– «Институт СКП-1», – донеслось из динамика и створки разъехались.

Несколько человек вошли со станции и расселись по свободным местам. Женщина-контролёр проверила ремни, прошлась вдоль кабинки и побыстрее вышла прочь. Кабина продолжила путь над лесом.

– Владлен, а кабинками кто управляет?

– Не знаю.

– Большую часть времени автоматизирована, – охотно ответил усатый мужичок, сидящий сбоку. – Компьютер рассчитывает расстояние, скорость, температуру окружающей среды, степень освещённости, общий вес пассажиров и груза и выбирает оптимальные для человека условия поездки. В случае заданных параметров, может прибавить в скорости или наоборот, экономить ресурс заряда. При желании управление кабинами может перехватить ближайшая станция. В экстренных случаях – ручное управление осуществляется самими пассажирами. Это не сложно. Ещё долго по всем маршрутам будет кататься пара-другая смотрящих за маршрутом людей, охраны и тестеров вообще.

– А вы откуда знаете? – прищурилась Лада.

– Я принимаю участие в разработках кабинок.

– Тогда автоматизируйте пристёгивание ремней, чтобы сократить время на станциях. Пусть пикает, если пассажир не пристёгнут, чтобы не откинуло в случае чего. Безопасность прежде всего.

– Уже работаю над этим. В идеале, если полностью компьютеризировать струнники, останется только штат ремонтно-технических бригад, да кассиры с охраной. Мы должны будем вводить новшества постепенно, дозировано.

– Почему?

– Антисистеме не всё равно, как страдает психика человека в информационном потоке. Ему сложно будет сразу в один день просто проснуться, прийти на станцию и не заметить людей, кроме таких же пассажиров. Безликий автомат продаёт тебе билет, он же следит за твоим комфортом, безопасностью. Он обесточивает станции в случае угрозы терактов, он определяет какую кабинку отправить в путь первой, он пустит безбилетника на станцию ровно один раз, потому что в следующий раз тебе придётся оплатить обе твои поездки. За прошлую и настоящую.

– А как комп узнает, что я без билета?

– Останавливать кабины из-за одного безбилетника довольно глупо, но чипованное в дальнейшем человечество выдаст всю информацию компьютеру, единая компьютерная система запомнит данные, разослав весь по всем станциям.

– Чипование для всех людей? Но когда это ещё будет-то?

Усач вздохнул:

– Надеюсь, что позже… Гораздо позже. Пока нам хватит и автоматической системы распознавания лиц силами ИИ. Вот поэтому пусть ходят по кабинкам живые контролёры, сидят по кассам живые банкиры и скучает по углам живая охрана.

Усатый создатель посмотрел на часы. Там на циферблате таймер замер на 7.49. Именно столько понадобилось кабинке, чтобы пролететь двадцать четыре километра, трижды затормаживаясь и останавливаясь по минуте с небольшим на станциях.

– Ну, вот и конечная, девчонки. Через месяц она станет всего лишь очередным звеном. По весне расползётся струнник по краю, а через год-другой массовым строительством по всей стране. Мировая транспортная артерия звучит же лучше для страны, чем сырьевой придаток. Не так ли? – Усач подмигнул грустным взглядом и вышел первым.

Лада и Владлена отцепили ремни и покинули кабинку. Едва двери станции выпустили на морозный воздух, докатился голос Елены. Мать стояла возле джипа и махала рукой.

– Интересно, Влада, кто больше потребляет заряда? Кабинка или эта четырёхколёсная махина?

– Не знаю, Лада. Только никаких паранормальных штучек при маме. Она и так знает, что ты умница-дочка, но люди в городе ещё непривыкшие к летающим предметам….

– Хорошо.

– И не понимай буквально «ёлочка зажгись!».

– Лады…

– И технику не клинь…

– Ладно-ладно…

– И…

– Ладно!!! – возмутилась девочка. – Обычный ребёнок, я поняла.

Г. Хабаровск.

Офис скорпионовцев.

Даниил Харламов, вернувшись с космодрома в Хабаровск, перебирал бумаги. Занимался земной текучкой, на время забыв о звёздах и высоком.

Он продлял и подписывал новые контракты на охраны объектов по всей территории Дальнего Востока. Ячейки скорпионов расползлись от Курил до Байкала и от Приморья до Чукотки. По городам и сёлам вспыхивали конфликты на предмет передела влияния. Не хотелось симбиозам братков и коррумпированных структур терять тёплые места. Корёжило рыбный промысел островов, привыкший к контрабанде и действиям надзорных органов, что легализовывал любую деятельность в Охотском и Японском море за долю, вырученную на чёрном рынке.

Откат, однако, ломало по всем фронтам: тонули чахлые траулера, ранее перевозившие биоресурсы в Японию, Китай и Южную Корею. Горели нелегальные лесопилки вдоль границ с Поднебесной. Пропадали вертолёты, поезда и автомобили конторщиков, что стремились на север за сумками с деньгами, а возвращались сухой отметкой на листике «пропал без вести».

Дальний Восток очищался катарсисом, ломались мировоззрения рвачей. То корабль на воздушной подушке класса «зубр» оставит без крабов порты в Токио и Осаке, то большой коммунистический брат не досчитается почти дармовых стройматериалов. Летают истребители Сухого вдоль трасс, режут небо вертолёты Ка-50М и Ка-52М. Дрожат по кабинам дальнобойщики с серым товаром. По накладным бумагам одно, в кузовах другое.

Бумаги слишком различны, курьеры имеют склонность к транспортировке наркотиков. Эти вопросы давно не решаются мирным путем. Только зависает над кабиной большой улыбчивый вертолёт с разрисованной оскаленной акульей пастью. И пилот показывает водителю пять пальцев, четыре, три, два… Если выпрыгивает водитель, взмывает в небо вертолёт и через минуты транспортные вертушки десантируют на трассу спецназ, захватывая транспорт и уничтожая товар. Если упорен водитель, то летят ракеты и вспыхивает фура, распространяя не столько огня и дыма, сколько паники среди нечистых совестью перевозчиков и поставщиков. Покупателям ничего не остаётся. Потому что горят продавцы.

Очищается Дальний Восток, стабилизируется финансовая деятельность, легализуется. Нечего покупать в чёрную. А где нет наркотиков, там нет и наркоманов. Умирают в ломке зависимые, но это полностью их осознанный выбор.

Показательно бьётся в истерике прокуратура, отчитывается перед столицей. Вылетают системные самолёты с делегациями и кружат над городом. Но мощности аэропортов Хабаровска, Владивостока, Сахалина и Камчатки оказываются закрыты для них. Как раз в эти дни технически неисправны антисистемные аэропорты.

Медведь встряхнул головой, пробурчал:

– ДВР уже какая-то получается. Так и народ скоро отделяться потянет. Навели порядок, чистильщики арийского типа восприятия. Осталось только ресурсы перестать центру отдавать и развитие попрёт семимильными шагами. Где-то я это уже видел… ах, да, сразу перед японской интервенцией, пока Москва снова не пришла и не взяла всё в свои руки.

День не предвещал ничего сверхъестественного. За окном валил снег, ветер усиленно хотел пробить щель в бронированном стеклопакете, но разбивался о преграду и скулил, как побитый пёс. Отдалённо и гулко.

Медведь зевнул, отмечая как неуклонно минутная стрелка двигается к обеденному времени. Поднял трубку одного из трёх стационарных телефонов. Аппарат был без кнопок.

– Ну что, Василий Брахманович. Как первая сходка старейшин?

– Долгая, Даниил Кшатриевич. Даже со скидкой. Всё-таки предыдущие поколения долго соображают. Но сталинский надел чем хорош, что, если уж соберутся, пока все не решат, не разойдутся.

– На Сталина работали ещё их дедушки. Эти скорее за «варёнки» души продавали. Так что по концепциям?

– Продолжаем расширение.

– Как, уже? Ещё Дальний Восток в один регион не скрепили, уже через Байкал десантироваться? Надо сил накопить на Сибирь. Своих что ли мало проблем? Ещё и в другие лезть.

– Обсуждалось.