– То есть ты не жалуешься?

– А чего жаловаться? Я простой, живу потихоньку, помаленьку. На патроны хватает, да и ладно, – ответил голубоглазый блондин, кривясь от зуда в шелушащихся губах.

Морская соль разъела кожу, и палящее солнце не способствовало заживлению.

– Не жалуюсь я, Скорп. Чего нет, того и не надо вроде. Да и у этих, повёрнутых на роскоши, тоже много на что нет. Сам посуди: на покупку Юпитера нет, на билет до Дальнего космоса нет, даже на бессмертие и то не хватает. А ведь этим коллекционерам ВСЁ нужно. Всегда. И сразу. И желательно, чтобы не было конкурентов. Нет предела алчности человека. Вопрос лишь в том, когда он скажет себе – хватит. И скажет ли?

– Бедолаги, – протянул Сергий, ощущая, как кристаллики соли забили все поры в коже и тело вопит о пресном душе. – Но так уж повелось, что затирается хроника даже в цифровое время. Чем больше проходит времени, тем менее кровавы тираны и тем длиннее у ангелов крылья. А про святых великомучеников и чудотворцев и говорить нечего – чисты, как слеза младенца. Время подчищает все пороки и грязь нужных людей, Сёма. Если угодны. А прочих отодвигает на дальнюю полку. До поры до времени. Или предаёт забвению, если не устраивают правление в данный период. Но в первую очередь избавляются от тех, кто способен повлиять здесь и сейчас. Потому мы дрейфуем на крыле самолёта, а не разговариваем с Золо.

– Не о чем с ним разговаривать. Топор немногословен.

Диалог растягивался на часы. Каждый выговаривался неспешно, словно убивая время. Когда от тебя ничего не зависит, жди подходящего момента.

Сёма потёр руку. Красная кожа внушала опасение. Соль полезна для организма в ограниченных количествах. Когда же происходит перенасыщение, организм начинает чиститься. Если же возможности чиститься нет – происходит сбой. Обезвоживание и конвульсии – первое, что ждёт в ближайшем времени.

Болтовня двух бывших пассажиров рейса Москва–Нью-Йорк должна была происходить в аэропорту делового центра вместе с двумя сотнями прочих пассажиров, но вместо этого блондин и чернявый уже седьмой час бороздили волны среди бескрайних морских просторов.

– Скорп, а какой смысл в ступенях и астрале, если не можем применить сейчас ни первого, ни второго? – спросил блондин, порядком подустав от качки, солнца и попыток акул их сожрать.

– Такая, что плавая в акватории вод где-то возле Испании простыми людьми, шансов выжить больше, чем разогнав разум до ступеней Творца, дождаться второго удара Мёртво.

– Откуда ему знать, где мы?

– Нас сканируют. Но не приборами. Подсветимся для высоких миров – добьют, – обронил устало Сергий.

Блондин приподнял бровь. Не верит.

– И это будет последним ударом, Сём. Здесь не отобьёмся. Ни от вертолётов, ни от катеров, ни от дайверов-подводников. Мёртво может кого угодно прислать. Так что сделай милость, побудь обычным человеком, пока не доберёмся до суши.

Но блондин не сдавался, явно не собираясь сидеть сложа руки.

– Что Мёртво делать в Испании, если он в Лондоне? Самолёт подбил, наплевав на договор, но сейчас его возможности разве не ограничены? Испания от Англии не на другом конце света, но и не в двух шагах. Это не его Вотчина!

– Сём, у тебя что по географии было, краснодипломный ты обладатель двух высших образований?

– Напомни мне тебя ударить, когда смогу пошевелится.

– Только если поймаешь чудо-щуку, достанешь волшебную палочку или… рыбки, Сёма, рыбки. Солёненькой.

Сознание нарисовало то, о чём мечтал в последнюю в жизни очередь, и блондина снова вывернуло наизнанку.

– Хватит тут акул травить, – для порядка буркнул Скорпион. – И так ни одна рыбка не запрыгивает к нам на крыло. Потравили всех нефтяными пятнами. Даже дельфинов не осталось. Это раньше в древнегреческих эпосах ко всем терпящим бедствие преставали. Либо дельфины, либо акулы. А сейчас что? Тоска одна.

– Придержи коней, так что там с Испанией? Пока ты меня поднимал со дна океана, поменялась карта мира?

Скорпион лежал на крыле и уже не морщился, когда подставлял лицо сползающему за горизонт солнцу. Только ощущал, как кожа из малинового медленно остывает в сторону коричневого. Невесёлые мысли клубились в голове чернявого.

«Едва скроется солнце, как начнёт знобить. Укутаться не во что, кровь сгущается, так что придётся туго. Вдобавок, вода постоянно смачивает спины и ноги, не давая высохнуть и согреться. Нам не избавиться от соли. Скоро кожа начнёт бунтовать. Ко всему прочему организм начнёт чистку и истратит последнюю драгоценную жидкость. А если постоянно пить понемногу морскую воду, протянуть можно дольше, но чистка начнётся раньше. Замкнутый круг. И какой-нибудь многопалубный лайнер пройдёт в километре и не заметит обрывок крыла с двумя терпящими бедствие, то Мёртво победит. Рысь не знает пределов сил Эмиссаров. Родослав сказал немного. Что дальше? Будут ли поисковые патрули или он уже замял дело, заставив поверить, что все погибли? Даже если нас найдут, передадут в руки ему. А если попутно сбежим, он будет знать, что живы, и не успокоиться, пока не завершит дело», – подумал Сергий, но молча, не собираясь подкармливать паранойю блондина.

Но Сёма ждал ответа. Пришлось сказать вслух:

– Нет, просто если самолёт летел по курсу севернее Пиренейского полуострова и упал в Бискайском заливе, нас отнесёт течением к Франции. Если в Кельтское море попадёт, то к самой Англии.

– Гольфстрим? – наконец припомнил карты Сёма.

– Не делай такую рожу, словно ты не любишь тёплые течения.

– Я люблю! – воскликнул блондин. – Ты бы фиг меня достал, будь температура воды ниже. Утонул бы как подобает викингу.

Сергий криво усмехнулся облезлыми губами:

– Хотя с другой стороны мозга бы больше сохранилось! Но куда тебе в викинги? Ты и славян неплохо достаёшь.

Сёма на поддевку не обратил внимания. Только спросил снова:

– А как мы вообще выжили, когда самолёт с десяти километров рухнул о водную гладь? Она же по плотности с такой высоты для куска железа стала сама подобна железу?

– «Пустоты», – буркнул Сергий.

– Что пустоты?

– Я засунул нас в Пустоты, как показал Родослав.

– Почему из-за каких-то Пустот Мёртво получил право на падение самолёта? – не унимался блондин. - Не такие уж и прикольные эти Пустоты, раз я едва не захлебнулся. Точнее, совсем даже захлебнулся, если бы не ты, мой персональный, вихрастый дельфин. Признайся, это ведь ты ко мне тем ангелом в голову забирался?

– Вместе с мечом Родослава, – напомнил Сергий. – Я всё ещё его Оруженосец. Так что не вздумай умирать, иначе витязь Слава останется без оружия.

– Так, погоди. Ну меч понятно… относительно, конечно, – прищурился Семён. – Но нас то ты как туда запихал?

– Ты мыслишь физическим уровнем. Но если так, то объясню с позиции материалиста. Мы прокатились в промежутках между моими атомами. На энергетическо-информационном уровне. Материя стала временно информацией, с потенциальностью на возвратное обращение. Так как атомы сами по себе не сдвинуть без распада структур. Но каждая частица Вселенной помнит, что у неё есть античастица. Вот в промежутке между частицей и античастицей ты и побывал. Буквально на пару минут. Больше сил у меня не хватило. Иначе рванули бы оба, породив тот самый распад структур.

Сёма округлил глаза, а Сергий продолжил:

– С мечом просто. Он не разумен по своей сути. Мне достаточно помнить о его свойствах, держать информацию в памяти, включая возврат информации в материальный объект в любую минуту. Но не знаю, пробовал ли кто-то подобное с живыми существами. На всякий случай пришлось вырубить тебя до того, как твой мозг не начал паниковать по ту сторону пространства-информации.

– То-то я думаю затылок болит. Но можно ещё раз и как для тупых? Я тоже хочу научиться.

– Повторяю ещё раз. Я поместил три тела в одно, изменяя молекулярный строй на информационный. Ты перестал быть объектом на заданный промежуток времени и стал информацией о нём. По сути это перевод материи в информацию можно воспринимать как магию.