Четвёртая камера являлась инфекционным карцером. ВИЧ-инфицированные, туберкулёзники и болеющие гепатитом сидели вместе. Последние стадии болезней лечению не поддавались. Это понимали и сами заключённые, молча выстроившись возле стенки в ожидании не расстрела, но освобождения. Настрадались.

Сёма попал каждому аккурат в лоб, вышел, опустошённый, и сухо обронил гробовщикам во дворе:

– Я говорил, что самые активные копальщики останутся в живых? Вы же людей заживо сгнобили, суки! Я не вижу среди вас людей. Приказ отменяется!

«К чёрту Гитлера, я вижу всё изнутри. Я не вправе сомневаться. Если сомневаются зрячие, то дела в свои руки берут слепые», – подумал Сёма и разрядил рожок. Перезарядил. И разрядил вновь.

Ноги несут назад в здание. Камеры. Снова камеры.

Лишь к концу дня прошёлся по всем вдоль и поперёк. Понятие добра и зла размылись. Грань истончилась и стёрлась. Внутренне опустел.

Когда вышел на улицу, на голову давило так, словно весь небесный свод решил вдавить в землю по самую макушку. Светлые лица освобождённых, хмурые рожи порабощённых. Были и те, кто просто не дождался, сломался чуть ранее. Зона протащила через себя каждого в отдельности, провела по всем тёмным уголками и поставила перед выбором: упасть или выжить? Только это «выжить» не всегда сочеталось с вольной жизнью на свободе. И что делать освобождённым в таком случае по ту сторону забора?

«Таких мест быть не должно. Свобода или смерть. Крупное преступление – расстрел, мелкое – предупреждение, второе мелкое – расстрел. Всё. Брат, я понял, о чём ты говорил, когда рассуждал о свободе», – прикинул Семён.

Вышел на улицу Леопард бледным, вдыхая свежего вечернего вольного воздуха. Бритые пацанчики курили, редко перекидывались парой слов, в основном молча закапывали последних надзирателей и не прощённых преступников. И от этой картины стало немного не по себе. Они словно двор подметали. Едва увидели его, бросили курить и повернулись в ожидании команды.

Он невольно стал их командиром.

«Да, судья! – тут же понял Семён. – Если никто не может, только советы дают, бразды правления должен брать самый пассионарный, самый действенный и разумный. К чёрту разговоры и дебаты. Лица умирающих от туберкулёза, что не получают лечения, стоят пули в затылке начальника. А сверкающие глаза освобождённого стоят жизни! Особенно, если он ни в чём не виноват. Сучья система. Смерть тебе! Пусть жизнь положу, но другие будут жить как люди, а не как звери. Никто из ныне живущих не может правильно оценить происходящее. Это работа для будущих беспристрастных историков. Или пристрастных. А ещё история многогранна, и у истины семь лиц. Так что к чёрту и разговоры! Пора действовать!».

Мысли, мысли, мысли. Хорошо думалось, когда палец уже не раз спустил курок.

«Брат, у тебя бы лучше получилось, я уверен. Где ты? Куда мне теперь деть пару сотен нормальных ребят? За едой и транспортом дело не станет, кашей предусмотрительно запаслись, если у кого-то вообще есть желание принимать пищу. Автобусы тоже подъедут, даже времени до утра. Но, брат, что дальше? Где ты вообще?»

Сёма посмотрел в голубое небо и вдруг вспомнил слова Скорпиона.

«Я просто один из Совета».

Скорпион с удивлением выбрался к дороге. Вышел на трассу на слух, а с удивлением, потому что вдоль дороги стояли десятки автомобилей от легковушек до джипов и автобусов. А также мотоциклы.

На многих видах транспорта сиял жёлтой краской лейбл скорпиона. Вдоль техники то и дело проходили мужики с автоматами в чёрной спецовке и нашивками скорпионов на левом плече.

Сергий удивился, разглядывая схожесть своей татуировки с тем знаком. Всплывающая память ничего путного пока не дала. Может, он тоже состоял в этой организации? Странное, смутно-знакомое чувство, но что оно значит?

Прошёлся вдоль рядов машин, присмотрел джип – «Ниссан Террано». Если память что-то и дала, то это был образ странной квартиры и имя – Катя. А кто эта Катя и что за квартира предстояло узнать в самое ближайшее время.

Интуитивно прошмыгнул под машину, вылез на другой стороне, зыркнул в стекло – ключи в замке зажигания.

«Эти балбесы совсем, что ли, ничего не боятся? Мафия, наверное, какая-нибудь. Надо было на зоне у Ромы спросить».

Внутри снова подсказывало, что с зоной связывает не так уж и много.

«Как же сложно собирать себя по осколкам».

Педаль провалилась в пол. Джип взревел, рванул по трассе.

– Эй, полоумный, останови машину, накажем, – предупредил динамик откуда-то из прикуривателя.

– Чёрта с два! Сначала обгоните! – обрубил Скорпион.

Динамик затих, затем недоверчиво спросил:

– Босс? Вы в машине?

«Босс? Хе. Обознались».

Скорпион нахмурился, хмыкнул:

– Ага.

– Простите, босс, ошиблись.

Динамик затих. Скорпион перевёл дыхание, следя за дорогой.

«Вот лохи, за босса приняли. Арестант в драных шортах – самый что ни на есть босс. Всем боссам босс».

Наугад щёлкнул пальцем в магнитофон. Флешка подсветилась, по салону из четырёх динамиков покатился динамичный рок. Акустика великолепная. Сабвуфер не отставал. Стрелка показывала почти полный уровень бензина в баке.

– Вот так и бывает, просыпаешься на дереве, слезаешь, и в путь, в цивилизацию, – прошептал беглец, подмигивая зеркалу. – А ты, случаем, не знаешь, откуда умеешь водить машину? Эй, вихрастый, у тебя и водительские права, наверное, на воле были?

Улыбнулся, веря и не веря в происходящее. Автомобиль как под него. Только вот сейчас ущипнёт себя, проснётся в камере, и всё лопнет, как мыльный пузырь. Но понимал, что это не сон – желудок требовательно урчал, прося еды.

«Во сне есть вроде неохота».

Искоса оглядел салон.

«Может, где пакетик чипсов завалялся?»

Рука потянулась к бардачку. Открыл, не сбавляя скорости. Всё так легко получалось, машина даже не вихляла. Умудрился в это время обогнать спортивку, вышел из заноса, словно когда-то проходил уроки экстремального вождения.

Бардачок радостно выкинул цветастую шоколадку, следом на свет появилась тугая барсетка. Краем глаза следя за дорогой, зашелестел обёрткой, впился зубами в блаженную еду. Каким же райским казался шоколад после зэковской баланды. Ничего вкуснее в жизни не ел.

В мозгу вплыли фрагменты детства: больница, скитания по большому городу… мороженное.

«Ещё, мозг! Давай ещё! Мало информации!»

Шоколадка немного приглушила аппетит, не успел даже вымазать руки, только пить захотелось. Но можно и потерпеть. Открыл первый отдел барсетки, выпали водительские права на имя «Даниил Харламов».

На Скорпиона глядело смутно знакомое лицо. Блок в голове мешал вспомнить откуда он его знал. Открыл второй отдел, и на сиденье приземлились две тугие пачки – евро и рубли. Присвистнул, бросая взгляд в зеркало и ловя отражение.

– О, как! А по этой роже о везении вроде бы и не скажешь!

Последним, что предложила барсетка, был пистолет. Старенький «Макаров». С тремя обоймами прозапас.

– Вот, блин, точно на блатных наткнулся. Везде эти пукалки!

Отражение расплылось в улыбке. Дорога привела в пригород, который вскоре сменился городом. Наплевав на всё, проехал патрульно-постовую службу. Сквозь затемнённые окна даже показалось, что ему кивнули.

«Наверное, воображение разыгралось».

Выехал на площадь Ленина, свернул, и автомобиль помчал по центральной улице города – имени Муравьева-Амурского, как подсказывала вывеска.

Слева и справа призывно висели вывески магазинов, банков, офисов, ресторанов и всего, чего душа желает. Интуитивно припарковал машину возле магазина модной одежды, как гласило название, взял обе пачки денег, барсетку, ключи и, выдохнув, вышел из машины. Пальцы щёлкнули сигнализацию. Улыбнулся.

«Сигнализация, поди, от воров и угонщиков».

Быстрым шагом поспешил к магазину, ловля на себе немногочисленные взгляды. Ещё бы, парень в рваных шортах и кроссовках вышел из джипа.