– На неё наседают!

– Не, она просто ближе подпускает! – крикнул в ответ Егор и замер. – Андрей, не ори, отвлекаешь! Я пытаюсь сосредоточиться.

– Я тебе дам «не ори»! – сделал немного обиженный голос Андрей, прекрасно понимая, что учить ему осталось группу только рукопашному бою и стрельбе, по всем прочим показателям они давно опередили его. – Прикрывай своих!

– Да! Зомби не повезло, если наши рядом! – с весёлым задором максималиста ответил пирокинетик, глядя, как тысячами вольт прошивает с десяток ближних зомби. Серия молний была хороша и прекрасна, правда на миг слепила. И снова приходилось привыкать к картине мира.

Скорпион появился рядом с Андреем, парой ударов переламывая шеи зомби.

– Со всей скоростью, какая только есть, бери все группы, и бегите к ущелью! Я отброшу.

– А пленные?

– Будут сожраны по закону военного времени.

– На тебя не похоже, – отметил Андрей. – Они же сдались.

– Да ты хоть знаешь кто это?

– Представители своих народов?

– Нет! Это верховные нытики, на коленях приползшие за прощением. Слёзно молили о перемирии?

– Ну…было дело, – припомнил Кот.

– А сами усилители волн притащили, – добавил Скорпион и бросил другу осколки чёрной коробочки. – Вот, сам посмотри.

Кот покрутил в руках осколки со схемами.

– Засланные казачки, значит. То-то у меня предчувствие было. Почему себе не поверил?

– Потому что глаза видят одно, а сердце другое.

– Понял. Сейчас то что делать?

– Беги, Андрей. Выводи группы, – ответил Сергий. – Я закрою за нами двери. И обломаю ручки с обеих сторон. Хватит нам пользоваться этой дверью. Иномирцам тем более. Наши миры должны жить раздельно. У каждого был свой путь.

Кот кивнул и побежал вниз по склону. Эвакуация продолжалась.

Два дня спустя по нашему времени.

Декабрь.

Россия. Где-то в небе над Дальневосточной тайгой.

Зажглась красная лампочка. Сёма, похлопав себя по коленям, поднялся. Самолёт достиг точки назначения. Пора на выход.

Долгожданный карантин (почти сутки ожидания!) пройден, и ближайший способ добраться до тайги и купола Рыси – самолёт. Разве что в тайге нет взлётно-посадочной полосы, а сам Серый Отшельник, который мог подбросить «по-братски», исчез.

Андрей Поднебесный всегда исчезал так, что ни одна рация не в состоянии дозвониться.

Придётся десантироваться привычным больше Даниилу-десантнику способом. Пришедшие в себя десантники после карантина даже лучший парашют выдали. Конечно, с пачкой памперсов. Шутники, припомнившие все подколы в Иномирье. Вот только не помнили, как сами слюни пускали сутки назад.

– Ладно, спецназ тоже не забывает обид, – буркнул Сёма и прицепил крюк к тросу. – Спецназ запоминает и мстит.

Исчез и Скорпион, уходящий из Иномирья последним. По разнице времени, он должен был появиться не раньше, чем через несколько дней. А это ОЧЕНЬ долго!

Десантный тяжёлый парашют непривычно сполз к заду. Не те лёгкие спортивные, к которым привык на разных заданиях.

– Мозг, запомни десантуре со следующей зарплаты спортивные парашюты купить, – пробубнил сам себе блондин. – Авось пригодятся.

Инструктор открыл дверь, запуская в салон холодный, морозный воздух, прокричал:

– Зима! Дубак! Ветер сильный, да и на деревья приземлишься! Открытых мест нет! Тайга! Хоть нож под рукой держи стропы обрезать. Ты хорошо подумал, смертничек?

– Да знаю. Не первый раз прыгаю, – ответил Сёма, пытаясь сосчитать сколько раз он совершал прыжки.

Выходило три десятка, но это летом. Зимой ещё прыгать не приходилось. Тут условия особые.

Парашютные прыжки в зимний период, конечно же, отличались от прыжков летом. Прежде всего – вопросом одежды. Если и летом она должна была быть достаточно плотной и закрытой на высоте, где всегда холодно, то зимой, когда помимо мороза ещё и ветра продували насквозь, одеваться приходилось по максимуму.

Не зря инструктор первой базы (Тень-1) предложил надеть лыжный комбинезон. Цельный, тёплый, без капюшона и лишних висюлек.

Ботинки Сёма взял военные, с высокой шнуровкой. На руках были лыжные перчатки, на голове шлем открытого типа с шерстяным подшлемником. Чтобы щёки не обморозить.

Инструктор пожевал губу, спросил:

– Оно того стоит?

– Меня жена два месяца не видела… – начал Сёма честно.

– А-а, – расстроился дядька, рассчитывая услышать что-то более интересное. Поднимать ради этого самолёт структуры было неразумным с его точки зрения. – Жена. Ясно.

– …а я её целых два дня, – продолжил Сёма.

Инструктор молча отошёл к пилоту, посчитав, что больше объяснений ему не требуется. Вообще никаких.

Блондин усмехнулся и, оттолкнувшись от краёв люка, прыгнул в воздушные потоки. Ветер сначала врезал воздушным кулаком в лицо, затем обнял тело как дитя. Разве что объятье было холодное и недолгое. Купол раскрылся быстро, высота была небольшой. Чем выше, тем холоднее. Приходилось прыгать почти с минимальной высоты.

Сильный ветер подхватил и раскачал, едва не запутав стропы. Сёму накренило, понесло в сторону. Не на шутку перепугавшись, едва не принял решение сорвать парашют и выпустить запасной. Но в последнее мгновение обошлось. Военный парашют оказался надёжным. Спортивные и рядом не стояли.

Ноги с разгона рухнули в холм снега, вдоволь усыпавшего верхушки сосен. Горсть снега бросило в лицо. Дёрнув последний раз, полёт прекратился. Парашют вполне предсказуемо запутался в ветках деревьев. Сёма достал из-за пояса армейский нож и принялся пилить стропы. Те неожиданно быстро промёрзли. По ощущениям, словно мясо из морозилки рубил тупым лезвием.

Минута усердия и блондин рухнул по пояс в сугроб, затем покатился по склону вниз, быстро набрав одеждой приличный ком снега, который вдобавок прикатил его на поляну, где этого добра и без того хватало.

Когда круговерть остановилась, Сёма приблизил руки к лицу. Даже в полутьме снежного плена это удалось без труда. Отплёвываясь и утирая от снега разгорячённое морозом лицо, пленник проследил за падением слюны, нащупав её ладонью со стянутой зубами перчаткой. Оказалось, что он почти в горизонтальном положении.

Выкапываться приходилось не глубоко, но мешал рюкзак за плечами. Нож же потерялся в процессе падения, чтобы срезать лямки. Пришлось снова одевать перчатку, помогая зубами, разгребать руки, отвоёвывая себе пространство у снежного плена и вращать плечами, изворачиваясь змей. Только так удалось избавиться от парашютного рюкзака, а затем без особого труда выбраться из снега.

Паникёрских мыслей не было, страх отсутствовал. Сердце билось спокойно, позволяя выполнять чёткие инструкции мозга, который проходил и не такую тактико-тренировочную задачу. Их в структуре натаскали и не из таких ситуаций выбираться.

Несколько минут работы и он даже взопрел в комбезе. Вроде и снег не спрессован, и отрываться не глубоко, и кислорода первое время хватало, пока рыл, и обморожение получить не грозило, но перед глазами с растаявшими от тепла снежинками на веках, постоянно стояло лицо встревоженной Марии. Она словно переживала за него здесь и сейчас. Потому спешил больше, чем того требовала ситуация.

Выбравшись и отдышавшись, повертел головой, оглядевшись на местности. Понятия, куда попал, не имел. Все ориентиры, что были летом, исчезли. Всё вокруг казалось одинаковым. Кроме Сихотэ-алинского хребта. Горная гряда располагалась на востоке, значит, противоположная сторона от неё был западная. Если вставал правой рукой к гряде, то лицом смотрел как раз на север. А самолёт и летел на север с юга, значит, скинул его за куполом. И следовало двигаться в южном направлении. Так парашютист окончательно разобрался с направлением, выбрался из снега поближе к деревьям и берцы бодро стали вминать снег по направлению к любимой.