– М-да, – хмыкнул отец. – Придётся переоборудовать короб хранения под ангар.

Сёма махнул на прощание и исчез внутри. «Дверь» тут же закрылась. Это был словно живой металл. Временно создав проход, а затем закрыв его, он затянулся без зазоров.

Космовед пробежался пальцами по клавиатуре, ввёл двадцатизначный пароль из вязи бессмысленных букв и цифр. Тут же четыре массивные плиты над головой, разрывая асфальтовое покрытие, поползли в стороны, обнажая подземное обиталище солнцу.

Глава космодрома не особо удивился, когда тарелка засветилась бледно-голубым и легко оторвалась от земли. Затем, покачавшись из стороны в сторону, словно настраиваясь, резво рванула вверх.

– Дети, – вздохнул Дмитрий.

Час спустя.

Дальневосточная тайга.

Небольшой водопад урчал, излечивая уставшую душу. Чистый, холодный поток огибал поросшие мхом камни и ниспадал в углубленную столетиями яму. Запах озона носился в воздухе, как во время грозы. Деревья по краям водостока доносили слова ветра и помогали услышать себя.

Только остановись. Найди время прислушаться.

Двое существ возлежали на мягком ковре проросшего тысячелетнего дуба, который давно пал и постепенно превращался в пыль леса. В его мягких тканях прохладно и спокойно. Мудрое древо лечило, вытягивая всю усталость и боль.

Хищники леса знали о присутствии двоих чужаков, но не дерзили приближаться. Даже гнус не тревожил покоя посетителей дебрей. Потому как от них почти зримо исходило ощущение внутренней силы.

Лезть к таким – себе дороже. От них почти зримо исходило ощущение внутренней силы.

Первое существо – огромный, почти трёх центнеров веса тигр, приподнял голову от поваленного древа. Карие с проблесками жёлтого глаза заинтересованно посмотрели вдаль леса. Левое ухо подёрнулось, словно поймало сигналы за пределами доступного диапазона. Но прошло несколько секунд, и тигр отвернулся. Вновь рыже-полосатая голова легла на передние лапы, потеряв интерес к окружающему миру. Глаза прикрылись, даже хвост застыл неподвижно. Грудная клетка приподнялась, опустилась и дыхание Амурского тигра замедлилось.

Второе существо лежало на спине и смотрело голубыми глазами сквозь кроны деревьев в небо, ибо было человеком и могло ценить природу и физически ощущать те потоки чистой энергии, что давала тайга. Взамен требовала лишь одного – сильно не вмешиваться, оставляя круговорот энергий, как есть. Без опустошения.

– Коготь, я не чувствую его, – обронил светловолосый мужчина с длинными, сплетёнными в пучок волосами за плечами.

Взгляд продолжал пронзать голубизну неба и редкие белые крепости. Мысли о летающей тарелке на полянке в сотнях метров от водопада отступали. Как и мысль о том, почему его тигр так медленно растёт. Возможно, он рос, только когда сам Семён его выпускал на свободу, а внутри в виде тотема он был в своеобразном законсервированном состоянии.

Семён пытался успокоиться и принять за минуты то, что Скорпион прочувствовал месяцами, а то и годами. Светлоголовый человек хотел услышать тайгу немедленно. Но удастся ли? Слышал только звуки леса.

Тигр полностью проигнорировал суетливого человека. Коготь наслаждался природой, забывая все битвы и жизнь на других «этажах» реальности. Забот в последние годы ничуть не убавилось. Он рос, мужал гораздо быстрее хозяина, но и суеты становилось всё больше и больше.

– Эх ты, полосатый эгоист, – блондин приподнялся от завалинки и взъерошил тигру шевелюру на голове.

– Эх ты, полосатый эгоист, – заявил блондин, приподнялся от завалинки и взъерошил тигру шевелюру на голове.

Коготь недовольно оскалился, отмахиваясь от старшего брата хвостом.

Высший тотем Семёна «Леопарда» Корпионова нарочито изображал лень и полное игнорирование человека, который являлся фактически хозяином тела тигра и его духа. Хозяином всего, кроме души.

Когда дело касалось сражений, Коготь всегда приходил на зов, но когда Сёма выпускал тотем «погулять», тигр проявлял непокорный нрав. В этом он полностью походил на своего старшего собрата, проявляя его суть. Чего тот никак не мог принять.

Человек в лесу. Кто он? Гость тайги не походил на заядлого путешественника. Мужчина одет в кожаную куртку поверх серой майки, светлые джинсы и армейские ботинки. Из всех вещей при нём лишь охотничий нож на поясе. Взял по старой привычке. Припоминались поездки с братом в лес. Может, пригодится, если полоса отчуждения вздумает вновь попробовать на зубок.

– Почему мне надо прибегать к последнему средству, чтобы наш отшельник вышел из заточения? Сколько можно? Пять лет по лесам шарится. В волхвы, что ли подался? Двадцать два года, самый сок жизни, а он берёзки окучивает, – забурчал Сёма. – Меня верно давно простил. Что было, то было. Так к чему всё это?

Тигр полностью проигнорировал человека. А тот всё не унимался.

– Того, что случилось, не изменить, да и нельзя было по-другому в той ситуации. Правда, Коготь?

Тигр вновь пропустил слова блондина мимо ушей, безмятежно греясь на солнышке.

– Побрею я тебя когда-нибудь, мой полосатый друг, – усмехнулся блондин и сконцентрировался на внутренних ощущениях.

Солнечное сплетение разогрелось. Волны тепла пошли по телу. Кончики пальцев запульсировали. Минуя «астральный диалог» и «сакральный шёпот», Леопард перешёл на «диалог души».

Если от первого и второго можно отказаться, закрывшись, то от нитей Творца нельзя уйти и после смерти. Переход и расстояние для подобного не имеет значения.

– Это твоё последнее средство? – пришёл смысловой пакет из недр тайги не словами, но ощущениями настолько хитро сплетёнными, что лучше просто принимать, чем толковать.

– Ты вынудил меня. Подумай о матери, отце, друзьях, и всех тех, кто тебе доверился. Прерви заточение. И дай хоть на сестрёнку поглядеть. Она у тебя. Я знаю.

– Ты порвал купол.

– Ну, так покажись и дай мне по морде. Хоть какой-то повод показаться мне на глаза.

На другом берегу водопада появился стройный, длинноволосый мужчина с чёрными локонами, плотно связанными за плечами в подобие косы, и переплетёнными синими и красными оберегами. Был он в белую рубаху и штаны, подпоясан кожаным ремнём. Ноги были босы. Изумрудные глаза светились бледно-зелёным пламенем, скрыв зрачки. Огни переливалось с внутренним светом, и человек казался неземным гостем из сна. Он сделал шаг в сторону воды и… пошёл по водной глади. Спокойный после падения с небольшого обрыва поток не мочил и ступней, гладь словно была не мягче январского льда… Скорпион шёл по воде навстречу, отмечая для себя ещё несколько возможностей, открытых Легкоступом.

Сёма привстал от дуба в удивлении. Вода для таёжного жителя словно не мягче январского льда. Держит тело. А как присмотрись – и не касается водной поверхности.

Несколько осторожных шагов к кромке берега заставили напомнить все события почти пятилетней давности. И меч Родослава в Пустотах готов лечь в руку при первом требовании. Если брат не изгнал из себя ЭТО, рука не должна дрогнуть. Чёрный Скорпион – путь, что в тупик ведёт. Это показала Япония. Но темна ли душа его ныне?

«Как там говорил Меченый? Пригодится и секира, и меч? М-да, Меченый много чего говорил в последнее время, да по делу ли?».

Семён присмотрелся. Огонь в глазах брата не пылал огнём жажды убийства. Умиротворённый спокойствием, Скорпион стоял напротив и смотрел, словно сквозь брата. Видел насквозь?

«Да сколько ж он ступеней за это время прошёл? Я не смогу и ранить. Но я должен… Должен вернуть его!», – думал Сёма, разглядывая человека, который повлиял на жизнь больше родителей.

Тот, кого при рождении назвали Сергием, преодолел водную преграду и вышел на берег. Огонь в очах потух, зрачки стали по-человечески привычными. Широкая, добродушная улыбка заняла лицо. Но молчал, ожидая первых слов от него.