутреннее ощущение. Вслух обронил:

– Ты тут подождёшь или со мной пойдёшь?

Лера скорчила гримасу, почесала нос:

– Дай-ка подумать. Внутри ждёт вирус СПИДа, а снаружи маньяки и насильники. Ты знаешь, мне сложно выбрать. Можно взять звонок другу или подсказку зала?

Сергий тряхнул головой, возвращаясь в реальный мир:

– Прости, Лер, конечно, жуткое место. Ты непривычна к таким, но мне надо туда попасть.

– Это я-то непривычна? Ха, пойдём! Ты меня многому научил! И преодоление страха – первый урок. Я помню.

Лера пнула ветхую дверь, та не выдержала испытания, со скрипом рухнула на спящего в пьяном бреду бомжа. Тот хрюкнул, заворочался, но выпитое взяло своё, снова уснул.

– Пожалуй, я лучше здесь постою, – тут же отступила на пять шагов Лера.

Сергий кивнул, остро сожалея, что с собой нет даже пистолета. Так бы вооружил. Хотя разве выстрелит? Это он с двенадцати лет привык помогать чёрным душам растворяться за чертой, а она не сможет… Скорее всего не сможет.

Снова ушёл в себя, раздвигая чувственную сферу и окутывая золотым коконом её сияющую светлыми тонами ауру. Укутал как одеялом, словно в защитный скафандр. На некоторое время у любого с недобрым намерением подсознательно пропадёт желание действовать ей во вред.

– Тебя никто не тронет. Я быстро.

Сергий перескочил бомжа, помчался по ступенькам. В подъезде находилась «яма». Притон торговцев наркотиками. Скорее всего, вымирающий. В связи с резким ростом цен на порошок. Спецназ на Кавказе немало сил потратил на прекращение поставок.

Весь второй этаж был завален бледными парнями и девицами, тощими, как тросточки. Все в состоянии «ломки», «на измене». Слышались молящие голоса. Один парень в приступе разбивал голову о стену. Кровь стекала по лицу, по синим, запавшим векам и капала на пол, где во множестве своём валялись старые шприцы, упаковки от таблеток, бутылки от пива и водки. Пахло гадостно: смесь кислятины и затхлости, немытых тел, блевоты. Зимой запах должен был быть менее заметен, но летом, в духоте вонь расползалась удушливо. Пока поднимался на третий этаж, переступил два трупа. Наркоманы просто высохли, иссякли под воздействием наркотиков или в ломке под их отсутствием.

«Стоит дожать поставки порошка, и сдохнут все. Такие места исчезнут с лица городов. Останутся лишь торчки в деревнях с неиссякаемой коноплёй», – стучало в голове.

На третьем этаже проходила вакханалия. Наркоманы, те, кто побогаче или просто при деньгах, приняли дозы и устроили групповую оргию. Шприцы гуляли по рукам, почти не прерывая телодвижений. Нарки кололись, звучал неестественный смех. Наркоши «зависали», забывая о проблемах и выпадая из мира. Не стоило даже расширять чувственную сферу, чтобы видеть, что все давно мертвы. Сами ауры съёжились до горошин, высохли, воспламеняясь неестественным огнём лишь на период новой дозы.

«Лечить наркоманов? Зачем? Физические признаки проявляются потом, но, когда умирают душа и дух, тело лечить бесполезно».

Пинком отбросил совокупляющуюся у очередной двери пару, переступил через лужу блевоты. Рядом тощий мужик мочился на стену, на себя, на совокупляющуюся пару, не поднимаясь с пола. Никто не делал попыток отстраниться. На лице всех обоссавшего гуляла неестественная улыбка – победитель.

«Во имя жизни других!» – подумал Скорпион и пнул торчка в шею, ломая высохшие позвонки, как тростинки. Тело завалилось в лужу.

Рядом вскрикнула девушка – та, что когда-то была ею – скача верхом на парне, но тут же забыла о происходящем. По коридору ей уже протянули шприц с остатками наркотика и большими пустотами воздуха. Кто последним пожадничает – воздух попадёт в кровь. Пузырёк достигнет сердца, и смерть заберёт к себе. Но последний пожадничает всё равно, потому что не может иначе.

Сергий прошёлся по телу, как по мостику, остановился перед разрисованной дверью. На двери изображалась перевёрнутая звезда Сатаны, череп и вязь матов.

«Земля – Чистилище, где возможен рай, но большинство выбирает ад», – подумал Сергий и толкнул дверь.