– Помеха? Думаешь их так учат? Да ты не придуривайся, – вздохнул чернявый. – Вы это любите, дурика изображать. Ты не первый. И, увы, не последний. Где пистолет то взял? Чёрный рынок с остатков Украины? Или китайская доставка копии?

– Почте давно все равно, что приходит из-за границы, – добавил блондин, теребя в руках рацию. – Скоро оружие в почтовый ящик будут класть, раз доставка оплачена.

Подозреваемый попытался вырваться, вспомнив что он мужчина в самом расцвете сил. Но чернявый надавил коленом на лопатку так, что в глазах от боли потемнело. А вторую руку заломил до хруста в плечевом суставе. И маньяк закричал от боли и ощущения беспомощности.

– Пустите, суки. Пожизненное за нападение на сотрудника правоохранительных органов, – гораздо жалобнее добавил он, произнеся более правильные слова.

Но первое впечатление подпорчено.

Пинок блондина в лицо носком ботинка отбил желание кричать вместе с передним выбитым зубом. Прыти поубавилось. Слова кончились.

– Тише. Зверей перепугаешь, – успокоил блондин. – Кто твои кости потом обгладывать будет? Ошибся, паря. Ксиву забыл купить с костюмом. А сам костюм в секс-шопе брал или в спецодежде со скидками? Или гвардейца квартиру обнёс? Нет, это размеры надо было знать. Не подходит.

– Последний раз спрашиваю, где взял оружие?! – добавил злее чернявый, вновь выкручивая руку.

«Полицейский» захлюпал носом и… заревел, забился как в припадке, ртом собирая землю.

– Я… я… я же …

– Я жду признания, – спокойно напомнил чернявый, выворачивая вывернутую руку из сустава до болевого шока.

Такой метод моментально сносил все барьеры. Самосохранение выходило на первый план и сыпалась колючая, холодная правда, убирая всё лишнее.

Блондин достал диктофон из кармана джинсов. Включил запись. База, базой, но информация достоверна примерно лишь в девяносто восьми процентах случаях. Бывают осечки.

Впрочем, тёмная аура убийцы тоже о многом говорит. Но для правосудия нет ничего лучше, чем чистосердечное признание по фактам. Признание, которое рано или поздно обнаруживают на месте преступления легальные правоохранительные органы.

Чернявый чуть ослабил хватку. Сначала раздавались лишь слёзы, всхлипы. Но некоторое время спустя из задержанного полилось, как из забитой канализации после обильных дождей.

– Семеро! Пять мальчиков и две девочки! Маленькие, свеженькие, чистенькие!

Он улыбнулся безумной улыбкой, по губам потекла слюна, смешиваясь с грязью изо рта.

– Я никогда так не развлекался! Вот это жизнь! Вот это наслаждение! Вы бы слышали их крики… вы бы видели их глаза.

Чернявый и блондин скривили лица, но заставили себя молчать и бездействовать. Слушали торопливую, сбивчивую речь несколько минут под диктофон. Затем чернявый без замаха врезал в челюсть, оборвав описания.

Блондин остановил запись, протёр диктофон от отпечатков о штаны задержанного и положил на траву.

– Я же все сказал, пустите…

– Пустите? Ты нас с кем-то перепутал, – ответил чернявый.

Блондин резко ударил по лицу. Белёсое крошево со сгустками крови полетало на траву с губ задержанного.

– По нашим данным жертв было пять, – вздохнул блондин, поймав взгляд собрата. – Надо бы службу наводок подкорректировать.

– Может они неправильно поняли выражение «не работать на показатели», – добавил чернявый.

В руках блондина запищала рация:

– Леопард, приём.

– На связи, база.

– Данные подтверждены. Повторяю – данные подтверждены. Ликвидация допустима. Приём.

– Вас понял. Конец связи, – обронил блондин и убрал рацию за пояс под майку. – Я и не сомневался, что это он. Но зачем Гений позволяет им этот оборот с пометкой «допустима»?

– Чтобы сами решали.

– Как будто я эту мразь из леса выпущу. Он выпал из человеческого общества, когда изнасиловал первого ребёнка. Таких раньше у перекрёстков вешали, там же и закапывали, а что теперь изменилось?

– Что? Цивилизованное общество слишком заигралось в гуманизм. Стало слабым и бесхребетным, уязвимым, лицемерным.

– Вот его и пользуют со всех сторон все, кто считает себя сильными. А страдают… неокрепшие души.

Чернявый повернул маньяка лицом к себе. В спокойных зелёных глазах псевдо-полицейский прочитал свой приговор.

Ребята не шутили. Это не ряженые ролевики или реконструкторы. Что-то в их глазах сказало задержанному, что приговор обжалованию не подлежит. И он отчаянно задёргался, пытаясь выжить. Но сильные руки ткнули лицом в грязь.

– Ибо прах ты и в прах обратишься, - прошептал Леопард. – Будешь в аду, душегуб, передай своим первое правило Антисистемы: наркоманы, маньяки и предатели отправляются на переплавку немедленно по обнаружению. В нашем суетливом мире просьба больше не воплощаться.

Светловолосый потянулся к перевязи меча, но брат остановил взглядом.

– Не марай благородного оружия. Этот подобного не заслуживает.

Брат кивнул и поднял с земли оброненный полицейским пистолет Макарова. Старый-добрый ликвидатор, забравший немало жизней за эпоху своего создания.

– Лимит беспредела достигнут, – добавил блондин маньяку. – Лови предупредительный в голову.

Выстрел повторно прокатился по лесной полосе, перепугав редких птиц и затухая на окраине. Блондин поднял глаза к небу. Там красиво, кустистые облака рисуют картины. Низко летают птицы перед дождем. На горизонте виднеются пики гор.

– Природа не знает угрызений совести, – вздохнул блондин. – Это изобретение человека.

– Человеку всегда тяжелее среди нелюдей, – добавил чернявый, глядя иным зрением на затухающую тёмную ауру убитого.

– А здесь, на этой грешной земле по определению тяжело жить. Приходится самим разбирать, что правильно, а что нет. Без советчиков, – добавил блондин, протёр рукоять пистолета и положил рядом с пристреленным. – Мозг дан людям в индивидуальном порядке. На фабриках никого не штамповали. А ведь как было бы просто – просто выполнять команды.

Чернявый поднялся, положил руку на плечо брата.

– Пойдём, Лео. Жизнь ждать не будет. Война забирает всех лучших: героев, мудрецов, пророков. А вот такие сидят в тылу и гниют. Зачистка нужна не на границах. Она нужна здесь, внутри. Нет порядка внутри – никакая Держава не выстоит. Но это зависит не от количества служащих. Только от качества.

Тот, кого прозвали «Леопардом» посмотрел в зелёные глаза собрата и спокойно улыбнулся:

– Пойдём, брат. Чайку потом попьем. Дел ещё много. Верю, когда-нибудь Гений вернёт нашему государству расстрельную статью. Слив снова заработает и мир станет немного чище.

– А пока поработаем и в неурочный час, – тихо добавил тот, кто взял себе имя «Скорпион».

Затем оба вернулись к оставленным у дороги мотоциклам, выкатили их на трассу и помчались на базу с докладом и очередным разбором полетов.

Новое охотно и чутко к изменениям, пока еще не закостенело. Требовались небольшие коррекции для структуры. Это нормально, когда структура работает. Гений знает, что делать.

А пока вновь по мотоциклам и в путь-дорогу.

Некоторое время спустя.

Чёрный «Кавасаки Ниндзя 300» прыгал на ухабах грунтовки, оставляя за собой облако пыли. Байкер гнал, не жалея лошадиных сил в почти трёхстах кубических сантиметрах двигателя.

Рука в безпальцовке завернула ручку скорости до красной черты, и стальной зверь встал на заднее колесо, давно превысив скорость в сотню километров в час, до которой разогнался за 6 секунд.

Ветер остервенело рвал иссиня-чёрные кончики волос мотоциклиста, трепал со звуком развивающегося флага. Опаздывать на совет не входило в планы Сергия Корпионова.

Управлять мотоциклом в семнадцать было лет гораздо удобнее, чем в четырнадцать, когда начал водить. Возмужавшее тело прибавило роста, силы, объёма. Плечи раздались вширь, руки окрепли, скулы заострились, добавив мужественности. Спортивный «лежак» больше не грозил выйти из повиновения. В седле наездник сидел, как литой.