– Но Князь! – заартачился Лютый.

– Поувольняю всех к чёртовой матери! – вспылил Вася. – Первым пойдёшь!

Гневался он редко. Почти никогда. И на охрану это подействовало как удар плетью по ягодицам.

Регламент, по которому всех из Совета величали не иначе, как «князь», с годами надоедал. Вроде бы к хорошему надо привыкать, всё-таки глава, но из привычек была лишь одна – работать. Думать, брать ответственность и принимать решение за всю структуру целиком. День ото дня. Каждый день. И эта, по ту сторону бронированного стекла, тоже жила и всю сознательную жизнь трудилась на структуру.

– Открыть!

Пальцы одного из спецов прошлись по клавиатуре. Дверь отъехала в сторону. Вася выдохнул и перешагнул порог.

В голове тут же зафонило, тело охватило слабостью. Выпитый чай запросился наружу. Если бы в желудке было что-то ещё, у людей за дверью тут же появился бы повод вытащить его за пределы комнаты.

– Лада, – пересиливая себя, Вася прошёл до кровати.

Старался не зацепиться и не запутаться в проводах. Возникло стойкое желание поразбивать половину гудящего оборудования. Станки они значит в стране производить не могут, а медоборудование – пожалуйста? Как бы не так – всё импортное.

Лада не отреагировала, молча продолжая смотреть в потолок. Только новая слеза покатилась по щеке. Всей приобретённой в Японии выдержки хватило секунды на три, после чего руки сами принялись срывать с её тела датчики, проводки, прищепки. Только иглу из вены вытащил осторожно, не упустив возможности пихнуть капельницу. Стекляшка с раствором с диким грохотом рухнула на пол.

– Никаких тебе больше тестов! Свободу!

Лада повернула к нему сонные глаза. Бледные губы прошептали. Вася не понял, стараясь осторожно освободить её голову от «исследовательской шапки», не цепляя безумно красивых серебристых локонов.

«Седая молодая. Цвет избранных», – промелькнуло в голове.

Он осторожно поднял её на руки, и… как молнией в голову ударило! Но не смертельным разрядом, а озарением. В опухших от слёз глазах и растрёпанных волосах, увидел ту, что являлась во сне… в искусственном сне погружения мастера Токаявы.

«Это ОНА?!»

Дыхание перехватило. Разум тут же принялся добивать доводами, бомбардировать фактами, что такое невозможно. И вообще она ещё настолько ребёнок, что ближайшие семь лет и рядом стоять не стоит. К тому же – сестра Скорпиона, и работы невпроворот. Почудилось, не иначе.

«Отбросить глупости», – закончилось вполне определённым выводом в голове.

Лада обхватила шею и, прижавшись, тихонько захныкала. Тихо, как печальный котёнок. Но этот тихий стон всколыхнул в Василии столько новых сил, что не под силу ни одному допингу. Пинком отпихнул загораживающий дорогу аппарат. И с каким грохотом рухнула на пол безнадёжно сломавшаяся дорогостоящая аппаратура, с таким же безнадёжным отчаянием в глазах Гения Совета спецы увидели скорейшую зачистку рядов.

– На улицу, – прошептала едва слышно сонная Лада.

Василий кивнул сам себе и понёс её к лифтам. Вскоре кабина доставила на первый поверхностный уровень. Вышли на улицу.

– Поставь меня, – обронила серебровласая.

Василий осторожно вернул её ноги земле. Лада схватилась за плечо, повела головой и глубоко и часто задышала, заставляя быстрее бежать по венам кровь, очищаясь от внутривенных излишеств здравницы. Команда на отчистку организму от токсинов подействовала. Через пару минут девчушка сама смогла стоять на ногах, без опоры на Василия.

– Всё. Спасибо, Вася, – улыбнулась Лада, обняв Гения.

– Да не за что, – произнёс, смущаясь, он.

Ощутил, как непроизвольно краснеют щёки. Последнее такое событие затёрлось в памяти. Не помнил, когда краснел. Это было в этой жизни?

«Давление на голову прошло, неприятные ощущения пропали. Она снова взяла себя в руки. Самоконтроль».

– Вася, можешь дать свой халат?

– Халат? – повторил Василий и машинально снял халат. – Держи. Только зачем он тебе? Вроде солнце, не холодно…

– Отойди, – тут же обронила Лада, и сама отстранилась.

Её правая рука вытянулась перед собой, намотав на себя халат и прежде, чем Вася успел понять, зачем это, огромная птица с диким клёкотом спикировала на них с неба.

Размах крыльев орлана был таким, что воздушной волной при торможении птицы, встряхнуло оставшиеся полы халата. Хищные когти с лёту впились в руку Лады. Она не вскрикнула, а вот сердце Василия затрепетало.

– Братика птичка. Охраняла меня, – рассмеялась Лада. – Хочешь погладить? Тяжёлый стал, вырос. Давно я его орла не видела. Рысь как-то приходил с ним, показывал. А оно оказывается вот что – рядом летал, наблюдал за мной.

– Это же хорошо.

– Хорошо, но брат до сих пор не дал тотему имени. Что за друг без имени?

Вася сглотнул ком в горле. Огромный орлан, как на глаз, весящий немногим меньше самой Лады, повернул к нему шею. Пронзительные глаза гордой птицы впились в душу не хуже когтей. Хищный клюк приподнялся, мощный клёкот вновь огласил окрестности базы.

«Интересно, наружные камеры зафиксировали моё побелевшее лицо? Сколько подчинённых сейчас ржут?» – промелькнуло в голове.

– Великая птичка, – выдавил из себя Вася и, пересиливая себя, протянул руку. Но гладить не стал, подставил запястье, кисть. – Как же тебя назвать?

– Я назову тебя Велетом! – восхищенно воскликнула Лада. – Большой и могучий Велет!

Орёл спокойно прошёлся по руке Лады и пересел на руку Гения. Только один из когтей больно впился в кожу, по руке побежала капля крови. Рубашка без рукавов делала руки незащищёнными. Но показывать боль или неудобство сейчас Вася позволить себе не мог.

Мощь на руке. Птица действительно была тяжёлой и огромной даже для своего вида. Как блок к руке подвесил.

«Лада сильнее, чем должна быть для своего возраста. И точно сильнее, чем выглядит», – понял Вася.

Прежде чем взлететь, предстояло высоко поднять руку, иначе широкие крылья отхлещут по лицу.

– Не отпускай его. Он устал летать, – предупредила серебровласая. – Пойдём в столовую, его надо покормить.

– Думаю, на базе найдётся пару кусков хорошего мяса, – подметил, поразмыслив, Василий. – Даже не пара. Такому можно целого быка скормить.

– Куда ему быка? – хихикнула Лада. – Кролик пойдёт. Только не давай его больше никому гладить.

– Да кто ж решится?

– Он гордый, может и за палец прихватить.

– Ага, пришивай потом руку.

Лада снова улыбнулась. Второй раз за долгий день.

Около пяти лет назад.

Нью-Йорк.

Гром разрывал небо. Молнии пугали всё живое. Стихия лютовала над городом, заставляя носиться толпы жителей в страхе перед неизведанным. Свет во многих районах выключило. И воспитанные на постоянных примерах ежемесячных Концов Света, люди бросались в панику, насилие и мародерство. Синдром толпы уносил жизней больше, чем разрушения от молнии. Разум отступал перед общим мнением и страхи вырывались наружу, сметя всё подобно торнадо.

Но в пентхаусе этого небоскрёба свет горел исправно. Автономные источники электроосвещения работали исправно. И всякий свидетель мог видеть при искусственном свете, как рыжая дева, упала на колени.

Пронзённая сталью, и теряющая с каждой каплей крови саму жизнь, Валерия, схватила Семёна за штаны. Но в глазах Леопарда ни капли сострадания и сочувствия. Глаза зверя с жёлтым отливом белки и кошачьи зрачки. Секира с чмоканьем отвалилась от пронзённой груди и звякнула о мрамор.

Артефакт? Возможно. Но в этот миг он пресытил себя. И это был просто острый кусок железа, напитый кровью и удовлетворённый боем.

Железо, созданное неизвестным кузнецом с одной лишь целью – убивать, отлично справлялось со своей основной задачей – забирать жизнь.

Прекрасное лицо в россыпи веснушек словно очнувшейся от долгого сна Валерии, исказилось непониманием. Она не хотела умирать. Но сделанного не воротишь. И по губам текли алые капли, отчитывая мгновения.