— Осторожнее, — раздался за спиной тихий, но строгий голос Киры. — Если ты сейчас прожжешь дыру в моем любимом фикусе, я превращу твою коллекцию учебников по алхимии в гербарий.

Я обернулся. Она стояла в центре комнаты, ее руки были вытянуты вперед, а между ладонями медленно вращался сложный узор из переплетенных зеленых лиан, светящихся мягким, изумрудным светом.

Рядом со мной, в большом горшке, стоял несчастный фикус, чьи листья то сворачивались в трубочку, то распускались вновь, повинуясь ее воле. Он и был причиной беспокойства Киры.

— Я не прожгу, я просто калибрую, — ответил я, с трудом удерживая в руке маленький, но яростно вибрирующий шарик чистой энергии. — Нужно научиться контролировать мощность, а не просто бить наотмашь.

— Ты называешь это калибровкой? — она скептически приподняла бровь. — Ты только что заставил все лампочки в доме мигать в ритме кошачьего техно. Снова.

— Да это Алиса, наверное, опять хулиганит, — улыбнулся я.

— Наш сосед, барон фон Штрудель, уже третий раз жалуется на помехи в его системе «умный дом». Вчера его тостер начал цитировать стихи, а сегодня унитаз отказался смывать, ссылаясь на моральные принципы.

Я усмехнулся и развеял энергетический шар.

— Он сам виноват. Нечего было называть меня «наглым выскочкой» на собрании жильцов.

Кира вздохнула, но в ее глазах плясали смешинки. Она тоже развеяла свое заклинание, и несчастный фикус с облегчением расправил листья.

Она подошла и обняла меня со спины, положив голову мне на плечо.

— Устал?

— Немного, — признался я, вдыхая знакомый аромат ее волос. — День был суматошный. Сначала лекция, потом консультация у Соколова, потом этот душный светский прием, где пришлось любезничать со Страховым и Строгановой… потом пришлось объяснять первокурсникам-алхимикам, почему нельзя варить зелье невидимости в общем чайнике.

— Ты слишком много на себя берешь, — прошептала она.

— Кто-то должен, — я пожал плечами.

Наша идиллия была прервана резким, механическим звуком.

«ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ, — раздался из динамиков по всей квартире голос Алисы. Она давно подключилась к системе моего „умного дома“, превратив его в свой личный цифровой замок. — Зафиксирована аномальная пространственная флуктуация в секторе семь-гамма. Сигнатура… неизвестна. Рекомендую прервать гормональные всплески и приготовиться к возможным неприятностям».

Мы с Кирой переглянулись. Тревога.

Я подошел к панорамному окну. И увидел, как небо над городом… рвется. Черная, пульсирующая дыра разверзалась над центральным районом, как зрачок немыслимого существа, заглядывающего в наш мир.

А потом погасли огни.

Весь город, до этого сияющий миллионами огней, погрузился во тьму. Абсолютную, противоестественную. Воздух стал холодным, и по бронированному стеклу балкона побежали морозные узоры.

— Опять, — прошептала Кира, ее голос дрогнул.

Из черной дыры, как капли смолы, начали падать они. Тени. Бесформенные, двумерные кошмары с глазами-галактиками. Они беззвучно скользили по стенам небоскребов, устремляясь вниз, на улицы, где уже начиналась паника.

«АНОМАЛИЯ ОБНАРУЖЕНА… АРХИВРАГ… ОСКВЕРНЕН… ДОЛЖЕН БЫТЬ ОЧИЩЕН…» — хор беззвучных, ментальных голосов ударил по сознанию.

В этот момент в дверном проеме, ведущем в гостиную появился андроид марки Афина-7. Алиса. Одетая в простой черный костюм горничной. С подносом в руке, с двумя бокалами чего-то янтарного.

— Кажется, у нас гости, — лениво протянула Алиса. — Ненавижу незваных гостей. Они всегда приходят в самый неподходящий момент. Как раз когда начинается самое интересное в сериале.

Кира лишь закатила глаза. За два года она почти привыкла, что кроме нее в моей жизни есть… еще одна важная женщина, с которой приходилось меня делить… если конечно, ИИ можно было так назвать.

Я снова повернулся к окну. К десяткам теневых тварей, что уже заливали улицы города, как черная чума. Глубоко вдохнул прохладный, пахнущий озоном воздух.

И свистнул.

Простой, короткий, мальчишеский свист.

Земля под городом не просто задрожала. Она завибрировала. Низко, гулко, словно проснулось что-то гигантское, спящее в самых недрах планеты.

Тени на улицах замерли. Они почувствовали это. Почувствовали приближение настоящего, первобытного хищника.

Темная дыра в небе начала искажаться. Ее прорвало изнутри. Из разрыва посмотрели на мир два глаза.

Огромные, как две кровавые луны, они быстро заполнили собой все небо. В них не было зрачков. Только бесконечная, голодная пустота. Они смотрели вниз. На крошечные фигурки теневых тварей. Смотрели с интересом гурмана, разглядывающего закуску перед ужином.

«Хозяин? — раздался в голове ЕГО голос. — Можно?»

Приручить ЕГО было непросто, но я справился. Год назад ОН даже начал отзываться на команды: «дай лапу», «голос», и даже «апорт!»

Ментальный шёпот теней сменился паническим, беззвучным визгом. Они поняли.

— Да, Пушистик, — сказал я, указывая пальцем на скопище дрожащих теней внизу. — Кушать подано.

И сущность омега-класса, известная также как Пушистик, питомец Ярослава из Первой Эпохи, с довольным урчанием бросилась в погоню за своим любимым лакомством — Тёмной материей…

Посвящаю цикл матери. Любимому, родному человеку.

Ты никогда не сдавалась и не опускала рук. Живи же долго и счастливо.

Люблю тебя, мама…

Грядущее.

Эта история о прибоге и его названном брате, чьи судьбы были переплетены, как нити в древнем гобелене. Великие воины, прошедшие через горнило множества битв, оба начинали с малого, но видели сны о большем и тянулись к великой судьбе, пока не сдались сами боги от их стараний и дали шанс названным братья проявить себя.

Один из воинов был светловолосым, с глазами, сверкающими, как утреннее солнце. А другой – черняв, с взглядом, полным глубины ночи. Несмотря на различия, они были братьями не по крови, но по духу, и их связь была крепче, чем сталь. И ещё крепче был их дух, закалённый в тяжёлых тренировках.

Многие утра, когда первые лучи светила едва пробивались сквозь верхушки деревьев и пробуждалась сама тайга, назвавшие друг друга братьями встречались на тренировочной площадке, где цвела зелёная трава, а под ногами вместо жёсткого настила ринга был лишь естественный дёрн и тысячи слоёв перегноя прошлых лет, что давали сок траве, а спинам бойцов – природную мягкость во избежание травм. Этот пятачок на опушке, окруженной цветущими деревьями вдохновлял проливать трудовой пот вновь и вновь, а звуки гонга городского ринга заменяли звуки природы. Покинув пыльный, серый город, здесь, среди зелени и молодой травы, они проводили спарринги, оттачивая свои навыки и укрепляя братство в отшельничестве и единении с самими собой.

И так будет, пока каждый не познает предел. До которого ещё далеко.

– Ты готов, брат? – спросил светловолосый и его голос звучал, как мелодия, наполняющая воздух переливом птиц.

– Всегда готов, брат, – ответил чернявый и его тон был полон уверенности, как в том, что следом за ночью придёт рассвет.

В этот день они приблизились к пределу физического тела и начали тренировки на сверхскоростях. И пока оба тела были полны энергии, а решимость тверда, оба начали этот бой, не давая пощады друг другу.

Светловолосый, с лёгкостью и грацией, как ветер, атаковал первым. Его движения были быстрыми и точными, как стрелы, выпущенные из лука. Но и оппонент не желал быть статичной мишенью. Чернявый тут же использовал свою силу и ловкость, уклоняясь и контратакуя, словно тень, следовавшая за светом. И от удара-касания, что на сверхскорости способен вспарывать, казалось бы, само пространство, пришлось уклоняться уже атакующему.

– Ты не сможешь одолеть меня, если не включишься по полной, брат! – смеялся светловолосый, уверенно парируя удар и отскочив на достаточное расстояние, чтобы было время на физический разговор и звуки успевали долететь до перепонок спарринг-партнёра.