До слуха доносится хрип, сип, крики, обрывки молитв, сведённые общим пересказом до нескольких слов. Лязг железа такой, словно стоишь в кузне, и кузнец бьёт молотом по наковальне у самого уха.

Сёма огорчённо подумал, что до такого владения телом, каким ведёт бой Волх, ему ещё тренироваться и тренироваться. Предводитель руянцев тёк водой. Он не двигался, он перетекал с места на место. Так учил его Меченый. И он помнил его уроки. Враги падали, когда протекал подле них.

Движения переходили в одно сплошное целое. Это даже не танец из комплекса элементов, что последовательно сменяют друг друга, это было ОДНО движение. Без начала и конца. Без вектора и возможности определить, что будет дальше. Где предводитель окажется следом, а потому он был неуловим, а враги продолжали падение. Снова и снова, пронзённые мечами или сбитые с ног.

Так не мог двигаться и собственный тотем Леопарда. Не просто слияние с оружием, как с единым целым, а новое действо, чему Сёма не мог дать определение. Мастерство, опыт и уровень этого воина не поддавались описанию. Предводитель руянцев внушал уважение. Почему его имени нет в анналах истории? Этот витязь достоин памятника.

Время ушло. Казалось, витязь Волх обогнал саму реку времени. Просто солнце вдруг стало клониться на закат, грохот стих. Мир обрёл тишину.

Когда движение остановилось, Сёма понял, что наступил вечер. А значит, не менее шести часов беспрерывного боя на мечах! И ни раны! И тело не изношено, что самое странное. Волх как будто перестал быть человеком.

Сам Семён, да и брат Скорпион валялись бы на земле, задыхаясь, или просто сознание отключилось бы от перегрузок. Но Волх остановился в лёгкой испарине, дыхание глубокое, словно особый тип медитации, правда, мир в глазах всё же немного плыл. Но быстро настраивался под привычные очертания, обретал чёткость. Восстанавливался.

Витязь неспешно убрал мечи в ножны. Арконовцы строем замерли у леса, оттащив раненых и с десяток убитых. На побережье нельзя было найти не политого кровью захватчика клочка земли. Морская вода вдоль побережья окрасилась красным. Соль не могла растворить такого количества крови сразу.

Волх не увидел за завалами тел рыцарей. Они плотным строем сгрудились у кораблей, ощетинившись копьями и арбалетами. Их натиск захлебнулся, но не иссяк. Выжидали, злобно и с нескрываемым страхом поглядывая на демона в обличье человека по ту сторону.

Предводитель Арконы, слегка покачиваясь, скользя по телам, побрёл к лесу. Его воины разомкнули щиты. Глаза бойцов уставшие, в них огонь, лица в свежих шрамах. Руки, ноги, тела в скорых повязках. Но стоят крепко. Родную землю защищают. За свои жизни в три дорого возьмут, а кто и пять, десять цен, как неуёмные, жадные до наживы торговцы Востока.

«Сколько же длился бой, что лекари успели всех перевязать?» – снова подумал Сёма, пытаясь услышать хоть одну мысль витязя. Или ощутить время в наведённом сне. Увы, это не удавалось.

Волх не мыслил. Он не просто на время прекратил внутренний диалог, он отключил его полностью. Сёма не мог понять, как такое возможно. Это всё равно, что уничтожить собственный разум. Но на лишённого разума витязь не походил. Значит, он действительно подчинил разум воле во всех его проявлениях.

– Павших и раненных в город. Вдоль леса выставить заградительные отряды. Прочим рассыпаться по лесу, отдыхать. Ночь в лесу без костров. После полуночи новый бой, – обронил Волх на ходу.

Народ закивал. Сёма вновь прислушался к мыслям вождя, надеясь расслышать хоть эхо мелькнувших идей, но не услышал ничего. Витязь говорил то, что думал. И не позволял убежать мыслям вперёд. И не скрывал ничего от окружающих. Открыт, прозрачен. А потому самая большая загадка. Тот, кто ничего не скрывает – прямолинеен лишь для непосвящённых.

Воины углубились в лес, дождавшись окончания боя предводителя. Остался лишь один из волхвов. Седой как лунь, он сидел на пеньке, облокотившись на посох, и жевал нижнюю губу.

– Почему не унесли тебя? – обратился к нему Волх. – Отчего не уходишь?

Седой, древний волхв поднял руку, подаваясь на встречу. Но сил не хватило, снова присел и негромко заговорил:

– Здесь останусь. Время пришло, а так духов попрошу, авось и сдержу немца немного.

– За стенами града ты стоишь сотен воинов, Любомудр. Не торопи судьбу. Не уходи раньше времени.

Сёма впервые ощутил эмоции Волха. Смесь тоски и печали. Лёгкой, как дымок на ветру. Значит, человек. Человечен!

Вздохнул волхв, но пропустил слова витязя мимо ушей. А принялся за свою речь:

– Говорили тебе боги, Волх – отпустишь Генриха с откупом за сына – вернётся. Таким людям богатства сколько не давай, всегда мало окажется. Вот и вернулся. Да не один, а с огромными силами. Король Вольдемар с епископом Абсалоном теперь свалились на нашу голову. Одному землю надо, власть распространить, второму веру чуждую насадить. С ними княжичи Казимир и Богуслав мести за убитого брата жаждут. Генрих не сказал им, что брат их первым войной на Аркону пошёл, оттого и умер. Помимо прочего, Генрих вести разнёс, что брал уже Аркону, да принимали мы все христианство, а как уплыл герцог, так похватали всех их монахов да со стен крепостных покидали. А посему за Генрихом и князь Прибыслав пошёл. Его земли давечи Христа приняли. А с князем и Макленбургский епископ пожаловал. Хватает шакалов на волка с избытком. Верно говорю, одинокий волк Волх? Говорили тебе боги.

– Да что мне боги?! – вспылил Волх и добавил чуть тише, быстро обретая контроль. – Я сам из их рода. Мой отец – богоборец отмеченный. Мать моя – ведающая. Отец говорил мне, что брат у меня есть старший, но видать не судьба нам увидится. Мне бы воинов ещё с полсотни со старой правдой. Да нет же, послушались тебя и богов твоих, уплыли на чужие земли, свои бросив.

– Что должно было свершиться, то свершится, – с болью в голосе добавил волхв Любомудр. – Храм Световита будет разрушен. Аркона падёт.

– Нет ничего предопределённого. Кабы не скорбь Меченого, отбились бы. Но мать… одна сожжённая дева и всё. Кто бы мог подумать, что подвластен отец чувствам?

– Говорю тебе… – обронил старик и забулькал.

Стрела прошибла гортань. Из-за дерева показался стрелок и ещё группа из десятка людей, среди которых были и рыцари в легкой броне и оруженосцы.

Волх взревел и бросился на стрелка. Два раза чиркнул меч, отсекая руку и голову. Следом за убийцей волхва настала очередь группы. Лес вокруг загудел, словно пробуждаясь в гневе на тех, кто лишил безобидного старика жизни. Духи леса ожили.

Сёма сам ощутил такой наплыв гнева, что его пулей выбросило из наведения. Этого толчка хватило, чтобы вернуть себе контроль над телом и даже больше. Увиденное заставило поверить в свои силы и вспомнить, что своих сил гораздо больше, чем принято считать. Просто разучился верить в себя, забыл.

Но увидел и вспомнил, на что способен.

Дальневосточная тайга.

Глаза открылись, сердце застучало. Лёгкие бешено схватили воздуха. Отчего блондин закашлялся, переворачиваясь на бок.

– Ну вот. Можешь же когда хочешь, – улыбнулся Скорпион, пряча правую руку за спину.

Пальцы сводило холодом. В оживляющий заряд вложил немало сил. Даже больше, чем нужно. Но не терять же брата из-за таких пустяков, как близость смерти.

– Мне нельзя сейчас умирать, – были первыми слова Сёмы. – Я тоже скоро стану отцом! И сей факт даёт мне отсрочку. Не армия же!

– А-а, так вот оно в чём дело, – сказал Скорпион и подав руку, помог подняться. – Смерти стал бояться?

Сёма постоял на месте, приходя в себя. Кровь била в виски, кружилась голова. Подташнивало.

– Да что её бояться? Просто переход. Тут другое – обязательства появились.

– И ты их проявил в своих блоках? – заботливо напомнил брат.

– Кто если не я? – принялся спорить на свой манер Сёма.