– Ты сделал свой ход, старик. Теперь моя очередь, – обронил он и подхватил меч Апокалипсиса.

С его словами на небо пришёл шестьсот шестьдесят шестой день.

* * *

Скорпион прикрыл глаза и отключил потоки информации. Хватит на сегодня.

«Вместо того чтобы ждать Судного дня завтра, не проще ли представить, что он давно прошёл? И жить как свободные люди, во весь рост, а не согбенные страхом твари, дрожащие перед карами «богов эволюции». Каждый из них могуч и смертелен настолько, насколько в него верят».

Вера и мысли порождают эгрегоры. Те энергию воплощают в материальное. И пылает Земля, идут войны и неминуем очередной Конец Света, пока люди ежедневно воссоздают эти образы в мыслях, желая, чтобы всё сгинуло ко всем чертям.

Такой мир обязательно сгинет, если человечество не сменит образ мыслей. Ведь каждый человек – частица Творца и влияет на сущее. Рождённая душа, ограниченная рамками, чтобы не уничтожать раньше, чем возьмёт на себя ответственность за созданное, может многое. Да кто ей об этом расскажет?

Пока силу своего влияние не признает каждый, миром будет править Деструктор – его в человеческих мыслях больше. Мелькает чаще.

Наше время.

Эстония.

Частная больница закрытого типа.

Подземный этаж.

Лилит приподняла голову сына, прижимая к груди. Она без усилий взяла его на руки, вытаскивая из чёрного пакета. Но почти тут же пришлось положить Сергия обратно на выдвигашку – за спиной почувствовалось постороннее присутствие.

Здоровяк, второй помощник Эмиссара Нежити, сменил человеческую форму на звериную почти мгновенно. Волкодлак с трёхвековым стажем существования на Земле бросился к добыче мгновенно. Пара прыжков, преодолевая расстояние помещения и последний полёт в воздухе…

Сильные руки со стороны схватили за шерсть на боку, отклоняя от траектории, вырывая целые клоки кожи с мясом.

– На мать с ребёнком нападаешь? – обронил растрёпанный блондин. – Как не стыдно, чудовище?

Был он в чистой одежде врача зелёного цвета. В руках остались клочья шерсти.

Сёма брезгливо отшвырнул ошмётки в сторону и встал лицом к оборотню, прикрывая спиной Лилит. Волкодлак оскалил клыки, почти моментально заращивая раны. Его более всего поразило, что от нового гостя не исходило никаких запахов. Совсем. Словно кто-то аккуратно обернул их в плотную сферу. Только поэтому человеку удалось подобраться так неожиданно и близко. Но секунда растерянности прошла. И оборотень вновь приготовился атаковать.

– Да подожди ты, торопыга, – осёк Сёма. – Я человек. Ты тоже наполовину человек. И в прошлый раз я едва смог до тебя добежать. Неужели в этот раз ты будешь пользоваться новым бонусом? Что, кулаками пересчитать мне все рёбра сил не хватит? –

Враг округлил глаза.

Сёма кивнул в сторону Лилит, продолжил:

– Мамке не до нас. С дитяткой возится. Пускай идёт потихонечку, а мы с тобой решим нашу дилемму один на один. Ведь выйти из морга на своих двоих может только живой. Не так ли, мохнатый? Выясним, кто из нас живей?

Миг и в углу помещения вместо здорового волка с красными глазами появился крупного телосложения мужик. Босиком и в серых трениках. Шерсти поубавилось, и теперь Сёму могли впечатлить широкие плечи и литая грудь, словно прикрытая роговой бронёй демонов или тремя слоями рыцарских лат. Сказать, что мужик с осиной талией был силён, значит, ничего не сказать. Он словно воплощение физического совершенства тела.

Но Семён после лечения в безымянной больнице потерял чувство реальности. Перед ним стоял просто враг, а за плечами был брат. С матерью. Неизвестно, какие силы обрела первая созданная женщина за тысячелетия существования и прибрела ли вообще, но по слезам на щеках мог с уверенностью сказать, что ей было не до драки с вшивой собакой.

– Уходите, Лилит. Спасите брата. Мне ещё пса усыплять. Я позже догоню.

Лилит вновь подняла сына на руки и уверенной походкой зашагала к выходу. Громила бросился наперерез.

Леопард ответил на сверхскорости. С горящим телом ступеней и расширенным потоком восприятия реальности он не ожидал от себя такой прыти. Одно дело драться, отключая сознание и доверяясь бессознательному бойцу внутри и совсем другое видеть каждый кусочек мира с нескольких ракурсов, зреть каждое движение оппонента и просчитывать, видеть наперёд его следующие движения за мгновение до его свершения.

Это новую форму боя блондин принял так же легко и неосознанно, как первый вдох ребёнка после рождения. Знание было приятным. Вдобавок Меченый одним касанием раздул в теле не только едва тлеющую жизнь, но и подбросил в костёр новых дров – ступеней.

С семнадцатой по двадцать первую Семён взлетел без труда – эта была ступень последних возможностей брата. Но, то ли с умыслом, то ли без, брат Скорпиона пробросил ещё на две вперёд, оставив на двадцать третьей. После «внешности человеческой» пришли ступени «управление материальным телом» и «постижение дара души человеческой».

Эти слова на физическом языке значили гораздо меньше, чем являлись по сути. Осмысливать их в данном контексте было бесполезно, предстояло прочувствовать.

Сил от открытых врат вполне хватило, чтобы волкодлака контрударом снова отправило в самый угол, сбивая пару каталок-труповозок.

Лилит остановилась у самой двери, кивнула и вышла. Сёма, махнув на прощанье, обратился к пособнику Эмиссара:

– Как звать-то тебя, мохнатый?

Противник подскочил и, пинком отбросив каталку, как жалкий мячик, ринулся в бой. Его удары походили на царапанье кошки. Открытые ладони со скрюченными пальцами разрезали воздух в тех местах, где должен был находиться Сёма. Но блондин упрямо уходил от каждого и завершал всякий выпад пинком или подножкой.

Когда мужик в третий раз врезался в каталку, Леопард покачал головой:

– Когда человек задаёт вопрос, то по правилам этикета другой человек обязан на него отвечать. По крайне мере, если он не риторический. А мой как раз таков.

– Патикулис, – почти прорычал волкодлак.

Сёма согласно закивал:

– Ну вот, хорошо. Теперь я знаю, что написать на могильной плите.

Свирепый вой прокатился по помещению. Любого человека взяла бы дрожь от мощного, холодящего душу рёва. Сёма и сам ощутил, как покрылся мурашками. Прямо напротив него человек снова обратился в волка. Но на этот раз превращение было неполным, и зверочеловек так и остался стоять на задних ногах. Морда стала звериной, роняя тягучую слюну с ряда жёлтых клыков. Зато грудь увеличилась в размерах втрое и руки, что остались почти человеческими, стали вдвое шире. Ногти снова стали когтями. Измученная падениями каталка первой испытала на себе их воздействие, уничтоженная одним движением пополам.

Сёма, разглядывая поднимающуюся от пола пыль, переступил с ноги на ногу, качая корпусом «маятник».

Морг услышал последние слова:

– Остался бы человеком – похоронил бы, а если хочешь быть собакой, то и умри как собака!

Оборотень покачал головой, оценив шутку. Но противник перед глазами вдруг исчез. Мгновением позже самый мощный удар, который когда-либо получал в жизни, оторвал Патикулиса от земли. Этот апперкот помог встретить головой потолок. Едва начал падать назад, как сзади что-то обхватило за шею и падение перестало быть только частью гравитационного плана. Ему помогли, добавив массу чужого тела и ускорение.

Оборотень отчётливо услышал хруст в собственной шее. Мощное тело, противовес человеческих рук у морды и плечо странного блондина сработали как рычаг. С этим переломом ещё сумел бы справиться, если бы не когти, вспоровшие горло, гортань и остатки переломанных костей. Когти, что были едва ли тупее его когтей оборотня.

Сёма поднялся, убирая кошачий зрачок жёлтых глаз, возвращая пальцы в прежнее состояние и сжимая в руках волчью голову. Секунды тотема короля леопарда хватило, чтобы оборотень лишился головы.