Снова резко всё прекратилось. Гул стих, земля замерла. Ландшафт словно всегда был таким с уродливым шрамом-провалом, который видимо скоро засыплют.

Токаява положил руку на плечо.

– Пойдём.

– Куда?

– Надо отойти подальше от разлома, – объяснил сенсей.

– Почему? Всё кончилось?

– По-разному случается. Но здесь плохая энергетика, – неопределённо добавил Токаява. – Надо уйти дальше. Как можно дальше.

Но едва отошли от дерева, как Вася ощутил дикий холод. Не было ветра. И погода за плюс двадцать по Цельсию, но стало холодно, как будто снежная буря обрушилась на кожу.

«Откуда?»

Повернулся, скидывая руку сенсея с плеча, пытаясь понять, от чего по коже побежали мурашки, и перехватывает дыхание.

– Уходить! Уходить! – затараторил Токаява, безотрывно смотря на трещину в земле. Его безмятежность этим же самым холодным несуществующим ветром сдуло. На лбу выступил пот.

– Что происходит?!

Над разломом словно появился туман. Вася проморгался, всматриваясь в неясное белое облачко. И облачко это сгустилось и поплыло над поверхностью. И волосы встали дыбом от этого зрелища. Ужас завладел телом раньше, чем разум смог что-то для себя определить. Облако сформировало человеческую фигуру и вытянуло перед собой «руку».

Уже по-японски запричитал Токаява молитвы-обереги, кивая головой как болванчик и сложив руки лодочкой над головой. Бормотание его слилось в одно-два слова мантры.

Он говорил слова так быстро, словно от скорости этой зависело, исчезнет или не исчезнет белое марево в образе человека над разломом.

Полтергейст или дух действительно развеялся. Просто очередной раз моргнув, Вася больше не видел перед собой ни его руки, ни его самого. Только зловеще-тёмный лес и изуродованная земля, выкорчеванные, поваленные деревья. В темноте они похожи на тысячи рук демонов, которых так упорно отгонял от себя Токаява.

Сколько это продолжалось, Василий в состоянии шока не помнил. Сенсей, не переставая бормотать, взял за рукав кимоно и осторожно повёл прочь от разлома. Вася нисколько не сожалел о крюке, что дали, обходя шов земли.

В дом Токаявы вернулись в полночь, нарвавшись на маты перепуганного охранника.

Пока Лютый приходил в себя, в смешанных чувствах предались странным, зыбким снам. Снилась всякая бессвязная, тягучая чушь, к утру подняв обоих разбитыми и уставшими.

– Что там с вами произошло?! – настаивал на своём Лютый, но никто толком не мог дать внятного ответа, ограничившись однотипным – «мистика».

Сенсей отстранился от разговора о произошедшем, полностью погрузившись в себя…

Поутру Василий решил, что хватит с него заграничных странствий. Не в силах больше «придаваться гармонии», он переоделся в повседневную одежду, собрал сумку с документами и личными вещами и приготовился к возвращению. Лютый с его подачи вывал такси в аэропорт, предварительно забронировав билеты обоим на ближайший рейс до России.

«Пора и за дела браться, раз духи принялись тыкать пальцем», – невесело подумал Вася, покидая страну Восходящего Солнца...

И лишь Тосика, взглядом провожая самолёт, тихо прошептала Ино:

– Как думаешь, он что-нибудь понял?

– Он пока только в начале пути, – ответила наставница Японии. – Но с радетелями земель иначе и не бывает. Прошлый, собирая, оставил задаток почти на целый век. Этот должен дать больше. Но строй будет близким к тому же.

– Он справится?

– В любом случае, собирая свою страну, на наших землях ему делать нечего. Хватит и моста, что соединят наши территории. Мы возьмём их ресурсы. Они наши технологии.

– Сейсмоустойчивые, – подчеркнула Тосика.

– Скорее, не подвластные самому времени, – заключила Ино. – Иначе и быть не может. Только это позволит нивелировать влияние гегемона на наши земли.

– Гегемон не позволил им забрать Хоккайдо в своё время, – напомнила правительница всего Корейского полуострова, разделённого надвое.

– Знай я о ядерных бомбардировках, лучше бы я отдала этот остров, – сказала с тяжёлым сердцем Ино, затем повернулась к собеседнице и добавила. – Вместо одного острова Золо на долгое время забрал всё остальное.

– Кроме нашего стремления, – ответила печально Тосика.

– Кроме нашего стремления, – повторила Ино.

В тоже время.

Восточное побережье Африки.

Ласты ритмично разрезали морские глубины. Пузырьки воздуха поднимались в свете преломленных лучей искажённого солнца, реактивно мчались к поверхности. Шесть метров глубины давили на лёгкие и внутреннее ухо дайвера. Сердце работало учащённо, чуть стягивало холодом глубин ноги и пресс. Температура воды плюс двадцать два по Цельсия, но даже сквозь костюм подводника морская синева забирала тепло. И с каждым преодолённым километром всё больше и больше.

Любопытные дельфины провожали нечастых гостей моря – людей. В последние годы двуногие слишком редко ныряли к ним на глубину в этих акваториях. Все больше суетились у поверхности, гремя взрывами, стрельбой, поджигая воду днём и ночью, словно одного солнечного света им было мало.

Странные, странные люди.

И в это утро они снова в воде, рыщут, рассматривают. Что они здесь забыли?

Солнце только выползает из-за моря. Перед маской плывущих мелькают стайки цветастых рыбок. Куча живности ползает по дну, прячется в водорослях, шныряет меж камней. Биосфера морских глубин во всей красе, ядовитая и дерзкая. Более крупные рыбы жрут более мелких. Природный баланс соблюдается, но картина обманчива. Всё маленькое и цветастое чаще ядовитое, чем беззащитное.

На периферии зрения мелькнул силуэт акулы. Небольшой, а значит, не опасный. Любопытная просто без меры. И чёрно-синие костюмы плывущих друг за другом российских морских пехотинцев ей вполне могут показаться если не косяком рыб, то стайкой дельфинов точно. Медленных, но целеустремлённых.

Акулы предпочитают не связываться с дельфинами там, где стая решает всё.

«Даня натаскал своих хлопцев так, что акулам с такими не справиться. Если только касаткам, то не гораздо севернее», – подумал блондин-предводитель группы и повернул голову назад, пытаясь разглядеть всю группу.

Не вышло. Вода после прошедшей намедни бури мутная, песок поднялся. Тех, кто рядом ещё видно, а чем дальше, тем больше неизвестности. Чтобы разглядеть всех, пришлось бы останавливаться и разворачиваться. А так только поднимающиеся к поверхности пузырьки видно. И то лишь тем, кто наверху всматривается в волны.

Парень сверился с компасом и дважды стукнул пальцем по подводному наушнику. Под водой особо не поговоришь и в маске, тогда бы пришлось тратиться на дополнительное оборудование, как в космическом вакууме, но звуки азбукой Морзе никто не отменял. Набирать целые предложения, конечно, бессмысленно. Но когда старший подаёт сигнал, значит группа уже близко.

«Жаль, что опоздали ударить в шторм в ночи, проще бы было», – вновь прикинул светловолосый глава диверсантов. Порой ему хотелось быть дельфином и плавать так же стаей, донимая морских ежей или почёсываясь о водоросли. А не это вот всё людское с вечными заботами.

Девять двойных щелчков пришли в ответ сразу. Корабль близко, группа получила команду и рассредоточилась. Ничего страшного, если на борту захваченного судна увидят пузыри. Шесть-семь метров после шторма в замутнённом море – это не та глубина, с которой видно детали с поверхности. Но интерес возрастёт, если пузыри будут рядом с кораблём. Так уже стоит быть начеку.

Пока песок после волнений погоды полностью не улёгся на дно, вновь делая дно полупрозрачным, работа по перезахвату корабля в самом разгаре.

«Мало ли что у юсы авианосцев на все моря не хватает, а нашим субмаринам не с руки ждать, пока десяток-другой пиратов с автоматами захватят какой-нибудь проплывающий в их окрестностях торговый кораблик», – продолжал развивать мысль Семён, даже в глубинах морских вод погружённый в мыслительный процесс надводного мира: «Это не повод требовать за полусгнившие борта заоблачные суммы и продлять морякам и без того длительные командировки. Вооружать эти шхуны, что ли? Или показательно сжечь пару-тройку пиратов с трансляцией на всемирном канале? Так нельзя же. Снова правами человека заглумят. Как будто человек и пират это одно и то же. Если первый относится к Хомо Сапиенс, то второй осознанно избрал профессию грабителя. А с мародёрами волн разговор должен быть такой же короткий, как с террористами».