– Нет, – сплёвывая зуб вместе с кровавой слюной, выдавил из себя служитель дороги.

– Ой, да не манди. Дерзкий ты, и твой напарник. Значит, опытные. Людей прессуете. На страхе играете, выбирая одиночек без видеорегистраторов. Осоловевшие, одним словом. Так, старлей? Совсем очумел от новых положений? Сняли с вас уже любую ответственность, а совести почитай и не осталось совсем? Почему бы и не подработать, да?

Нечистый на руку сотрудник ничего не ответил, но лицо стало белым, как скатерть на столе новобрачных.

– Если не хочешь, чтобы полк ДПС стал отрядом, будешь отвечать быстро и правдиво. Усёк?

Андрей пристально посмотрел в глаза.

В глазах постового был только страх. Ужас, который просто не мог появиться в тщательно спланированном плане выколачивания денег из автолюбителей. План грубый, беспринципный и основанный на том же страхе попадания за решётку. Ещё и по рации подмогу не вызвать.

– Да, – буркнула помятая зубная фея, кровью заливая тёмную рубашку.

– А это чтобы не забыл, – добавил Андрей и сломанное ребро пришлось бонусом к дорожному беспределу.

Сколько так нагло и цинично продуманный постовой мужиков на дороге избил, ещё предстояло разобраться.

– Понял, мужик, понял. Не надо больше, – заблеял представитель ДПС, хватаясь за рёбра.

– Люблю понятливых, – Андрей достал сотовый и приготовился нажать на запись камеры. – А теперь говорим по существу. Чистосердечное облегчает. Ну, ты в курсе, старший лейтенант Бакланов. Жги.

– Только не видео… камеру, – по щекам постового потекли слёзы.

– Нет, друг, – развеселился Кот, щупая ушибы. – Я всегда хотел стать сам себе режиссёром, а ты, предъявив мне претензию к нападению на сотрудника дорожно-постовой службы, видимо по жизни хотел прославиться. Как иначе понимать твою просьбу? Будем развивать твой порыв, актёр. Иначе сгубим твою самодеятельность, сам понимаешь. А зачем таланту пропадать? Видео-хостинги ждут тебя, звезда. Как, впрочем, и прокуратура. Так что давай, дерзай.

– Не надо, – проблеял старлей.

– Лопата и лес… Или я нажимаю красную кнопку, и ты превращаешься в репортёра этой необыкновенно интересной истории. Рассказываешь свою слёзную историю: когда начал, кто способствовал, кто крышует. Возможно, попадёшь на центральное телевидение. Возможно, тебя даже увидят родственник. В любом случае, твой звёздный час настал, старлей Бакланов.

Инспектор заревел в голос, подползая в ноги.

– Прости. Только не видео. Я заплачу. Меня же завалят! Шеф сказал… сами отвечаем.

– А, ну куда же без крыши начальства. Крыши то у них из золота. Да сусального. – Андрей погладил по ранней залысине и почти ласково прошептал. – Нет. Деньги у меня есть. Тебя просто уволят с занесением. Может, получишь пару лет строгача. Но жить будешь. А я… я суда ждать не буду. Убью тебя здесь и сейчас. Так что выбирай, либо чистосердечное, либо закапываю в лесу… Обоих.

И Кот демонстративно достал пистолет. ГШ-18 уткнулся холодным дулом в верхнюю губу постового.

– Три секунды на размышление… Раз… два.

– Я согласен.

– Жги, – улыбнулся Кот и включил видеокамеру…

В тот месяц рейтинг феи в синей форме с чистосердечным признанием в мировой паутине побил все рекорды по просмотрам. Четверть полка ДПС была расформирована ещё к концу месяца, прокуратура заворочалась, погоны полетели.

Голем системы стал плеваться, прислушиваясь к общественному мнению. Вычищал ряды оборотней в погонах, а дроны летали по области, пока не засняли все золочёные крыши в округе.

Средняя полоса России.

Около двадцати лет назад.

Синеглазый отец подкинул хохочущего ребёнка в небо, спокойно поймал. Сын оглушил округу звонким смехом, ветер растрепал чернявые волосы. Дитё посмотрело на родителя сосредоточенным взглядом, осознанно группируя тело для нового прыжка.

– Воином растёшь, Сергий, – одобрил Родослав. – Скоро учить тебя стану. Будешь не в меру раскачавшемуся балансу служить. Вразумлять.

Четыре божественных присутствия придавили сферу восприятия с четырёх сторон, мгновенно отрезая синеглазому полубогу путь к отступлению со всех сторон. Тиски давления обрушились на голову Родослава плитой, уничтожая на корню всё хорошее настроение.

Ощутив титанические усилия по сдерживанию неба на плечах, полубог припал на колени, широкой грудью нависая над притихшим сыном.

«Защитить самое главное! О себе думать в последнюю очередь», – застучало в голове не в образе мыслей, а в образе действий.

Боги Велес, Мар, Морок и Переплут застали врасплох, представ пред глазами давно позабытыми физическими телами. Большие и мощные, словно выкованные лучшими мастерами древности, а то и выточенные камнетёсами из гранитных пород, те нависли над головой весомыми исполинами.

Они выглядели скромно: неброские однотонные одежды, растрёпанные бороды, слившиеся с усами, вздувшиеся вены на широких голых руках, словно только что таскали валуны и глубокие взоры, с первого взгляда не говорящие о себе ничего – вот и всё, что видел перед собой Родослав.

Проще утопиться во мраке той бездны глаз, чем прочесть хоть что-то во взоре заступников.

– Так ты не качай его. Всё же проще, чем кажется, – первым обронил Велес. – Два года миновало. Я пришёл за ответом.

– Подготовился, смотрю, волохатый. С друзьями пришёл, – слабеющим голосом приметил Родослав, выплюнув слова. – Предатели родов своих!

– О, так уж совпало, что у всех трёх к тебе поднакопились претензии за тысячи лет. Сам знаешь поговорку: кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет – тому оба, – хмыкнул Скотовод. – Вот и Мар помнит низвержение Мары, Морок обижен за помощь Заряну, Переплут ждёт Лилит, а я хочу оспорить у Перуна покровительство над твоим сыном. Нас всех объединила одна цель – ты и всё, что возле тебя. Так почему бы и не навестить тебя всем сразу, раз такой повод?

Давление усилилось, как если бы на небо стали падать сами звёзды, каждая массой своей втирая Родослава в Мать-Сыру-Землю. И даже земля не могла ничем помочь, сама прогибаясь под тяжестью сил квартета старых богов. Силы были точно не ровны.

– Ничего вы не получите, заступники. Ни её, ни его, – задушено просипел синеглазый, отчётливо ощущая, что стоит дать хоть мысль о слабине или отдыхе, как вся эта тяжесть уронит и придавит не только его, но и сына. Единственного за сорок тысяч лет, страданий, мук и бед, наследника.

Скорпион смотрел на отца снизу-вверх. Тревожно притих, разглядывая побагровевшее лицо. Пылающие синим огнём зрачки тревожили. А от вида прогибающейся спины и напрягшейся шеи хотелось плакать. Сергий смотрел не по-детски серьёзно. Видел, как по мощным рукам отца словно змеи ползали. Забравшись под кожу, они раздувались все сильнее и сильнее, грозя разорвать её изнутри и вырваться наружу. Это пугало ребёнка, но он не кричал и не плакал, в младые годы свои интуитивно понимая, что родителю и так нелегко.

– Ты знаешь правила, – добавил Велес, обрушивая на спину Родослава ментальное порождение своей ярости, в физическом мире взявшее образ змия-искусителя.

Медленно, но верно оплетая ноги, руки, торс и шею полубога, змий приблизил морду к уху Родослава. Раздвоенный язык защекотал мочку уха, а с больших острых клыков закапал яд, змий приблизил зубы к щеке. Оплетя телеса полубога, змей принялся сдавливать тело как питон или анаконда жертву.

Скорпион замотал головой:

– Нет! – сорвалось с уст ребёнка.

Родослав стиснул зубы и только шире расправил плечи. Страх сына и чувство собственного бессилия перед грядущей опасностью придали сил. Ответный гнев воспылал в синеглазом родителе, и образ змеи растаял, осыпавшись на землю серебряными каплями. Они исчезли, едва коснувшись земли.

– Я-то знаю, Велес, – тяжело заговорил придавленный. – А вот то, что тебя откатом не смывает в море после натяжения барьеров уже тысячи лет… это большой повод задуматься. На кого сбрасываешь ответственность раз за разом? Отец всё видит.