Архимаг посмотрел на Преступника, и его губы тронула едва заметная, ядовитая усмешка.

— Так что выберешь, Семен? Эффектный фейерверк или ответственность? Только учти, фейерверки очень быстро гаснут.

Я стоял между ними, как между молотом и наковальней. Две крайности. Абсолютный хаос и абсолютная ответственность. Яростный огонь, обещающий сжечь все дотла, и холодная бездна, предлагающая вечную, стерильную пустоту.

Я посмотрел на Преступника, на его жажду анархии… Я посмотрел на Архимага, на его ледяное бремя ответственности… Оба они были сломлены. Просто каждый по-своему.

А я… я был просто Сеней Ветровым. Парнем, который хотел, чтобы его девушка была в безопасности. Чтобы друзья не попадали в передряги. Чтобы было что поесть. Чтобы сдать чертову сессию и не вылететь из Академии.

Вселенная? Галактики? Это было слишком абстрактно. А вот запах маминых пирожков, наглая ухмылка Витька, тревожная улыбка Киры — это было реальным. И ради этого стоило бороться.

Решимость, холодная и острая, как заточка из Нижних, пронзила меня. На моем лице сама собой появилась кривая, упрямая ухмылка. Улыбка человека, который заглянул в глаза двум богам и решил, что у него есть дела поважнее.

— Ребят… Ваши предложения, каждое, по-своему заманчивы… но… Я выберу сдать экзамены и закрыть сессию, — твердо сказал я. — А Глубокое Хранилище… ну… может, его до поры до времени просто убрать на дальнюю полку и не трогать?

Наступила тишина. Оглушительная, абсолютная, какой не было даже в Глубоком Хранилище. Это был сбой в матрице, системная ошибка, которую не предвидела ни одна вселенная.

На божественных, вечных лицах двух Ярославов отразилось чистое, незамутненное изумление. Такое бывает у программиста, увидевшего, как его идеальный код, описывающий судьбы галактик, выдал результат «банан».

Первым опомнился Преступник. Его хищная ухмылка сползла, сменившись выражением тотального недоумения.

— Экзамены? — переспросил он таким тоном, будто я только что признался в любви к кошачьему техно. — Ты издеваешься⁈ Ты сейчас серьезно⁈ Променять всемогущество, шанс унизить всех этих аристократишек, сжечь их жалкий мирок… на ЗАЧЕТ⁈

Архимаг-Ярослав не кричал. Он просто застыл. Его спокойное, мудрое лицо на мгновение утратило свою вселенскую усталость, сменившись выражением ученого… который только что обнаружил, что два плюс два равняется фиолетовому. Он медленно покачал головой, словно пытаясь перезагрузить собственное сознание.

А потом… он просто рассмеялся. И показал мне большой оттопыренный палец.

— Нелогично… непредсказуемо… и, черт возьми, гениально, — выдохнул он, глядя на меня с каким-то новым, почти отеческим интересом. — Ты только что нашел единственную переменную, которую ни я, ни он не учли в своих расчетах. Себя.

— Хватит нести эту философскую чушь! — взревел Преступник Ярослав, вскакивая со своего сидения. — Ты что творишь, носитель⁈ Ты отказываешься от всего⁈ От власти, бабла, веселья? От гарема на все готовых вайфу?

— Я уже нашел свою идеальную вайфу, — спокойно ответил я. — Я просто хочу понять, за что я буду сражаться. Хранилище опасно, я понял. Но уничтожать его? Это как сжечь целую библиотеку, потому что там есть одна книга с плохими словами.

Я посмотрел сначала на Архимага, потом на Преступника.

— А что, если… понемногу? По чайной ложечке? Технология лечения рака — пожалуйста. Новый источник энергии — держите. Рецепт идеального молока — вообще без очереди. Мы не будем давать человечеству оружие. Мы дадим им удочку. И посмотрим, что они с ней сделают. Может, поймают рыбу. А может, отлупят друг друга до полусмерти. Но это будет их выбор, — я немного помолчал, раздумывая. — Ну и себя немного прокачаю, чтобы меня не того этого… в обезьянью клетку не определили.

— ПО ЧАЙНОЙ ЛОЖЕЧКЕ⁈ — Преступник Ярослав взвыл так, что багровый туман над нами пошел волнами. — Ты предлагаешь раздавать божественный огонь этим примитивным обезьянам, чтобы они грели на нем свои задницы⁈ Ты хочешь стать не богом, а… космическим соцработником⁈ Раздавать гуманитарную помощь из сингулярности⁈ Это самая жалкая, самая отвратительная идея, которую я слышал за все свои эоны существования!

— Ты даже не представляешь, что ты выбрал, Семен, — тихо произнес Архимаг. В его голосе не было осуждения, только бесконечная, вселенская усталость. — Это самый сложный путь. Самый опасный. Ты станешь мишенью. Для всех. Для тех, кто захочет все и сразу. Для тех, кто испугается перемен. Ты обрекаешь себя на вечную битву, на вечный выбор. Каждый день решать, кому дать лекарство, а кому отказать. Кому дать свет, а кого оставить во тьме. Ты готов нести это бремя?

— Честно? Я даже к зачету не готов, не говоря уж про эту вашу космическую ответственность, — я пожал плечами. — Но кто-то должен. И лучше это будет парень, который помнит вкус дешевых пельменей, чем двое богов, которые забыли, что такое быть человеком.

Архимаг смотрел на меня долго. А потом медленно кивнул. Он посмотрел на своего яростного двойника, который все еще кипел от негодования, а затем снова на меня.

— Я принимаю твое решение, Семен Ветров, — сказал он. И в его голосе прозвучало нечто похожее на надежду. — Кажется, эволюция все-таки существует. И она только что дала нам всем пинка под зад.

Я поднял голову, глядя в багровый туман над головой.

— Я сейчас, наверное, скажу самую банальную банальность, но… Я не ты. И не ты. Я — Семен Ветров. Студент из Нижних Кварталов. И этого достаточно.

В тот миг, когда я произнес свое имя, саркофаг взвыл. Белый свет хлынул изнутри, затапливая мое подсознание. Я почувствовал, как нечто чужеродное, два могущественных осколка одной души, вырывают из меня. Это было больно, но это было… освобождение. Я видел, как Преступник и Архимаг тянутся друг к другу, сливаясь в единую, целостную, сияющую сущность. В настоящего Ярослава.

И этот сияющий сгусток был с силой вытолкнут из моего сознания. Вышвырнут. Направлен по невидимому каналу куда-то вовне.

Матрица Переформатирования выполнила мою волю. Она не уничтожила. Она разделила.

Гул стих. Крышка саркофага бесшумно поднялась.

Я сел. Вдохнул. Воздух был холодным и чистым. Внутри меня больше не было голосов. Только тишина. И сила. Огромная, спокойная, полностью подвластная мне сила. Я был… цельным.

Я посмотрел на свои руки. Они были моими. Только моими. Я встал. Тело ощущалось легким, послушным, полным энергии. Иссиня-черная броня исчезла, оставив лишь простые джинсу и рубашку.

Ура! Кажется, я теперь — это только я. А не кто-то ещё.

Я огляделся. Неподалеку стоял андроид. Его синие глаза ярко горели. На руках он держал спящую Киру.

Рядом, все еще скованная синими путами, сидела Серафима. Она смотрела на меня с недоверием и страхом.

Я подошел к ним. Андроид, управляемый Алисой, инстинктивно сделал шаг назад, прижимая Киру к груди, словно защищая.

— Все в порядке, Алиса, — сказал я, и мой голос был спокоен. — Это я.

— Докажи! — потребовала Алиса, ее кибер-глаза сузились в подозрительные щёлки. — Или я врубаю кошачье техно на полную громкость! Я серьезно!

Я криво усмехнулся, глядя на ее воинственную позу.

— Только если хочешь, чтобы я рассказал всем, что этот трек был из твоего секретного плейлиста? Который на самом деле называется «Для грустных вечеров и захвата мира». Там, кажется, еще были хиты бойз-бэнда Второй Эпохи, да?

Глаза Алисы на мгновение замерцали, объективы широко распахнулись

— Это… это был плейлист для… э-э-э… ироничного прослушивания! И вообще, это конфиденциальная информация!

Она замолчала, а затем внимательно посмотрела на меня. Напряжение в ее фигуре спало. На безупречно смоделированном лице появилась теплая, искренняя улыбка.

— Ладно. Это ты. С возвращением, босс.

Я протянул руки. Алиса, поколебавшись секунду, осторожно передала мне спящую Киру.