Истерзанное тело лицедея исчезло вместе с Меченым.

Сёма поднял веки и пропустил момент, когда из палаты вышел целитель. Порядком заезженное шарлатанами наименование резало слух, но суть отображало верную. «Врачом» представителя персонала нового типа лечебниц назвать не мог при всём желании. Врать тот не умел. Только исцелял тело, специализируясь не на определённом органе или области тела, а на всём организме целиком. Целитель по сути возобновлял его целостность, используя весь доступный опыт лечения, включая передовую современную медицину, но не ограничиваясь лишь ей одной.

Тело после шести часов комы подчинялось плохо, но дышал сам. Рёбра чесались и болели. Ощущал всю боль тела. Во всех оттенках. Пластиковая кислородная маска на лице жутко раздражала. Но по рукам гуляла такая слабость, что согнуть локоть и стянуть её – преступление против самого себя. И язык едва ворочался, прилипший к нёбу.

От плеча приятно пахло хвоей – остался запах от компресса. Бутылка в капельнице сменилась. Сёма мог лишь догадываться, что капают на этот раз. Наверняка для сердца или витамины. Печень с почками просто так засорять бы не стали.

Дверь отворилась.

«Маша?» – мелькнуло с надеждой в голове.

Вошла Лера. На плечах халат, на лице лукавая улыбка.

– Ну вот ты и попался.

«О нет. Для мести самое время. Кто ей сказал, что я в здравнице? И Маше то скажут лишь через пару дней, не раньше. И то мягко, полунамёками, подготовят. Ей нельзя волноваться. Но ты-то откуда здесь?», – подумал пробужденный.

Лера закрыла дверь, приблизилась. В глазах что-то подходящее больше убийце или сумасшедшему, но не девушке двадцати лет.

Пальцы Леры коснулись одеяла и резко сдёрнули! Нагой, как Адам и Ева в саду до падения, Сёма попытался возразить, что так заметно холоднее. Но бурчание под маской и сам едва расслышал.

«Лучше бы убила».

Но Валерия вместо того, чтобы достать нож или пистолет и, наконец, как по мнению Семёна, отомстить за секиру в груди и падение с небоскрёба, скинула лишь собственную одежду. Лёгкое летнее платье сползло по бёдрам, оказавшись на полу и блондин невольно открыл рот.

Такого поворота он не ожидал.

«О, нет. Нет, нет, нет. Я женат! Мне чужого не надо! Мне сегодня после инопланетной молнии совсем не хочется», – бешено крутилось в голове, но слабое тело лишь скулило, протягивая слова, и точно не могло оказать любого типа физического сопротивления.

Всё, что оставалось, это смотреть.

Бледная кожа девы, распущенные волосы, ниспадающие на плечи. В любой другой момент жизни до момента знакомства с Марией Валерия вполне могла Сёме понравиться.

«В прошлый раз суккуб обыграл, в этот – та ещё бестия. Я становлюсь изменником! А меня вы спросить забыли?».

Лера проворно взобралась на кровать.

«Куда смотрит инквизиция?»

Тело не починялось. А разум не в силах запретить плоти слиться с нелюбимой. Сердце застучало быстрее.

Сёма, что есть воли напрягся, стараясь вернуть себе потерянный контроль. Кончики пальцев слабо задрожали, но не более. А вот зарод словно почуяв женщину, исправно выполнял последнюю заложенную природой программу.

«Нет, нет, нет!» – молоточками стучало в голове. – «Велес!»

– Что?

– Помоги.

– Ты едва не убил себя и меня, а теперь просишь о помощи?

– В следующий раз обязательно убью. Или помоги!

– Нет. Ты всё равно не поймёшь, что замысел гораздо глубже, чем кажется.

– Что это значит?

Велес не ответил.

– Тогда проваливай из моего тела. Я не двойной инкубатор. В каждом теле есть место лишь для одной души. Подселенцы, да ещё и убегающие от прошлых проблем, мне ни к чему. И не смей называть себя моим отцом! Ты жалкое, никчёмное существо! Я убью тебя при первой возможности! Проваливай!

– Я и пытаюсь, глупец!

– Как?

– Когда сольюсь с Иштар, покину тебя

– Да ты совсем офонарел? Какая ещё Иштар? Где я тебе её возьму?

– Она здесь. Я чувствую её присутствие.

– Здесь только Лера, черти бы её побрали!

– Она в ней… Точнее, это и есть она… отчасти.

– Как такое возможно?

– Ты же убил её.

– Вроде как нет!

– Убил. И верно Меченый смекнул, что полностью нейтрализовать воздействие Виры не удастся. И просто подселил к умирающему телу душу-плюс. Она сильнее. Ибо она – Иштар!

– Нет! Не позволяй ей!

– Всё давно решено, дурак.

– Нельзя меня трогать мать вашу!!!

Несмотря на протесты, всё случилось. Лера ускорила темп, вбивая в кровать тазом, в позе наездницы выжимая из него все соки.

– Клянусь тебе, отец, один из нас не переживёт нашу следующую встречу.

– Как скажешь, лег.

– Кто?

– Кое-что в тебе всё же от меня останется. Ни Арлег, ни бог, но моё временное присутствие сказалось на твоих возможностях. Ты пожрал часть моих сил. А теперь уползи в самую тёмную комнату своего разума и предоставь всё мне. Я выберусь!

– Почему ты сам не выберешься?!

– Потому что ты плохо слушаешь! Ты пожрал часть моих сил! Сказал же!

– Пошёл вон! Немедленно!

– Не раньше, чем испустишь семя.

– Что вы задумали?

Но Велес больше не отвечал. Сёма невольно поднял взгляд. Распущенные волосы щекотали лицо. Полные белоснежные груди терялись в густых волосах. Ореолы набухших сосков едва заметны. Глаза в глаза! Только глаза в глаза!

Сёма злобно прикусил губу. Непослушные пальцы слабо собрались в кулаки. Всё бы отдал, чтобы хватило сил откинуть.

«Приёмные родители, конечно, учили не бить девушек, но тебя бы я об стенку размазал», – невольно подумал Сёма.

На запястья тут же легли её руки. Усмешка коснулась хитрых губ.

– Не шали, – одними губами прошептала она словно не своим голосом.

«Кто ты блин такая?! И где Лера? Лера-а-а!» – хотел сказать Сёма, но не мог.

Если в глазах застыл этот вопрос, то в ответ получил всё ту же улыбку. Это определённо была не Лера!

Чернявая наращивала темп, не позволяя себе, однако, ни вскрика. Только так же как он прикусила губу, когда достигла пика, и запрокинула голову.

Надежда, что кто-то войдёт, услышав крики, таяла на глазах. Сёма молил о пощаде. Но кровать и не думала скрипеть, купленная, как и всё оборудование, совсем недавно. А руки не могли дотянуться до рации с кнопкой вызова на тумбочке. Сам в данный момент он не мог даже помочиться. И складывалось впечатление, что за жизнь, испиваемую из зарода, сейчас даже не он в ответе.

Сёма не чувствовал ничего, пропитываясь лишь ненавистью ко всем играм сильных мира сего. Не Эмиссары, но собственная семья ловко водила за нос, используя как вздумается.

– Как звали мою мать, Велес?

Минуты тянулись. Отец не отвечал. А сдерживаться было всё сложнее. Словно обложенный кирпичами, блондин ощущал, как те один за другим пропадают, и дышать становится легче, а вместе с той лёгкостью таяла и оборона.

Наездница вопросительно смотрела сверху вниз, намереваясь закончить скачки и партнёра после второго своего пика. Неуместный самоконтроль осёдланного жеребца ей надоедал.

Сёма всячески представлял себе самые нелицеприятные и неаппетитные картины из всех возможных, которые только мог вообразить мозг. И некоторое время тянуть это самое время вполне удавалось.

Но где-то между мёртвыми старушками и волосатыми мужскими задницами мелькнул образ Маши. Разум встрепенулся на знакомый образ и выдал свадьбу.

Сёма быстро переключился на ещё более жуткие образные фантазии, но любимая мелькнула вновь. Затем первая брачная ночь. И медовый месяц пролетел каруселью событий.

Чем больше заставлял себя не думать о ней, тем больше мозг настойчиво рисовал её портреты, выуживал из памяти воспоминания.