Дрались без ступеней и темпа, не разогревая мышцы, не предупреждая об ударах и не сдерживая силу. Дрались ради самой драки, прыгали, уклонялись, падали, вставали и снова дрались. Это происходило не на пределе сил, а в состоянии просветленной одержимости. За движениями последовал физический придел, надлом. Затем небольшая пауза и разум ушёл прочь, оставив после череды физического бессилия, когда уже перестаешь соображать, провал… Тогда оба превратились в боевые машины. Стало легко, перестали ощущать тело, сливаясь в движении, в танце боя. Движения были невесомы, самопроизвольны и точны.

Удары и дальнейшие движения угадывались сами собой. Все происходило в странном состоянии подавления сознания, когда исчезает чувство времени, пространства и реальности. Но главное – из всего многообразия движений выстраивалась упорядоченная, последовательная схема боя.

Это и называлось сечей.

Отскочив друг от друга, накинули майки и кольчуги, похватали мечи и снова бросились в танец боя. Находясь в нём, не осознаешь присутствия в руке оружия. Оно становится продолжением руки, частью тела.

Мечи менялись, шоркая о кольчуги и высекая искры встречавшимися лезвиями. То одного, то другого от смерти отделял сантиметр заточенного клинка. Лишь в самый последний момент воин задерживал удар, не переступая последней грани. Но каждый знал, что умер бы, если бы противником был другой. Это и называется «урок». Правило, которое осознается «у рокового края», на грани, на изломе.

Не сразу заметили, как сгустился воздух. Замерли друг напротив друга, тяжело дыша. Враждебная аура ощутилась ещё до того, как проявился физический объект.

– Восемнадцать твоих смертей, – как всегда после битвы просипел Сёма, уточняя, сколько раз он мог уничтожить противника.

– У тебя тридцать две, – отмахнулся Сергий, откидывая затупленный зазубринами меч, который в Европе звался дирк[2]. – Но сейчас нас могут убить по-настоящему. Почувствовал?

[2] Дирк – кинжал с клинком треугольной формы.

– Да, – ответил Сёма, оглядываясь по сторонам, перехватил умубари[3] и акинак[4] поплотнее. Глядя под ноги, прошептал. – Скорп, беги за мечом, я его задержу.

[3] Умубари – японский кинжал с чашеобразной гардой.

[4]Акинак – скифский короткий меч.

Сергий с места сорвался в бег. Единственная возможность остановить Духа – пробудить меч Славы. Только бы успеть добежать до дома. В настоящей боевой тренировке снова выпили себя почти до дна. Подходящее время выбрал Отшельник для мести за ставленника.

Сёма остался на полянке, замерев на месте и ощущая нарастающее бессилие тела – адреналин медленно покидал кровь. Злобно бросил слова на ветер:

– У нас в дом без разрешения не вламываются. Тронешь семью и все мечи, что ты видишь здесь, будут торчать в твоей груди или месте помягче.

Это был не удар. Словно ветер подул из-за деревьев, но небо и земля поменялись местами. Умубари выскользнул из левой руки, воткнувшись в землю неподалёку. Лёжа на траве, Леопард явственно ощутил, как по спине побежали орды мурашек, а свет солнца загородила тощая лысая фигура без бровей. Был незваный гость в просторном, сером балахоне на манер монашеского.

– Ты убил в Корее моего сына! – этот вскрик взлетел в небо.

– Он такой же некультурный, как ты. Вламывается на чужие территории, угрожает. Не люблю хамов. Мы прилетели к нему с ответным визитом за базу, – спокойно ответил Сёма, не поднимаясь с травы.

– Это уже второй сын, которого вы убили! – вновь разрезал крик небо.

– Первый был ещё хуже, – вырос за спиной Скорпион, обнажая меч. – На старика напал. Убил. Смерть за смерть. У вас же уважают старшее поколение? Или с твоими реформами совсем о чести забыли? Это ты приказал убить Всеслава?

Дух оскалился, обнажая акульи клыки.

«Наверное, это у них семейное», – подумал Сёма.

Одно слово решило исход дела.

– Я! – ответил Дух.

Пелена закрыла глаза Скорпиона. Меч выпорхнул из ножен быстрее ветра и со скоростью молнии прорвал балахон в области сердца. В то же мгновение Сёма вонзил акинак до половины лезвия снизу, втыкая под таз противника.

Дух рассмеялся, глядя на меч в сердце и ощущая сталь. Тот, снизу-вверх прорезав диафрагму и прошив левое лёгкое, грозил человеку неминуемой смертью. Человеку, о не Серому Отшельнику.

Скорпион приблизился к лицу Духа:

– Я знаю, что никакая сталь не лишит тебя жизни. Но у меня есть маленький секрет.

Дух усмехнулся:

– Да?

Скорпион коснулся щекой рукояти меча, прошептав:

– Пробудись.

Снова крик Духа прорезал небо. Не было ни огня, ни пепла, он просто упал на колени, а в следующий миг его не стало. Исчез, словно и не было.

Акинак и русский меч на мгновенье задержались в пустоте и рухнули на землю, не находясь больше в теле.

Сёма облегчённо рассмеялся, растягиваясь в траве:

– Я думал, будет сложнее.

– Нет ничего сложнее жизни и проще смерти, – по-философски ответил Скорпион, прислушиваясь к себе. Вроде бы истратил все силы до дна, а ноги до сих пор держали. Что бы это значило?

– Всё, хватит с меня этой мистики, – подскочил Сёма. – Заносим оружие в дом, ты пакуешь вещи, и я отвожу тебя в аэропорт. С глаз долой – из сердца вон. А сам за учебники, книги и прочие энциклопедии. Мыслю буду думать. И лучше не одну.

– То есть, проще говоря, сразу после аэропорта едешь к Маше? – понимающе похлопал по плечу Сергий.

– Она для меня кладезь мудрости! – возразил, поднимая опалённый акинак Сёма, вздохнул. Придется оттирать.

– Кто бы сомневался, – Скорпион вложил меч Славы в ножны, ощущая вибрацию под пальцами.

Меч не хотел так быстро засыпать, требовал продолжения.

«С собой его, что ли, взять? В аэропорту со вчерашнего дня зелёный коридор. Контрольный пакет акций выкуплен».

– Сём, у тебя нет ощущения, что Дух нам…сдался?

– А что, так тоже можно?

– Не знаю, – честно признался Сергий…

Через полтора часа, попрощавшись с семьёй, Скорпион скрылся в салоне автомобиля с небольшой спортивной сумкой и ножнами за плечами. Предстояло ещё забрать Леру, жаждущую порций приключений.

Дмитрий вздохнул, проводив детей. Развешивая уцелевшее оружие по тренажёрной, посмотрел на гарь на лезвиях и массивные зазубрины. В памяти воскрес номер хорошо знакомого кузнеца.

Без заказов старичок последние полгода не сидел.

«Кузню, что ли, открыть? Стоит Василию позвонить. Дешевле обходиться будет», – подумал Дмитрий Александрович, хватаясь за сотовый.

Урал. Раскопки Аркаима.

Сутки спустя.

Белоголовый орлан резал небо, неспешно махая широкими крыльями над раскопанным городом-обсерваторией. Острый взгляд выцедил из вереницы туристов длинноволосого парня с локонами цвета воронова крыла.

Всё сходится. Именно так, как велел старец Седого вече.

Король неба сложил крылья, стремительно ринувшись на снижение, почти рухнул вниз. Почти у самой земли расправил крылья, замедляя падение.

Лера вскрикнула, упав от опасности с неба. Немногочисленные туристы опешили, хватаясь за фотоаппараты. Скорпион молча вытянул правую руку, давая властелину неба опору для приземления.

Орёл впился острыми когтями в руку, издал птичий клёкот. Сергий перетерпел боль, молча выслушал клёкот и поднял руку вверх, давая птице дополнительный разгон.

Орлан вновь взмыл в небо, оставив опешивших двуногих на скучной земле. Сергий скинул с плеч обе сумки – теперь не до них – поправил ножны за плечами, – которые все принимали за сувенир – подхватил Леру под руку и поспешил за орлом.

– Куда мы? – спросила рыжая, поглядывая через плечо на оставленные сумки.

– Не знаю, но нас там ждут, – уверенно ответил парень.

– Кто ждёт? А сумки?