Боевой офицер повернулся к снабженцу, забыв про «пиджака».

– Бургунский, выдать Коту, Леопарду и Медведю запрашиваемое оружие… И группу поддержки, если попросят, – снова повернулся к застывшему пиджаку. – А ты, говно бесполезное, лучше репортёрами займись. Если лица этих троих молодых попадут в эфир, грянет взрыв помощнее этого. Понял?

– Ты охерел, Никитин?! – возмутился «пиджак», свирепея. – Да я тебя сгною ко всем чертям!

Сёма надавил командиру в штатском на сонную артерию и тихонько оттащил обмякшее тело к автобусу, бурча: – Ещё один выкидыш конторский. На каждого дебилоида я ещё время не тратил. Гуня, брось его под сиденье. Пусть руку отлежит. А лучше и ногу. Чтобы прыгал потом на одной и страдал.

Снабженец Бургунский с понимающей улыбкой запрятал ушибленного властью горлопана меж сидений, выдал Сёме оружие и бронежилет с каской-сферой.

Даня вооружился чуть ранее. С группой из трёх человек уже обегал школу по дуге. Андрей с группой из пяти человек исчез с глаз на другой стороне.

Никитин снова извлёк из кармана флакончик, но проглотить таблетку не успел. Связист Альфы принёс рацию, козырнул:

– Товарищ майор, вас губернатор.

Никитин выдохнул, взял чёрный прямоугольник:

– Майор Никитин слушает.

– Что-то я никак до генерала Прокопенко дозвониться не могу.

Никитин посмотрел в сторону, куда Сёма утащил тело.

– А, так он устал. Спит. Перенервничал.

– С кого спрашивать за ситуацию?

– Сейчас всё от молодого поколения зависит. Справятся – не придётся спрашивать. Нет – будем новых растить.

– Что, опять те четверо?

– Они самые.

– Ну смотри мне, Никитин. На пенсию кому охота рядовым идти?

– Лучше рядовым, но без груза на душе, чем генералом с ответственностью за двести пятьдесят четыре подорванные души.

– Да уж… Это ЕГЭ, будь оно не ладно, всех плотно укомплектовывает.

– Прошу заняться репортёрами. Об этом не должны знать.

– О террористах?

– О тех, кто их сейчас уничтожает. Рано ещё. Люди не готовы.

– К сожалению, СМИ не в моих руках, – вздохнул губернатор, первым отключая связь.

Никитин, глядя на официальных солдат Альфы, остро пожалел, что не может дополнить их состав «скорпионами» Саныча.

Опыта пока не хватает. Всего три месяца как с марта сформированы.

«Но этих хотя бы больше не расформируют», – мелькнула невесёлая мысль.

* * *

Даниил Харламов достиг чёрного хода – «продлёнки» школы со своим входом и небольшой комнаткой. Группа прикрытия дышала в спину. Трое спецов, с кем прошёл половину Кавказа, отстали на пятнадцать секунд. Этого времени хватило, чтобы нутром почуять у двери заминированную подлость. Бородачи успели окопаться. Откуда только берутся? Новости не раз сообщали, что уничтожили последний лагерь, последнюю банду, последнего бандита.

«Кто снова и снова прикармливает? Что за пределами страны, что внутри. Зачем?», – раздумывал грузный, но шустрый предводитель отряда.

Группа рассредоточилась под окнами, прикрывая друг другу спины. Дула поймали в прицел окна. Лейтенант Харламов[1] покачал головой, показал знак стенки.

Сердца бойцов застучали быстрее – лейтенант идёт на риск, полезет первым, хотя не успел надеть даже бронежилета со спецовкой. Только пояс с пистолетом и ножом. Но перечить не стали. Приказ есть приказ. Неординарные действия лейтенанта часто позволяли выйти сухими из самых кровавых бань. Номинально-младшее звание ничего не значит после увиденного на спецоперациях воочию в горах. «Спецзадание» потому так и называется, что всегда выходит за привычные рамки.

Самый рослый солдат припал на колени, второй привстал ему на спину, третий встал таким образом, чтобы Медведь мог использовать его как первую ступеньку при переходе на второго.

Даниил опустил пистолет на ступеньки, извлёк нож, обхватил ручку зубами. Вспомнил пятую ступень – полезная вещь. Скорпион не зря заставил постичь перед военными кампаниями на Кавказке – и… побежал.

Ноги взмыли ввысь, оттолкнулся от первой «ступеньки», второй. Свободными руками зацепился за раму, ногами вышиб стекло. Проник внутрь.

Зубы больно впились в ручку ножа, осколки стекла распороли ладони, мелкие стёклышки впились в колени и спину при перекате, но не обращал внимания.

Глаза рефлекторно нашли врага со стеклянным взором в углу, с рукой на детонаторе. Нож разрезал воздух, воткнулся в кисть. Метким броском Харламов перерубил сгибательные мышцы. Рука боевика рефлекторно разжалась. Бородачи рассчитывали на длительную оккупацию, иначе детонаторы были бы настроены на взрыв при размыкании рук.

Медведь бросился на пол, подхватывая опасный объект. Успел дотянуться, пришлось пожертвовать сохранностью лица – рассек щёку об острый осколок стекла. Перевернулся на свободной руке, подсекая опору бандита в маске. Террорист упал на спину.

Даня отложил детонатор и вцепился в горло террориста. Стальные пальцы задушили в зародыше возможный возглас. Поднял нож, и бандит ощутил, как грудь разрывает стальная полоса, а сердце лопается от мощного инородного вторжения.

– Сдохни, тварь!

Бесстрастные голубые глаза русоволосого северного воина донесли последнюю правду жизни боевику. Рассказали перед смертью о том, что так долго и тщательно пытался вытравить из головы аятолла. В той далёкой пустыне он говорил, что «неверные» не будут сражаться за свою страну. Их жизни для них дороже жизней других. Говорил, что скифы забыли свои корни. Всё оказалось ложью! Кровь ещё кипела в венах северных воинов… он видел это в глазах.

Медведь перекатился на спину, облегчённо выдохнул. В окно влетел пистолет. Поймал лёжа. Трое спецназовцев, помогая друг другу, проникли в комнату. Двое рассредоточились перед следующей дверью, третий обрезал провод детонатора.

– Что ж, парни, вперёд, – прошептал Даниил. – За нашу свободную Отчизну!

Спецназ сорвался в движение.

[1] Даниил Харламов и Андрей Ан получили звания младших лейтенантов сразу же по достижении совершеннолетия, переведясь из резерва спецподразделений в особую боевую группу вскоре после возвращения со спецопераций за пределами страны «за особые заслуги». Через некоторое время Харламов вырос в звании до лейтенанта, а Ан, участвующий в больших количествах заданий – до старшего лейтенанта.

Старший лейтенант Андрей Ан вприсядку достиг спортзала. Здесь высокие окна расположены так, что ни один снайпер террористов не может устроить наблюдательного пункта. Окон много. Но до них надо дотянуться. Сидя в большом помещении, терроры способны смотреть в одно-два окна, не больше. И то рискуют быть сняты снайперами Альфы с крыш соседних домов.

«Только бы не прогадать. Попасть в свободное окно и не запутаться в сетке, что нацепили физруки, опасаясь разбитых мячами окон. Чутьё, не подведи!», – прикидывал Кот.

Пятеро за спиной не отставали. Бойцы Альфы в спецовке и масках, с оружием наперевес, были готовы к любым командам. О разведчике Коте слыхивали, хоть и воевать вместе не приходилось.

Ан выстроил из пятерых бойцов живую пирамиду со «ступеньками». Верхнему бойцу отдал два пистолета – должен скинуть, как только он попадёт внутрь.

Ладони плотно сжали два ножа, грозящих остриём земле. Скинул кроссовки, взял разбег и вспомнил шесть врат силы.

Шесть ступеней саморазвития. Семён натаскал.

Пирамида выросла в размерах до уровня окна. Ноги быстро промчались по подставленным спинам. Выставил кулаки с ножами перед собой и нырнул в окно кулаками вперёд. Периферийным зрением, обострёнными чувствами уловил за спиной вспышку фотоаппарата – журналисты прорвали заслон.

«Или купили?»

Кулаки врезались в стекло, пробили его. Осколки порезали незащищённую комбинезоном шею, разорвали майку, впились в поясницу, руки. С молниеносной скоростью заработал обоими лезвиями ножей, освобождая себе дорогу сквозь сетку. Если бы РУБ не научил правильно падать, разбил бы голову о скамейки под окнами – высоты полутора метров вполне хватало, чтобы свернуть шею.