В кабинет неторопливо вошла Лилит, вплыла как лодочка, встав между Слабой и чернявым сыном. Девы не касалась вода. Локоны на плечах оставались сухими. Дождь с потолка обтекал её как по незримой сфере.

Остатки стола улетели к противоположной стене, разбиваясь в щепки. Макс с Василием подскочили, стараясь не упускать деталей дальнейшей картины. Страх, минуты назад поедающий с хлебом, как ветром сдуло. Остался только жуткий, несвойственный обоим интерес. От Лилит веяло силой. И она манила.

Меченый убрал щит и, кивнув матери, тяжело выдохнул.

Расчищенное место объяло синим огнём, словно горел газ. Идеально ровный круг огня расширился до двух метров в диаметре и металлический пол под ним словно перестал существовать.

Вася после был готов поклясться, что всё помещение окутало глубиной, несвойственным ему объёмом. В круге огня полыхнуло красным и в сотворённом пространственном портале показались чёрные земли. Огонь того мира взвился под потолок, шипя остервенело на падающую воду. Послышался гулкий, отдалённый грохот и такие неистовые крики, от которых в пору было седеть.

Лилит повернула ладони к потолку. Двадцать два тёмных шарика вспыхнули над руками немедленно. Души проклятых архонтов поплыли к столпу огня и зависли над центром круга. Стоило Лилит опустить руки, как все шарики посыпались в портал.

Ни Макс, ни Василий не решились бы спорить, на какой этаж ада Лилит закинула чёрные души. Наверняка закон возмездия брался отыграть своё сполна. Каждый архонт своё получит.

Локоны Лилит вдруг стали красными, словно пропитавшись кровью насквозь. Она красноречиво перевела взгляд на притихших Эмиссаров. Слабо, побелев лицом, покорно припал на колено. Повторили действие прочие Эмиссары.

Ещё через секунду всех четверых не стало.

Следом исчез пылающий портал. Лилит, не сказав и слова, пошла к выходу. Если бы в данный момент кто-то из охранников пришёл в себя, то с уверенностью мог сказать, что из кабинета никакая женщина не выходила. Тем более с красными волосами.

Меченый кивнул Васе с Максом и исчез вслед за матерью. Кабинет погрузился в тишину. Сигнализация перестала слать на голову литры воды.

Идеолог ткнул Гения под рёбра пальцем.

– Ай, – обронил Вася, повернувшись.

– Вот тебе и «ай», – просто добавил Максим. – В какой бункер не прячься, ад своих найдёт. Давай, что ли, на природу переедем. К солнцу поближе. Там лучше думается. И мысли светлее.

– А-а, – протянул Вася. – Светлыми помыслами на билет на верхние этажи хочешь заработать?

– Да... И тебе лестницу спущу, – хихикнул Макс и закашлялся.

Оба ощутили, как резко не хватает в помещении кислорода. Огонь в помещении горел мгновения назад совсем не воображаемый. Только не опалил никого. Значит, выбрали верную сторону.

– Странный этот новый Эмиссар, – подметил Василий.

– Думаешь?

– Надо прикинуть все варианты.

– Хорошо, выбираемся и снова займёмся делом.

Г. Хабаровск.

Здравница.

Миромир стоял у постели, водя рукой от макушки до сердца и обратно. Руку обдавало холодом, пальцы скрючивало, но намерений своих не изменял, продолжал прямую прокачку в тело. Основные энергетические каналы наполнились энергией до краёв.

Приятное тепло должен был ощущать Сёма… но он не ощущал ничего. Сердце само не билось, лёгкие сокращались искусственно. Поддерживаемая жизнь, за которую борются выглядела так, словно смерть уже заносит косу.

Дух Семёна стоял рядом с телом и смотрел то на рыжего полубога, то на самого себя на постели. Миромир до того ослабел в бесплодных попытках, что не замечал его присутствия. Он вообще ничего не замечал, изо всех сил старясь хоть раз в жизни сдержать данное слово. Обещание, данное племяннику.

Левая рука лежащего тела была сплошь истыкана иголочками. Кожа, ставшая одним сплошным синяком, разлилась синевой от пальцев до плеча. На правом плече стоял горячий травяной компресс, ниже под ключицей стояла капельница. Капали что-то сосудорасширяющего свойства, надеясь если не вернуть мозг к нормальной деятельности, то хотя бы помочь самовосстановлению. На лице кислородная маска, среди мягкого света, мигают красными глазками-вампирчиками приборы. Хорошо, что нет раздражающего пиканья. Оно где-то там, на посту в коридоре. Не даёт спать персоналу. Да они и не спят, столпились возле двери и ждут. Полубог запретил всем входить. Он знает, как убедить повиноваться.

– Не воскресай меня, Миромир. Я понаделал слишком много ошибок в жизни, – сказал Сёма вслух, но слова скорее прозвучали внутри.

Тонкое тело, свободное от плоти, звуков издавать не могло. Новый, странный мир ощущений накатывал волной дежавю. Вроде всё новое, а вроде такое знакомое. Это уже было. Было много раз.

Память тела старалась сопоставить приобретённый по жизни опыт с новыми условиями, но получалось не очень. Мозг, как мост, адаптирующий два мира, отключился. Не осталось якорей. Одной волей заставлял себя держаться рядом с телом и думать, вспоминать, размышлять, создавая искусственные привязки.

– Да, я любил. И продолжаю любить. Это, пожалуй, лучшее из того, ради чего стоит жить. Но мы с ребятами как цунами накатили на всё, что казалось не правильным. Набросились, принимаясь крушить, менять, учить, где-то даже насаждать. Каждый в свой период жизни мечтает создать что-то лучше. Но мы не мечтали, мы просто действовали. От слов к делу через всё ту же кровь, возмездие, устрашение… Нет, я не жалею. Повторил бы всё в точности. Ни одного хорошего человека я не убил, всё какая-то мразь попадалась или совсем нелюди. Но кто ставил меня карающим? Сам. Только сам. За идею, за идеалы, за светлое будущее, как бы это не звучало. Делая что-то, всегда делай на сто, на двести процентов – вот моё кредо. А теперь я опустил руки, расслабился, посчитав дело сделанным. И вот результат. Я мёртвый на кровати, а ты заставляешь меня снова жить. Зачем мне возвращаться в эту боль? Кто ты мне, если для тебя это так важно – дать мне новый шанс, новый пинок. Сменить мне батарейки и заставить ещё поработать.

– Очнись, дурак.

Сёма недоумевающее повернулся. По правое плечо стояло огромное (голова упиралась в потолок), широкоплечее существо, шерстистое и заросшее длинными волосами и бородой. Левый глаз существа зиял пустотой. Правый цепко смотрел ему меж бровей.

– Ты ещё кто такой? – опешил Сёма.

– Когда-то я был Одином. В другие времена меня звали Велесом. В любом случае, я отец твой, – без обиняков ответило существо. – Тот, кого ты поклялся убить.

– Так, ну хватит с меня сюрпризов!

– Я дал тебе жизнь, – сделало ударение на первом слове страшное, уродливое существо, мало похожее на человека.

Блондин хмыкнул, отмечая, что привычно готовится к бою. Тела больше не существовало, но возможность боя оставалась. И испробовать её был не прочь.

– Сёма, не смеши меня. Без физического якоря тебе не победить даже мухи. Так что лучше выслушай.

– Слушаю… Но кем бы ты не был, ты мне не отец.

– Отчего же? – словно удивилось существо. – Однажды мне приглянулась женщина. И я полюбил. Впервые за тысячи лет.

– А мне что с того? Любовь зла, полюбишь и козла. И козёл точно не моя мать.

– Конечно. Ведь ты убил её.

– ЧТО?

– Неукротимая, первобытная ярость, не свойственная типичному человеку, – сказало существо. – Ты с малых лет крушил её квартиру первым всплеском способностей. Пришлось тебя «прикрыть» и отдать совсем другим людям.

– Вот так просто? Отдать сына?

– Сына, который убил собственную мать и едва не… – существо вдруг замолчало.

– Едва не что?

– Не важно. Мне пришлось отдать тебя тем, у кого нервы покрепче. Впоследствии я вынужден был спрятаться в тебе.

– Спрятаться от чего?

– Тяжёлые времена. На меня многие охотились. Тот же Меченый не успокоится, пока не отправит к праотцам. Право. Трон. Былое.