– Про сумки забудь. У тебя есть всё, что тебе необходимо, остальное добудем, а орёл сказал…

– Орёл? – перебила потрясённая Лера. – Ты теперь и с птицами разговариваешь?

– Да, девятнадцатая ступень – «позвоночная жизнь в воздухе» – позволяет мне понимать птичий язык, – ответил спокойно Скорпион и резко остановился, обнимая и успокаивая опешившую Леру. – Да ты не бойся, он за мной давно наблюдает. Ещё с Кавказа. Вече волхвов ждёт обрядов раскрытия и наречения.

Лера возвела глаза к небу, всплеснула руками:

– Сначала двое полицейских перед зданием аэровокзала, спрашивая про холодное оружие у тебя за плечами, отказались от своих слов и забыли о чём речь, потом среди ночи нашлись желающие немедленно ехать из Челябинска с экскурсией в это место. И вот с утра мы тут. Теперь тебе на плечо внезапно садится самая большая виденная мной в жизни птица, а ты спокойно так отвечаешь: «Да она давно за мной наблюдает» и мы стремглав бежим за ней на наречение. Я немного не так себе эту экскурсию представляла!

Сергий молча перекинул Леру через плечо, продолжив путь. Скорость немного замедлилась, но орёл в небе терпеливо вил круги, дожидаясь избранного вече.

– Так нечестно! – замолотила по спине рыжая. – В сумке моя косметика была! Как это я на наречение не накрашенная пойду? А? Отпусти!

– Сама вызвалась ехать. Теперь терпи. Хотя не поздно всё вернуть, просто скажи, что ты отказываешься идти со мной дальше, и очнешься в самолёте. Идёт?

– Это ты у меня сейчас пойдёшь далеко и надолго! Я совсем не то имела в виду. Ты птичек понимаешь больше, чем меня! Пусти! Пусти, говорю!

Сергий дальше не слушал.

«Не отказывается – значит, стерпит. Пар только выйдет».

Молча бежал вдоль дороги, затем по поляне, через мелкий лесок, который сменился узкой крутой тропинкой. Наконец, орёл вывел в лес и скрылся из виду.

Скорпион вернул Леру на землю, смахнул пот со лба. Снизу-вверх смотрели обиженные изумрудные глаза. Она надула губки, смотрела исподлобья, брови грозили всеми возможными муками ада, воскрешения и снова ада, только в двойном размере. Не выдержав взгляда, отвернулась первой, сплетая руки на груди.

– Здравы будьте, путники, – вырос за плечами лысый как колено дед в белой рубахе без пояса.

– И вам не хворать, – буркнула Лера.

Сергий хмыкнул, поворачиваясь к деду с доброй, печальной улыбкой:

– Прости её, Старший. Обижена на меня. Здравь будь!

Старик хохотнул:

– Ничего, молодость – не порок. Пойдём, отмеченный родом, обряд ждёт.

Скорпион, сделав несколько шагов, но замер и повернулся к Лере. Та никуда идти не собиралась. Бросил через плечо, снова шагая за дедом:

– Раз всё ещё сомневаешься, посмотри на камень. Чуть ниже по тропке, где мы поднимались.

Валерия повернулась, чтобы высказать всё, что накопилось на языке, но ни деда, ни вихрастого в поле зрения уже не было.

Стало немного неуютно. Усмехаясь над страхом остаться одной, побрела назад, к камню.

«Ха, много возомнил о себе! Вот пойду и заблужусь! И пусть ему стыдно будет!»

Камень нашла не сразу. Никак не думала, что этот балбес камнем назовёт огромный валун, который как осколок уральских гор пролежал, порастая мхом, не одну тысячу лет. Или больше? На глаз сказать сложно. В голове вертелись самые неожиданные цифры.

Вскарабкавшись на валун, рыжая дева обшарила его вдоль и поперёк. Он был изрезан ветром и солнцем так, что походил на…

«Стоп, стоп, стоп! Такой вязью ветер не мог рисовать на камне… и солнце не могло».

Лера, спрыгнув с валуна, отбежала на расстояние, достаточное, чтобы увидеть весь валун разом.

Дыхание перехватило.

На валуне неведомыми картографами изображалась современная карта Сибири. Ничего необычного, если бы не сам факт того, что этой карте было немногим меньше лет, чем самому камню.

«Нет, всё равно дурак. Какое мне дело до карты Сибири, пусть даже с тысячами лет истории за плечами?»

Хмыкнула и быстро помчалась по тропинке обратно, туда, куда ушёл чуть ранее вихрастый со странным лысым дедом.

Бежала долго. Окончательно запыхавшись, запнулась, растянулась на земле, поцарапав коленки о ветки и куст травы. Стало обидно и жалко себя, любимую.

Весь мир вокруг казался жестоким и непонятным, душным, хотелось пить или окунуться в речку. Хныкая, как маленькая девочка, услышала пение. Замерла, прислушиваясь. Пение лилось по лесу чистое, ясное, на разные голоса. Словно пел какой-то хор и не одновременно, а по очереди. Забыв про боль в подранных коленях, поднялась и пошла дальше по тропе, на слух.

Тропинка вывела на солнечную полянку.

Сергий сидел на коленях посреди поляны, положив ножны под себя. Он низко, до самой земли опустил голову с распущенными волосами. Вокруг него по ходу часовой стрелки ходил лысый старец, то напевая, то шепча заговор. За дедом по кругу бегал молодой паренёк лет тринадцати, поочерёдно подавая и забирая непонятные для Леры предметы. По краям поляны стояли четыре молодых девушки. Это их голоса раздавались по лесу. Причудливые напевы без слов, одной лишь интонация.

Лера не знала, что звонницы деда чистят лес от недоброго присутствия, разгоняют чертей и бесов не хуже колокольного звона.

Так начинался светлый обряд.

Солнце, миновав высокие деревья, светило в самый центр поляны, осеняя Скорпиона золотом. Дед в очередной раз обошёл вокруг Сергия и до Леры явственно докатились слова:

Да во славу Богов и Предков!

Пусть свершаться деяния наша!

В руках деда на солнце блеснул нож. Лера невольно вскрикнула. Но старик не собирался втыкать его в шею или спину парня, воткнул лишь в землю, упав на колени и очерчивая вокруг Скорпиона круг – символ коло – солнца.

Замкнув круг, нож остался в земле. Отрок помог волхву подняться, расставил по всем четырём сторонам света четыре блюдечка с четырьмя элементами: в одном блюдце плескалась вода, во втором горела свеча, в третьем было зерно, в четвёртом тлели сушёные травы.

Лера безотрывно наблюдала за ритуалом, отмечая строгое построение девушек и блюдец на все четыре стороны света. А отрок тем временем поднёс деду деревянное ведро, полное ключевой воды. Дед осенил воду знаменем Перуна, набрал небольшой ковш до краёв и вылил Сергию на голову.

Старик вернул ковшик отроку, взял небольшой ножичек и разрезал на Скорпионе майку. Воздел ее к свету, разрезая на лоскуты ещё и ещё, затем бросил под ноги и, топча, заговорил проникновенным голосом:

Прощай жизнь старая,

Здрава буди жизнь новая.

Отрок подхватил остатки рубахи и потащил сжигать на кострище под деревом вне полянки. А волхв поднял блюдце с зажженной свечой, обошёл вокруг расправившего плечи Скорпиона, который поднял лицо к солнцу, плотно сомкнув веки.

Дед заговорил, почти напевая:

Семаргал-Сварожич!

Велик Огнебожичь,

Спали боль-хворобу,

Очисти утробу,

У чада-людины,

У всякой тварины,

У стара и млада,

Ты божья услада!

Огни возжигая,

Мощь душ сотворяя,

Спаси чадо бога –

Да сгинет хвороба.

Тако быть, тако есть,

Тако будь из века в век!

Слова из уст волхва лились необычайно складно, ладно. Обойдя полный круг, волхв вернул блюдце со свечой на место. Огонёк на фитиле свечи и не думал гаснуть, порывы ветерка его словно и не касались.

Дед подхватил блюдце с зерном, снова пошёл вокруг подопечного, голос возвысился:

Ой, ты Мать-Сыра-Земля,

Ой, вы духи леса,

Вас зову на помощь я

Призываю всех и вся!

Сыны Рода приходите,