Сонные постовые получили аккуратные дырочки на лбах и висках, и отошли в мир иной, не просыпаясь. Двое бродили вдоль бортов. Первые пули пробили им лёгкие, прервав возможные вскрики, тут же ещё три-четыре прошили тело. Возможный шум так и не поднялся.

Убаюканные обещанной скорой капитуляцией правительств, пираты тихо умирали, так и не потратив миллионы никак иначе, кроме как мысленно.

Группа диверсантов-спасателей, не обременённая обязательством брать пленных, без лишнего шума зачищала палубу. Пленных Антисистема не брала.

Подводники быстро пробирались к каютам и рубке. Сонные пираты, зевая, выходили навстречу и не понимали под наркотическим опьянением, почему в один миг перед ними вырастало нечто в костюме и нажимало на курки. Лишь кожу обжигало. Злые укусы, пронзающие плоть.

Крики начались ближе к машинному отделению. Леопард, не встретив заложников, перехватил обратным хватом нож и, сменив обойму пистолета, ускорился.

От одной из дверей послышалась бурная речь. Без переводчика было понятно, что ругаются. А переводчик в мозгу, этот странный, так до конца и непонятный подарок Отшельницы, донёс обрывок речи:

– …так что Салем, на палубе снова молчат.

– Спят, дети обезьяны! Иди, проверь!

Воткнув в сердце проверяющего нож, Сёма метнулся к Салему, перехватил АКМ и помог полу со всей своей гравитационной поспешностью встретить лицо пирата.

– Где заложники? – бросил Леопард на английском.

В ответ слова, ставшие понятными, едва сработал переводчик. Редкое африканское наречие. С непривычки кольнуло в виски.

– Где они? – повторил Сёма на языке аборигена близлежащих земель.

– Откуда ты знаешь этот язык?

Леопард поднял его голову и вновь впечатал в пол.

– Дальше по коридору, – послышалось булькающее признание из разбитых губ пирата.

Пуля в висок. Снова бег. Интуиция заставила резко замедлиться. В голову ударило изнутри так, что вновь резко заломило виски.

Сёма, не понимая, что случилось, остановился. Голова стремительно превращалась в ком боли, заломило шею. Перед глазами поплыли круги. Да такие, что всерьёз испугался потерять сознание на задании.

– Проблема! Продолжать штурм без меня, – шепнул в микрофон Леопард и сполз по стене, держась за виски. Нож и пистолет упали рядом.

Чёрное нахлынуло и поглотило, окончательно отключая от забот внешнего мира.

Брат Скорпиона по его матери возник из тумана надсознания. Но говорил без движения губ. Смотри или не смотри на его лицо, не важно. Забудется тот час, едва отведёшь взгляд. Но смотрел осуждающе, словно недовольный поведением блондина.

– Сёма, тебе совсем заняться нечем?

Только тёмные глаза не забывались никогда. Но к ним Леопард уже привык, как привык и к тому, что он один из немногих, кто сумел запомнить, как выглядят эти провалы.

Сложно одновременно иметь и не иметь зрение. Это существо и без глаз видело мир лучше, чем он даже мог себе представить.

– Меч?! А что случилось?

Сёма попытался повернуться, быстро привыкая к ощущениям вне тела. Вертеться было нечем, и чернявый сын полубога никуда с глаз не делся. Волей-неволей, приходилось смотреть именно на него. Разговор, от которого не отвертишься.

– Ты убил последнего жителя, говорящего на Тахепо.

– И что?!

– Понимаешь, кто-то должен был говорить на Тахепо. Это… наследие, – спокойно добавил Меченый. – Чувствуешь боль в голове?

Сёма кивнул. Сам не понял, чем кивнул в дебрях своего сознания, но Меченый сделал вид, что понял его действие.

– Эта боль и есть наследие Тахепо.

– Слушай, если ты про того африканца, извини. Я не расист и не мне всё равно, какого цвета кожа террориста или на каком из языков он говорит. Так что не выбираю. Ты знаешь принципы Антисистемы: пираты ликвидируются так же быстро, как террористы и предатели Родины. И ещё у меня нет комплекса рабовладельческой вины называть негра негром. Негроидная раса есть, а негров нет? Ты к этому меня «тахепо» назвал?

Меченый вздохнул, начиная разговор по новой:

– Для меня все люди одинаково слабы и бесполезны. Слова и их обозначения меня не интересуют, они кардинально меняют смысл каждое столетие. Что сегодня радуга – то завтра символ разврата, а послезавтра и вовсе у каждого второго пацифиста татуировкой на мягком месте появится. И принципы вашей структуры я тоже знаю хорошо. Вы не первые, кто вырезает всех плохих на корню в попытке сделать мир лучше. Детский период становления. Проходил, знаю. Дело не в этом.

– Так, а что случилось?

– Понимаешь, многие тысячи лет назад я пообещал, что падёт страшное проклятие на убившего кого-нибудь из племени, говорящего на Тахепо.

– А, ну если так. Это конечно меняет дело. Правда, пока не понятно в какую сторону. Слушай, а аспирина нет? А то литургию спеть не смогу. А ему наверняка какие-то обряды нужны.

– Понимаешь, со временем это племя само всё извелось. Болезни там разные, занесённые колонизаторами, да и в долгожителях у них никто не числился: гигиена не на том уровне, чтобы зубы чистить, питание опять же скверное – жри всё, что видишь, среда окружающая агрессивная.

– То есть если не задавит удав, так бородавочник на клыки подбросит. То да сё. Понимаю.

– За тысячи лет заклятье порядком ослабело, как слабело с естественной смертью каждого говорившего на этом чёртовом Тохепо. Но ты, Сёма, настырный. Ты докопался до последнего. А как нашёл, так всё-таки убил его.

– Полный корабль африканцев с автоматами возомнивших себя королями мира, а ты мне говоришь про какого-то почившего Салема. У меня там заложники, в конце концов. Надо выручать. Извини, Меч, но ты порядком отвлекаешь от дел.

– Да брось, каждый день кто-то умирает. А доставка посылочки из Китая с фаллосом на батарейках так и так прибудет. Не этим, так другим кораблём. Рынок найдёт замену. А вот тебя уже заменить сложнее. Если вскоре не хочешь оказаться в числе взаимозаменяемых, продолжай нести чушь про свой жалкий кораблик и попранную гордость великой и могучей страны.

– А что не так с могучестью?

– Тебе не кажется, что великая и могучая могла и сама флот прислать?

Сёма немного посуровел, отмечая накатывающую головную боль и за пределами тела. Значит в самом теле уже такая волна боли, что впору вскрывать черепную коробку в бесплодной попытке добраться до её источника.

– И что за проклятие? – осторожно спросил блондин. – Придётся носить кепку с надписью «F.B.I.»? Или… Нет! Неужели красные мокасины?

– Думаешь, я помню все, что накладывал? Тысячи лет скитаний оставили немало следов на континентах. Всех не упомнить.

– Уж ты постарайся!

Меченный ненадолго замолчал, погружаясь в мысли, затем буркнул.

– Симптомы появятся, может, и вспомню чего.

– Ага, при вскрытии точно вспомнишь.

– Ты секиру свою забери – пригодится.

– Секиру Живы? Она уничтожена огнем возрождения Скорпиона. Феникс оставил от нее только капли метеоритного металла на полу.

– Ты действительно думаешь, что артефакт так легко уничтожить? Держи… пригодится.

С этими словами Меченый материализовал из воздуха структуру уничтоженного физически объекта, но не переставшего существовать информационно объекта Вселенной.

– Куда я её сейчас дену? Потом отдать не мог?

– В Пустоты положи. Вообще это твои проблемы. Я и по части проклятия-то мог не говорить.

– Ага, мучился бы сам, по шаманам, гадалкам ходил, когда доктора развели бы руками.

– Да. Но ты близок моему брату. Так что предупредить будет не лишним. Знаешь, как в одном особом народе говорят? Лиха беда начало…